Долгая полночь (СИ) - Скумбриев Вадим - Страница 39

В буфете обнаружилась выцветшая от времени скатерть, которая тут же оказалась на столе. Затем – горшок с ухой. Наварил старик много, хватило бы всем пришлым.

– Ну, это мы ещё проверим, – крякнул второй голос. – Слыхал, Том? А говорили, тут кроме рыбы, ничего и не возьмёшь.

– Сжальтесь, господин, – тихо сказал Франциск, и Жанна почуяла в его голосе потаённую угрозу.

Том её не услышал.

– Да умолкни ты! – отмахнулся англичанин. – Ну что, ребятки. Перекусим на дорожку, соберём рыбу и обратно. В Руайяне сейчас каждый человек на счету.

– А девка?

– А девки всем не хватит, – захохотал Том. Дверь распахнулась – на пороге стоял тот самый, лысый. На бритом черепе Жанна углядела несколько застарелых шрамов, ещё один рассёк верхнюю губу. – Эй, цыпа, а иди-ка сюда, – позвал он.

Жанна отшатнулась, уткнувшись спиной в шкаф.

– Ну иди, иди, давай, господин Томас тебя не обидит, – ласковым голосом продолжал лысый, подкрадываясь ближе. – Что же ты не идёшь?

Ещё шаг назад – и лучник метнулся к Жанне, одним движением хватая её в охапку. Колдунья попыталась вырваться, но руки держали её не хуже кузнечных тисков.

– Не дёргайся, дорогая, не дёргайся, – шептал Том. – А ну-ка, пошла!

Он потащил её наружу.

Много раз Жанне доводилось видеть, как идут на казнь осуждённые, видеть обречённость и неприкрытую боль в глазах их родственников. Франциск смотрел на неё равнодушно, словно Том тащил дубовую колоду. И пусть Жанна и не ждала от него помощи, что-то кольнуло в сердце.

– Заходи! – сильный толчок опрокинул колдунью на охапку соломы. Со скрипом закрылась дверь сарая, оставив лишь узкую полоску света. – Ну, цыпа, не привередничай, никто тебя убивать не будет, – уже спокойнее добавил Том. И вдруг навалился сверху, прижав её к земле.

Жанна забилась под ним, точно выброшенная на берег рыба. Ей нужна была хотя бы одна рука, но слишком уж хорошо лысый знал своё дело. Локти его зажали её руки, толстые пальцы торопливо рвали ворот сорочки, обнажая грудь. Потянулся воняющим чесноком ртом к её губам, среди зубов мелькнул язык, вошёл в её рот – и в тот же миг Жанна впилась в него зубами.

Томас заорал, словно его прижгли калёным железом. Отшатнулся от колдуньи, и та тут же нашарила у него на поясе мизерикорд.

– Ты... су... – просипел лучник. Ладонь его коснулась шеи Жанны и сдавила, да так, что у колдуньи потемнело в глазах. Лишь тихий стон вырвался из её горла – и коротким движением она вонзила отточенное острие Тому в кадык чуть ли не по самую рукоять.

Лысый вздрогнул, хрюкнул, испуская последний воздух из груди и обмяк. Жанна снова застонала – после смерти этот боров стал чуть ли не вдвое тяжелее. С трудом выползла из-под его тела и, не удержавшись, смачно плюнула на него.

Будь на месте Жанны какая-нибудь напыщенная дамочка из тех, что стайками кружились у короля, она отдалась бы англичанину безо всякого сопротивления – наверняка ещё бы и сладострастно извивалась, чтобы доставить тому удовольствие. Ведь у него слишком мало времени, чтобы пустить её потом по кругу своих людей, а вытерпеть одного мужчину вовсе не то же самое, что вытерпеть семь. Но Жанна, проводя время в разъездах по охваченной войной Франции, слишком ценила свою жизнь, чтобы вот так просто отдать её в чьи-то руки – даже если проглотить гордость. Кто сказал, что, насытившись, Томас не перережет ей горло просто потому, что так ему захотелось? Жанна знала, что верить не стоит никому, особенно если он говорит, что не причинит вреда. Ни англичанину, ни французу.

Вдобавок этот мужлан нестерпимо вонял.

Не прекращая отплёвываться от омерзительного чесночного привкуса, она быстро нашла две оторванные лучником пуговицы и сунула их за пояс. Подумав, не стала трогать мизерикорд – вряд ли тот ей пригодится ещё раз, зато сняла с трупа фальчион и одним резким движением вскрыла мертвецу горло.

Сердце Томаса давно остановилось, но тёплая кровь ещё текла из рассечённых жил. Брезгливо морщась, Жанна обмакнула в неё пальцы и принялась торопливо рисовать на стене.

Линии словно сами ложились под руку, и хоть доски сарая не отличались прямотой, вызову это не помешало. По слову Жанны дерево потемнело, выпуская в этот мир Балгурфа.

– Ты мне нужен, – сказала колдунья. Баргест оскалился. – Да. Помоги. Убивать.

Он кивнул и посмотрел на дверь.

Жанна распахнула её, мимолётом убедившись, что снаружи никого нет. В хижине Франциска тоже было подозрительно тихо, словно и не заходили внутрь шестеро стрелков.

Но лишь войдя внутрь, Жанна поняла, что звать Балгурфа было вовсе не нужно. Франциск управился и без него. Он обошёлся бы и без Жанны, и вообще без любых духов, каких она могла бы призвать.

Лучники умирали – кто лежал на полу, выплёвывая белую пену, кто корчился на стуле, пытаясь нашарить меч, кто судорожно вздрагивал, упав лицом на стол. Один из парней успел даже вскочить и выхватить клинок, желая убить отравителя, но не успел и теперь бился в агонии у его ног, а тот спокойно наблюдал, будто смотрел на текучую воду или в пламя костра.

Не будь Жанны, та же участь постигла бы и покойного ныне Томаса, лежащего в сарае с мизерикордом в горле.

На миг колдунья даже пожалела, что убила его так быстро.

– Значит, справилась сама, – сказал Франциск. Баргест разочарованно заскулил. – Надеюсь, мне не придётся заканчивать работу?

Жанна покачала головой.

– Я вижу, он успел попортить тебе одёжку. – Рыбак аккуратно обошёл издыхающего лучника и вытащил из шкафа небольшую коробочку, откуда достал кривую парусную иглу. – Возьми это. А нити... Увы, у меня не найдётся ниток, которые подошли бы к такой ткани. Но впрочем, можно поискать у наших гостей.

Он быстро нагнулся, вытащил несколько стрел из-за пояса одного из мертвецов и подал их Жанне.

– Шёлк, самый что ни на есть, – сказал Франциск. – Иди, сядь где-нибудь да почини рубашку. А я пока вычищу дом от этой падали.

– Ты назвал меня по имени, – сказала Жанна.

Франциск бросил на неё быстрый взгляд.

– Так тебя, значит, и правда Жанной зовут? Ха! Не думай лишнего, девочка, я назвал первое имя, что пришло в голову.

Только сейчас до Жанны дошло, что старик и вправду просто ляпнул имя, чтобы выглядело всё естественно. А что он мог ещё назвать? Жаннами кличут половину женщин Франции, от крестьянок до королев.

– А ты, значит, винтенара прикончила, – продолжал Франциск. – Ушлая девочка. В былое время я бы тебя не упустил.

– Винтенара? – переспросила колдунья, отметив про себя это «былое время». Она не знала, кем был раньше Франциск, да и не хотела знать. Такие люди опасны, слишком опасны, и никакой дух не поможет, если рыбак захочет убить её.

– Командира двадцатки лучников. Не знаю, правда, почему он взял с собой только шестерых, да наверное, остальные где поблизости шастают. – Франциск подхватил одного из мертвецов и потащил его наружу. – А ты, колдунья, пол мыть умеешь? Проклятые ублюдки весь изгадили слюнями, знал бы – зарезал, а то теперь их плевки отмывать.

– Тогда пришлось бы счищать с него кровь, – Жанна позволила себе усмехнуться. – Умею.

– Эк, девочка, английскую кровь всяко приятнее мыть, чем английские плевки. Тогда вот – ведра ты уже нашла, ну а тряпку какую тоже поищем, вон, оторву у кого из этих господ. – Он стащил с тела лук, колчан, меч и куртку-стёганку, затем принялся сдирать рубашку. – Сам бы за водой сходил, да мне ещё семь дохляков закапывать – а я уж не юнец вроде них, упокой Господь их души.

– Ты отравил их.

– И сделал бы то же самое снова, – сказал Франциск. – Все они – простые земледельцы, крестьяне, даже винтенар. Что с того? Из лука в Англии стреляют все, от мала до велика. И из тех же луков они стреляют в нас. А что может сделать старый человек, если в дом к нему пришли семеро молодых?

Убить их, – подумала Жанна. Почему-то она знала, что этот старый человек, взяв в руки меч, без усилий выпотрошил бы всю ораву, как тех самых рыб, что ловил в Жиронде. Франциск лишь изображал старческую походку и усталость. Но она достаточно повидала лжецов, чтобы разглядеть правду, и знала о вреде любопытства. Она ни о чем не спрашивала рыбака, а тот ничего не рассказывал.