Змей Горыныч (СИ) - Пациашвили Сергей Сергеевич - Страница 68

Никита не успел её развернуть, как Вятич уже заговорил:

- В этой грамоте новгородский князь и богатырский воевода назначают тебя, Микула Селянинович, посадником Змейгорода. Вольга сказал мне, что уже отправлял гонца с такой грамотой, этим гонцом был купец Зиновий. Похоже, он вступил в заговор с Никитой. Микула, Никита – вор и заговорщик, он заслуживает изгнания.

- Погоди, Евпатий, не спеши с выводами, - отвечал Микула, - твоя новость обличает Зиновия, но не Никиту. Может, Никита ни о чём не подозревает. Мы же не знаем, какую игру ведёт этот Зиновий. Лично мне он никогда не нравился.

- И что же ты будешь делать?Оставишь всё, как есть?

- Змей снова объявился, он громит наши отряды при помощи какой-то новой чародейской тактики. Без Никиты нам его не одолеть.

- Никита – преступник.

- Довольно, Евпатий. Я принял решение. Зиновия мы не выпустим из города, пока не выясним, какие цели он преследует. На чьей он стороне? Уж точно не на стороне Змея, ведь он оплатил весь наш поход. Возможно, у купцов свои планы на Змейгород.

- Да нет у них никаких планов, Микула. Что ты всё выдумываешь, зачем ты оправдываешь Никиту?

Но всё было бесполезно. Евпатий не мог переубедить Микулу Селяниновича, и в итоге он вынужден был сдаться и уйти. Богатырь отправился к Николе Северянину и долго с ним беседовал. Выяснилось, что за всё время слежки за колодцем так никого и не удалось изловить. Но во что бы то ни стало, злодея необходимо было выследить. Николай сообщил, что воевода подозревает Евпатия в измене, и тот поспешил убраться из города в тот же день. Никола же остался следить. Ночь за ночью он отправлялся к тому колодцу. Уже все остальные богатыри бросили это дело, и только он один продолжал следить. Змей Горыныч объявился, и не было сомнений, что он знал об этом тайном ходе. Все тайные ходы в город открывались изнутри, и необходим был мост через ров, чтобы пройти через них. И только для одного тайного хода ничего такого не требовалось. Нельзя было оставлять это место без присмотра. И Николай следил, словно верный сторожевой пёс, пытаясь разглядеть в кромешной тьме хоть какие-то признаки движения. Однажды ему показалось, что возле колодца кто-то есть. Николай осторожно стал подкрадываться, но движение прекратилось. Он уже было подумал, что ему померещилось, но тут снова кто-то зашевелился. Богатырь был уже совсем близко, он схватил руками тень, потянул за чёрные одежды и повалил на землю. Он не видел лица незнакомца, но каким-то чудом смог увидеть блестящий при свете полумесяца кинжал. Николай с трудом увернулся от удара и зашёл за колодец. Здесь он поскользнулся обо что-то и увидел на земле фигуру, напоминающую человеческое тело, завёрнутое в чёрный саван. С ужасом Николай понял, что это. А тень всё пыталась достать его кинжалом. Они были один на один, и, если бы Николай здесь погиб, никто бы даже не узнал, что с ним случилось, он бы просто пропал без вести. Но Николай не отступал, он настойчиво прятался за колодцем от ударов того самого кинжала, которым, вероятнее всего, злодей и убивал своих жертв. Николаю всё труднее было уходить от удара, а враг его всё время придумывал что-то новое, чтобы его достать. В результате богатырь смог поймать его руку с кинжалом, а другую свою руку сжать в кулак и сильно ударить по голове незнакомцу. Тень взвыла от боли и выронила кинжал. Николай узнал голос и в ярости принялся душить преступника. Теперь он видел мерзкую физиономию своего врага, это был Пафнутий.

- Ну что, попался, проклятый, - радостно кричал Николай, колдун отвечал лишь жалким хрипом.

Поздно ночью Никиту Кожемяку разбудили, он вышел с лучиной в гостиную и увидел несколько богатырей, а на полу избитого Пафнутия с перепачканным в крови лицом.

- Что это значит? - не понимал Никита.

- Это значит, - торжественно отвечал ему Николай, - что он приносил жертвы языческим богам, и его следует повесить.

- Что за вздор?

- Покажите ему.

И двое богатырей принесли к ногам Никиты завёрнутый в саван труп женщины.

- На её теле вырезаны руны. Этот труп тащил с собой Пафнутий к потайному ходу, где я его и поймал.

- Это правда? - злобно взревел Никита, подходя к колдуну.

- А ты как думаешь? - взглянул ему в глаза Пафнутий.

- Ах ты негодяй!

И с этими словами Никита ударил его кулаком в лицо, да так сильно, что Пафнутий тут же лишился чувств.

- В темницу его, - приказал воевода, - завтра будем его судить.

Николай торжествовал, он чувствовал себя победителем. Об одном только он жалел, что не может разделить свою победу с Евпатием. Колдун Пафнутий схвачен, и уже наверняка будет повешен. Чудовище, убивающее беззащитных женщин, получит по заслугам. С самого начала Николай был против участия в этом походе Пафнутия, с самого начала он желал погубить колдуна, и вот теперь у него это получилось. Теперь у Никиты не было выхода, кроме как разделаться со злодеем. Уже утром обо всём узнал Микула Селянинович, он первым прибыл на богатырский совет, чтобы судить колдуна. Пришли сюда и другие сотники и командиры. Не было лишь покойного Василия Колчана, о котором все здесь скорбели, но были хромой Дьярви и Сигват, Семён Гривна, и, конечно же, Никола Северянин. Казалось, ничто не сможет помешать справедливому суду, но Никита Кожемяка уже успел всё как следует обдумать за бессонную ночь, и, кажется, уже посоветовался с Зиновием. Николай в присутствии богатырей повторил всё, что вчера вечером рассказывал Никите и даже больше. Рассказал, как он впервые обнаружил страшное преступление и напал на след тени, как потом обнаружил тайный проход и долго там выслеживал колдуна. И вот, наконец, удача улыбнулась ему, колдун был пойман и предстал перед судом.

- Что ж, а теперь позвольте и мне слово молвить, - поднялся с места Никита, - обо всём только что сказанном я слышу впервые, и всё это мне кажется странным. Хоть я и воевода, но ни Николай, ни Евпатий не доложили мне о своих находках и не спросили разрешения на дальнейшие действия. Почему мне не было обо всём доложено, тогда как в целях защиты города я должен знать всё? А тут целый потайной ход обнаружен у меня под носом, и мне не доложили. Почему?

Николай хотел было ответить, но горло у него перехватило от неожиданности и возмущения. Внутри всё кипело. Неужели Никита и сейчас будет защищать злодея? Как такое возможно, где справедливость? А меж тем воевода продолжал:

- У меня нет оснований доверять Евпатию. В последний раз, когда он прибыл в город, то отбыл, не пробыв здесь и дня. А ведь он наверняка знал, что я хотел с ним поговорить, что я подозреваю в нём лазутчика Змея. А Николай. Да, он знатный воин, но друг Евпатия. Мы знаем, что он живёт с местной женщиной – язычницей, и это при том, что имеет в Новгороде законную жену. И из-за этой язычницы у него вышла ссора с Пафнутием. Николай пытался убить его. Так может и сейчас он только из одной ненависти к Пафнутию пытается его оклеветать.

Николай чувствовал, как уже пойманная, схваченная добыча начинает ускользать. Его неистовству не было предела.

- А кто бабу ту убил? - прозвучал чей-то голос в поддержку Николая.

- Так может Никола сам и убил.

- Вздор! - не выдержал Северянин, - я не чародей. Пафнутий – чародей, все это знают. Только чародеи умеют приносить людей в жертву.

- А, может, вовсе никто и не приносил её в жертву. Это ты всё подделал так, будто её принесли в жертву, чтобы оклеветать Пафнутия.

- Что? Да спроси любого, тебе здесь каждый скажет, что колдун твой – убийца.

- У нас нет доказательств.

- Ты тоже чародей, Никита, вот и защищаешь его!

- Довольно! - послышался тяжёлый бас Микулы Селяниновича, и его огромная фигура поднялась с места. Все замолчали, ожидая, что он скажет.

- Все мы знаем, - продолжал Микула, - что Пафнутий убивает беззащитных женщин. По мне, так его давно пора повесить. Я не понимаю, Никита, зачем ты защищаешь его и зачем поносишь зря Николая?

- Мы не можем повесить Пафнутия без доказательств его вины!