Городские легенды Уэстенса (СИ) - Звездная Елена - Страница 2

Помнится по возвращению домой, я дала себе клятву никогда, воистину НИКОГДА не влюбляться в лордов и военных, и уж тем более в лордов избравших военную карьеру.

Это была клятва, которую я сделала своим жизненным кредо, и с тех пор кадеты военной академии, как впрочем, и офицеры, стали для меня лишь предметом насмешек, отвлеченного наблюдения и колких шуток. Не более.

От того в шестнадцать, на своем первом Персиковом балу, я с самой милой улыбкой отказывала в танце абсолютно всем студентам военной академии, искренне наслаждаясь незабываемыми выражениями удивления, недоумения и некоторой досады, появлявшимися на аристократических лицах, зато веселилась, смеялась и танцевала до упаду с молодыми людьми из родного Уэстенса.

Это был незабываемый праздник, на утро после которого гостиная батюшки была сплошь уставлена корзинками с цветами — благородные лорды не оценили настоящего подарка судьбы, то есть девицы, которая не бросалась им на шею, и решили изменить ситуацию, предприняв попытку завоевать меня путем долгих ухаживаний, раз уж не получилось с наскока. Видимо я как-то нарушила их картину мира.

Уже к вечеру того же дня под окнами нашего дома от чего-то начали проезжать молодые военные на лошадях, или же прогуливаться, ведя оных под уздцы. А я стала предметом обсуждения едва ли не в каждой гостиной города, и в то же время объектом восхищения со стороны всех городских юношей и молодых людей, коим, несомненно, было обидно ощущать себя людьми второго сорта в сравнении с военными.

И возможно разгорелось бы немало сражений за мое внимание и сердце, но все решил папенька, сговорившись со своим деловым партнером о том, что неплохо было бы породниться. Господин Томас был рад озвученному предложению, тем более что с его старшим сыном Густавом мы были дружны с детства. Тогда же, в мои шестнадцать, была заключена помолвка. Все сочли что мы прекрасная пара и великолепно смотримся вместе — изящная кареглазая с вьющимися каштановыми локонами я и высокий, массивный широкоплечий с волосами цвета спелой пшеницы и пронзительно синими глазами Густав и правда неплохо выглядели вместе. Мне лично нравилось, что он добрый, внимательный и веселый, мой жених ценил во мне тонкие пальчики, приметную талию и начитанность, так что в общем и целом мы были счастливы и планировали пожениться уже в этом году летом, мне исполнилось девятнадцать, ему двадцать три — самый возраст для брака.

Свадьба была назначена на лето, а пока я откровенно скучала — сейчас Густав и мой папенька находились в плавании, их возвращение ожидалось в первый месяц лета, и увы, мне как официально находящейся в статусе невесты не полагалось даже гулять в городском парке без своего нареченного. Так что да, мне было скучно, причем скучно настолько, что я с маменькой начала посещать швейное общество при нашем городском храме. Не спорю, что проводить время с книгой было куда занимательнее, но мне все же хотелось хоть куда-то выходить из дому. Сестры мои Нарин и Тунниа жили куда как интереснее — с утра конные прогулки по городскому парку, вечером многочисленные приемы, балы, званные ужины и прочее. Я же была вынуждена сидеть дома до самой свадьбы. Исключение составлял лишь Персиковый бал. И к означенному событию у меня был готов бело-абрикосовый наряд, маменька считала, что этот цвет идеально сочетается с цветом моих волос, а весь мой агенд был заполнен еще месяц назад друзьями Густава, которые презрев светское требование «Не более трех танцев может быть расписано до бала» выпросили у меня танцевальную книжку, и внесли все свои имена. Друзей у Густава имелось много, со всеми я была знакома, так что меня ожидало более чем замечательное развлечение. А теперь, когда стало известно, что в академию прибыл целый неженатый герцог, Персиковый бал станет еще веселее — все же наблюдение за тем как все незамужние дамы нашего городка начнут охоту, это неописуемо.

— Говорят, он красив как бог! — миссис Уивер закатила глаза, прижав к груди вышивание.

Сей жест должен был выражать ее безмерное восхищение, я же лишь едва заметно усмехнулась — по мне так мужскую красоту весьма переоценивают. А уж красивый герцог и вовсе существовать в принципе не может, в этом я была более чем уверена.

Тем досаднее оказалось ошибиться.

Персиковый бал как раз перешел в свою самую традиционную стадию, то есть конкретно бал. Запели трубы, зазвенели струнные, вступили духовые, держащиеся темной стаей ученики военной академии в черных мундирах, слаженно шагнули к дамам, группировавшимся перепуганными стайками, начались взаимные поклоны и обмен полагающимися фразами, когда вдруг весь этот фарс на миг замер. Я, как и все присутствующие начала вытягивать шею, в стремлении разглядеть появившегося в дверях мужчину, к которому столь поспешно бросился хозяин вечера лорд Ангес, что всем сразу стало ясно — это и есть тот самый неженатый герцог.

И едва не ахнула, сдержавшись исключительно из-за того, что рядом слаженно ахнули мои сестрички, вторя практически всем присутствующим здесь дамам. Вздохнув, я заставила себя опустить взгляд, перевела дух, и посмотрела на высокопоставленного лорда уже гораздо более критичным взглядом, впрочем, должна признать, даже это ничуть не испортило его образ.

Герцог оказался высок, строен, широкоплеч, по-военному подтянут, с короткой стрижкой темных, практически черных волос, гладко выбритым подбородком, аристократически-высокомерным лицом, и внимательными пронзительно синими глазами. И эти глаза внимательно оглядели всех присутствующих, вынуждая мужчин склонять головы в знак почтения, а дам смущенно-кокетливо потупить взор. Я была столь возмущена всеобщим выражением покорности его светлости, что не опустила взгляд, даже заметив, что герцог Аверан смотрит на меня. Прямо в мои глаза, вероятно превосходно заметив, как сильно я возмущена.

Мы смотрели друг на друга несколько долгих секунд, после чего я весьма нагло, что непозволительно для юной леди, как впрочем и для любой леди, улыбнулась его светлости, демонстрируя что совершенно не собираюсь преклоняться перед его величием. Было бы перед кем.

От зрительной дуэли меня отвлек Винсент, весело сообщивший, что сейчас дама Сунес упадет в обморок. Она столь виртуозно проделывала это, что даже мы, видевшие этот фокус раз двадцать, не меньше, всегда гадали притворяется или же нет?

Но герцог даже гадать не стал.

Проследив за моим взглядом (он, в отличие от меня, явно желал продлить дуэль до полного моего поражения), заметил подобравшуюся к нему даму, и вместо того, чтобы повести себя как джентльмен и подхватить последнюю, мрачно сообщил:

— Лучшее средство от обморока — разрезать шнуровку на платье. Мне достать кинжал?

Мисс Сунес мгновенно передумала терять сознание, извлекла из сумочки веер и принялась старательно обмахиваться. Все предпочли сделать вид, что ничего не заметили, герцог от чего-то вновь посмотрел на меня, я же проигнорировала его взгляд, потому что сегодня я собиралась наслаждаться балом и только наслаждаться балом.

Повторно объявили танцы.

Полонез я протанцевала с Винсентом, он постоянно норовил наступить мне на ногу, я ловко уворачивалась, весело считая его промахи. Танец закончился на цифре двадцать четыре, после чего мы со смехом обсуждали, насколько плачевным было бы состояние моей ноги, достанься ей все двадцать четыре наступления. К обсуждению присоединились Губерт и Том, последний, опустившись на колени, принялся внимательно разглядывать мою туфельку и считать бусинки на оной. Не досчитал — Губерт увлек меня в следующий танец.

Гавот один из самых забавных танцев на балу — легкие па, грациозные повороты, прыжки и касания пальцами. Нет, для тех, у кого «трепещет сердце от каждого прикосновения» гавот оборачивался чередой неловкостей, иной раз падений, и лавиной смущения, но мы с Губертом, будучи знакомы с раннего детства, в силу того что наши нянюшки были закадычными подругами, веселились от всего сердца, пародируя друг друга, стараясь подпрыгивать как можно выше, и смеясь уже в голос, от чего несколько раз мы едва не сбили других танцоров.