Исцеление (СИ) - Сойфер Дарья - Страница 46

В любом другом случае он сделал бы так, как привык, но после мастер-класса Табаковой хотелось повести себя по-джентльменски. Нет, Ника его в конец испортила.

Он вышел, стянул со взмокшего затылка колпак, достал телефон, чтобы скорее порадовать тетю Надю. Ей сообщил, что с аппендицитом все вышло удачно, потом позвонил Веронике уже с достоверной информацией.

— Подожди, я отойду в сторонку, — попросила она.

В трубке зашуршало, и вскоре раздался ее голос, но уже приглушенный.

— А отцовство можно как-то установить? — она явно прикрывала микрофон рукой.

— Теоретически да, но смысл теперь?

Глупо было надеяться, что Ника ничего не заподозрит… Но он до последнего хотел уберечь ее от разочарования.

— Я… Мне придется поговорить с Марком, так или иначе. Я не могу сделать вид, что ничего не было. Просто… Я хорошо знаю Алинку, она любит приукрасить. И мне не хочется бросаться ложными обвинениями.

— Дождись меня, пожалуйста. Я спущусь через десять минут.

Он сбросил звонок и решил для начала заглянуть в реанимацию. Надеялся, что после наркоза Алина разоткровенничается так же, как и ее старшая сестра. В боксе интенсивной терапии было прохладнее и легче дышать. Собрав волю в кулак, Паша прошел мимо запотевшей бутылки минералки на сестринском посту, пообещав себе купить две таких. Облизнул шершавым языком пересохшие губы и направился к пациентке.

Алина уже приходила в себя. Бледная, она выглядела слабой, но умиротворенной.

— Как там все? — спросила она. — А то медсестра мне ничего не сказала.

— В целом, неплохо, — уклончиво ответил он. — Мне жаль, что так вышло с ребенком.

— А трубу ты смог сохранить?

— Ее сохранили, но не я. Доктор Наталья Евгеньевна из гинекологии. Она, наверное, еще заглянет к тебе.

— Ну и слава Богу, — Алина с облегчением прикрыла глаза.

Паша стиснул зубы, чтобы никак не прокомментировать полнейшее равнодушие девушки относительно потери ребенка. Даже его сестра, когда у нее были какие-то неприятности во время беременности, звонила ему посреди ночи и ревела в трубку. А тут как будто и не было ничего. Он не считал себя ханжой, но ощущение появилось мерзкое, словно глотнул жидкого мыла.

— Ты уверена, что отец — Марк? — он присел на стул для посетителей и наклонился к Алине. — Ника нервничает.

— Она всегда нервничает. Но это правда. Я больше ни с кем… В общем, правда, — ее взгляд был еще плохо сфокусирован, но говорила она четко.

— И ты никак не помогла этому случиться?

За годы врачебной практики он понял, что люди охотнее откровенничают с чужими, чем с близкими. Сработало и на сей раз. Алина отвернулась к окну, глаза подернулись пленкой влаги.

— Ты, наверное, решишь, что я стерва, — тихо проговорила она и всхлипнула. — Но это было спонтанно… Недавно в интернете был скандал с одной… Она была горничной и стащила использованную резинку одной знаменитости. То есть формально они даже не спали. А суд решил дело в ее пользу, и она теперь получает огромные алименты. Понимаешь?

— Угу, — Паша усмирил рвущиеся наружу едкие выражения, чтобы не спугнуть Алину.

— У нас все произошло так… Ну, знаешь… Сходили в кино, в роскошный клуб… И да, он честно предупредил, что серьезные отношения в его планы не входят. Я и не собиралась… Он же красавчик, ты ведь понимаешь? Таким не отказывают… И потом он оделся, ушел, и я увидела в корзине… Это был шанс! Согласись, Паш, это несправедливо, правда?

— Что именно?

— Ну, одним все, другим — ничего. У него тачка, пентхаус, часы стоимостью, как наша дача. А у нас? Мама вкалывает всю жизнь, Ника пашет, а толку? И институт этот дерьмовый, сессия… Задолбало все! Я должна была попробовать! Могло и не сработать, видишь, вышла накладка… Но если бы получилось, все бы стало по-другому! Отстроила бы маме новый дом на даче, купили бы машину приличную вместо папиной древней японки… Бизнес бы тоже какой-нибудь завела, что я, хуже Баськи? А он бы и не заметил, для него это даже не деньги… И ребенок — ему тоже в плюс… Ну вот, не вышло… Значит, не судьба…

— А ты Марку говорила?

— Не успела. Теперь и не буду. Не хочу зря портить репутацию.

Серьезно, Алина? Репутация? После всего этого ты считаешь, что у тебя она есть? Не сказать, чтобы Паша хоть немного сочувствовал Веселовскому. Но даже Марк, чтоб ему пусто было, не заслужил! Наверное, кощунственно думать так о гибели ребенка, но какая у него могла быть жизнь с такими родителями? Жаль, что этой беды не хватило Алинке, чтобы усвоить урок. Сам он решил мухлевать с диагнозом, Наташа из кожи вон лезла, чтобы сохранить трубу… И что дальше? Где гарантии, что эта девчонка, выпороть бы ее хорошенько, не пойдет ловить следующего богача? Может, и стоило бы рассказать все тете Наде? Хотя… Бедной женщине — нервы и позор, а от Алины все отскочит, как от стенки горох. И он все-таки врач, а не воспитатель.

— Отдыхай, — только и смог выдавить вслух, борясь с омерзением.

Встал и ушел. Иногда ему было досадно, что он не вправе решать, кому оказывать помощь, кому нет. После некоторых операций он мог гордиться собой и понимал, что выбрал профессию не зря. А сейчас внутри ворочалось поганое ощущение, что он стал соучастником чужой подлости.

В автомате осталась только апельсиновая газировка. Теплая, липкая и железистая на вкус. Поморщился, прополоскал рот и пристроил недопитую банку в помойку. Главное, что все дела позади, и можно, наконец, поговорить с Никой. А Паша был настроен все выяснить окончательно.

Теперь он знал, что сказать. Знал, в чем его преимущество перед Марком. Если тот серьезных отношений не планировал, то Исаев, наконец, решился. Все это время он думал, что не собирается затевать возню ради Ники. Она — вся такая правильная, домашняя, а это либо ЗАГС, либо геморрой размером с кедровую шишку. И сам не заметил, как уже давным-давно по уши в увяз в Карташовой. И для себя пути назад не видел. В конце концов, другой такой ему не найти. Мягкой, соблазнительной до дрожи, уютной и честной. Разве только декабристам нужны верные жены? А врачам? Да, он взрослый мужик, но, черт возьми, хорошо бы вот так прийти домой после тяжелого дежурства, а там — чисто, тепло, вкусно пахнет. И ее нежные прохладные пальчики взъерошат ему волосы, будут гладить по голове, а от уткнется носом в ее ключицу, и пусть мурлычет колыбельную, как Никите. В конце концов, если Паша на ней женится, будет иметь полное право.

А иначе для чего все это? Что прекрасного в его холостяцкой свободе? За что держаться? Он ведь не Веселовский, который разъезжает на «ягуаре», цепляя новых и новых девиц. Можно подумать, Исаев — какой-нибудь мультимиллионер, чтобы беречь цветок своей брачной невинности. И Ника ему всю душу вытянула. То этические дилеммы, то еще какие-то волнения, то желание такое сильное, что почти физически больно. И постоянно крутится в его мозгу. Прочно обосновалась и ничем ее оттуда не выбить. Так, может, перестать бороться? Пусть будет рядом, под боком. Его собственная и больше ничья. От этой мысли Паше сразу полегчало. И чего было разводить Санта-Барбару? Сейчас пойдет, обрадует ее, месяц-другой на цветы и прочие реверансы, и можно в ЗАГС. Тетя Надя все равно в нем души не чает.

И с видом фокусника, который прячет в рукаве голубей, Исаев спустился в приемник. Отыскал в толпе посетителей Надежду Сергеевну и даже Макариху, но не Карташову.

— Ну, как она? — сразу напала на него тетя Надя.

Пришлось заново рассказывать в подробностях про выдуманную операцию. Потом все же не выдержал, извинился, отозвал Лену в сторону.

— Где Ника? — спросил он, понизив голос. — Я же просил ее дождаться меня.

— Не утерпела, — пожала плечами Макариха. — Рванула к Марку.

— Зачем?! Я как раз поговорил с Алиной… В смысле… — он замялся.

— Не парься, я в курсе насчет беременности. Ника пыталась ему дозвониться, и когда он снял трубку, сказал, что может встретиться только сейчас. Поэтому она и поехала. Бедолага…

— Она ведь не собирается скандалить? Ее ведь могут уволить за такие обвинения, а он толком не виноват…