Джекс (ЛП) - Минден Инка Лорин - Страница 25

Мы еле-еле доходим до лагеря. Джекс роняет на пол ружье и валится на нашу импровизированную кровать.

— Кто-нибудь из повстанцев был болен? — спрашиваю я, проверяя его пульс. Он явно учащен.

— Нет, — коротко отвечает он и поворачивается на спину. Он выдыхает и остается лежать без движения.

Да, ему нужен покой.

— Сон — лучшее лекарство. — Я мягко провожу пальцами по его влажным волосам. — Я сделаю тебе холодные компрессы на лоб и икры.

— Ты лучше всех, — шепчет он, и я тут же слышу его тихий храп.

Возможно, он всего лишь подхватил какую-то безобидную инфекцию. Воина ничто не может свалить! На секунду я вспоминаю о кошке. Может быть, переносчиком болезни была она?

Нет, я не стану сходить с ума, а буду заботиться о своем спасителе.

* * *

К сожалению, в следующие часы состояние Джекса ухудшилось. Жар и озноб сменяли друг друга; на всем теле крупными каплями выступал пот и собирался в пупке и впадинах между мышц. Джекс жаловался на ломоту в суставах и ворочался с боку на бок, не находя себе места. Несколько раз он корчился, и его даже рвало.

Проклятье, если бы у меня были медикаменты! Я не хочу, чтобы он испытывал боль и едва могу выносить вид его страданий, даже если он храбро сцепляет зубы и не издает ни звука. К сожалению, в его шкафчике не было обезболивающего.

— Что это за дерьмо, Сэм? — Он со вздохом кладет себе руку на лоб.

— Без понятия, но симптомы указывают на абстинентный синдром¹³.

— Абсти… что? — еле ворочает языком он.

— Ты принимаешь наркотики? — Время от времени появляются незаконно смешанные вещества, которыми некоторые одурманивают себя.

Джекс качает головой.

— Ты взяла мои стимуляторы?

— Только витаминные препараты. Ничего другого я в твоем шкафчике в ванной не нашла.

— Черт, они же были в сейфе, — бормочет он.

— Зачем они тебе?

— Мне кажется, они могли бы помочь. Всякий раз после укола я чувствовал себя как новенький.

Тем временем в нашу комнату входят Соня и Джул. До них дошла информация, что Джекс заболел. Соня обеспокоенно смотрит на него. Она принесла нам суп, и я с благодарностью его принимаю.

Джул, который, похоже, слышал наш разговор, кивает:

— Да, существуют стимуляторы для Воинов. Они содержат допинг¹⁴, который вызывает зависимость, поэтому, чтобы оставаться сильными и готовыми идти в бой, Воинам необходимо самое позднее раз в три дня делать себе укол. Помимо этого, туда добавляется стимулирующее вещество, чтобы у них даже после напряженных заданий был стояк и они могли развлекать народ.

Я тяжело сглатываю. Значит, Джекс был возбужден только из-за этого? Не потому, что я ему понравилась?

Мои внутренности стягивает в тугой узел, когда я думаю о том, что с тех пор, как мы здесь, у нас не было секса.

Нет, у нас просто не было времени, мы были уставшие и слишком нервные… кроме того, здесь каждый мог нас услышать!

Дрожащими руками я подношу бутылку с водой к губам Джекса.

— Тебе нужно много пить.

Он делает такие большие глотки, словно умирает от жажды, и я радуюсь, что у нас здесь много воды.

— Джексу надо избавляться от зависимости постепенно, иначе его сердце может остановиться. — Я настолько зла на сенат, что мне хочется выбежать на поверхность и обо всём рассказать людям. Но станет ли кто-нибудь меня слушать? Меня, рабыню?

Как могут сенаторы играть жизнями людей? Кто знает, какой вред может нанести это вещество.

— Я собираюсь связаться с Марком, слышишь, Джекс? — Я снова вытираю ему пот со лба. — Он обязательно достанет препарат.

— Нет. — Он хватает меня за руку. — Ты останешься здесь, это слишком опасно. Кроме того, я не хочу больше подвергаться влиянию кого-то или чего-то. — Его рука обессиленно падает, и он закрывает глаза.

Я должна уважать его решение. Глаза жжет от слез. Джекс выносливый, его сердце выдержит.

— Хорошо, — шепчу я. — Я останусь рядом с тобой. — Это самая разумная вещь. Здесь мы в безопасности. Вода смывает наши следы, а приборы солдат не могут засечь нас, потому что мы очень глубоко в пещерах. Джул и Соня уже почти выходят из нашей комнаты, как Соня вдруг оборачивается:

— Если тебе что-нибудь нужно или я могу для тебя что-то сделать, только скажи.

— Спасибо тебе.

Соня останавливается у металлической двери и вздыхает.

— Знаешь, — говорит она тихо, — я была очень влюблена в Седрика, а Джекс так на него похож. Он напоминает мне о том, как сильно мне до сих пор не хватает его брата.

Теперь я понимаю, почему она поверила нам. Когда она с такой тревогой смотрит на Джекса, в мою грудь словно впивается жало. Боже, да я ревную! Но ведь она выглядит так чертовски привлекательно, у нее идеальное стройное тело, она ходит с оружием и носит этот черный комбинезон, который делает ее похожей на солдата. Я вспоминаю, как Джекс подмигивал ей.

— Не сомневаюсь, что Седрик тоже любил тебя, — говорю я, хотя не знаю, подбодрит ли ее это.

Печально улыбаясь, она уходит.

Мы с Джексом не пара. Он может насладиться любой женщиной. Только я не хочу об этом думать. Сейчас я хочу лишь, чтобы он поправился, всё остальное вторично.

* * *

Снаружи давно наступила ночь, хотя здесь внизу мы этого не замечаем. А вот мои внутренние часы чувствуют. Зевая, я ложусь рядом с Джексом на матрас и раздумываю, не поспать ли мне немножко. Кажется, Джексу стало получше. Температура снизилась, конвульсии прекратились.

Соня занесла нам свечу. Настоящую, а не со светодиодной лампочкой. Это так мило с ее стороны. Восковые свечи в городе большая редкость и стоят много денег. Мерцание пламени успокаивает меня, кроме того свеча дает немного света. Джекс, похоже, крепко и спокойно спит. Его лицо расслабленно, только время от времени дергается мышца на щеке.

Я разговаривала с Соней об Аутленде. Она единственная, кому удалось проникнуть оттуда в город. Соня перелезла через стену, — она зовет ее «второе кольцо», — в зону отчуждения и действительно смогла укрыться в системе канализации. Там она однажды, страдая от голода, наткнулась на Джулиуса. Она рассказала ему всё о том, что происходит снаружи, и они запустили через стену дрон¹⁵, чтобы наладить радиоконтакт с Аутлендом. Люди там отстают от прогресса, потому что много лет прожили под землей. Они сейчас примерно на том уровне развития, какой был до взрыва бомбы в девятнадцатом веке: лечатся травами, используют паровые машины, которые могут работать и на загрязненной воде, транспортные средства на рельсах и простейшую кабельную связь. Рассказанное околдовывает меня. Я с нетерпением жду, когда смогу выйти наружу.

Осторожно, чтобы не разбудить Джекса, я переворачиваю другой стороной влажную тряпку на его лбу. Он внезапно бормочет:

— Спасибо, что ты обо мне заботишься, док.

Мне с трудом удается сдержать слезы. Я постепенно превращаюсь в нытика, это уже не нормально.

— Конечно я забочусь о тебе. И не только потому, что я врач. Я сделала бы это в любом случае.

— Прошло так чертовски много времени с тех пор, как кто-то заботился обо мне. — Он снимает тряпку со лба и вытирает ею свою грудь. Его рука так и остается лежать там. Я осторожно вынимаю из нее тряпку и откладываю в сторону. Она больше ему не нужна.

Когда я уже думаю, что он снова уснул, он говорит тихо:

— Я вырос в интернате, как и все Воины. О первых годах, проведенных там, у меня остались приятные воспоминания: воспитательницы хорошо заботились о нас и окружали нас любовью. Примерно до тех пор, пока нам не исполнялось восемь лет. Тогда начинались жесткие тренировки.

Я задерживаю дыхание. Джекс впервые рассказывает мне что-то личное. Может быть, их воспитывают в таких учреждениях для того, чтобы у них не было слишком близких отношений с родственниками, и те не могли оказать на них влияние? Поэтому у них нет никого кроме братьев и командиров, которых им дают сверху?