Двойное попадание (СИ) - Михайловский Александр Борисович - Страница 42

Но не спешите жалеть несчастных дойче зольдатенов. В сарае на территории станции разведчики обнаружили до сотни изможденных и изнуренных людей – наших, советских военнопленных, которых эти немцы, держа впроголодь, заставляли работать на железной дороге, называя железнодорожной рабочей командой. Обычные, в принципе, арийские дела. Но это было далеко не все, местные жители указали бойцам Доватора (российские солдаты, несмотря на свою русскую речь, их просто пугали) на находящееся неподалеку место, где немцы приказывали закапывать тех, кто больше не мог работать или был расстрелян оккупантами по какой-то иной причине. И все это сделали эти пожилые, мирные с виду, дядьки и болезненные очкастые хлюпики.

Подъехав к станционной водокачке, Доватор спешился и, закинув поводья Орлика за железные перила, принялся карабкаться наверх по узкой лестнице. Оттуда, с крьггой площадки над водяным баком, открывался великолепный вид на Жлобин и окрестности. Но полковника мало интересовали красоты лежащей впереди местности. Вьггащив из футляра хороший цейсовский бинокль, он принялся внимательно осматривать местность. И хоть сегодня его кавалеристы были кем-то вроде конной пехоты, но все равно каждый солдат должен знать свой маневр. С возвышенности, на которой расположена станция, прекрасно просматривалась лежащая за небольшим лесом поблескивающая в лучах солнца голубая лента Днепра, петляющая как змея, а также пересекающие ее мосты, два железнодорожных почти прямо перед Калыбовкой и шоссейный мост в некотором отдалении к северу.

Сначала советские войска при отступлении взорвали эти мосты, потом немцы, используя каторжный труд пленных, их починили, а теперь при приближении советско-российских войск снова приготовились их взрывать. Точнее, они лихорадочно готовятся к взрыву, потому что иначе расценить бестолковую суету на мостах невозможно. Помимо капитальных мостов, рядом со средним железнодорожным мостом хорошо видна немецкая наплавная переправа из двух ниток, а сразу за рекой напротив Доватора лежит советский город Жлобин, занятый сейчас врагом, разговор с которым возможен только посредством оружия. И его кавалеристам надо именно туда, на правый берег, чтобы выкинуть эту мышастую германскую погань из нашего советского города, а еще лучше полностью уничтожить всех немецко-фашистских оккупантов, чтобы и следа их не осталось на этой земле.

Но так просто, сходу, город взять явно не удастся. Перед мостами, за лесом, между излучиной Днепра и впадением в него речки Ржавка, находятся станция Вирская с пристанционным поселком. Справа, за Ржавкой, болото, и слева, за поселком, тоже болото. В бинокль на восточной окраине поселка наблюдаются ниточки окопов предмостных укреплений, занятых батальоном немецкой пехоты, солдаты которого сейчас копают землю – да так усердно, что только земля летит с лопат. Помимо солдат в фельдграу, на окопных работах заняты советские военнопленные, а также тут, то там заметны небольшие группы баб с ребятишками, которых немецкая оккупационная власть тоже заставила строить укрепления.

Между опушкой леса и окопами метров двести. Восьмиколесные броневики, на которых перемещаются «севастопольцы», хорошо защищены только от ружейно-пулеметного огня, но там, внизу, у предмостных укреплений, видны свежеотрытые позиции маленьких противотанковых пушечек. Выезжая вдоль железнодорожных путей из леса, броневики потомков сразу окажутся под обстрелом нескольких таких орудий. Не смертельно для бригады (так как этих пушек немного) но крайне неприятно. Хотя, если потомки не будут пороть горячку, а подождут подтягивания своего танкового батальона, тогда кисло на предмостном укреплении станет уже немцам.

Вскоре к Доватору присоединился полковник Поплавский. Внимательно осмотрев местность, он сказал, что, конечно, можно будет разнести всю эту халабуду вдребезги и пополам гаубичной артиллерией (которая уже развертывается на позициях километрах в пяти позади нас), но эти гады нагнали на свои позиции гражданских и пленных, чтобы прикрыться ими, как живым щитом. В ответ Доватор согласился, что, да, ситуация неприятная, но Жлобин все равно брать надо, причем желательно с целыми мостами и переправами, без лишних потерь, за которые ой как спросят. И ведь даже если за предмостную переправу завяжется обычный стрелковый бой без применения артиллерии, то и наши пленные, и бабы с ребятишками, что роют окопы, обязательно попадут под обстрел и понесут потери. К тому же чем больше проходит времени, тем сильнее укрепляются немцы перед мостами и тем больше у их саперов шансов все-таки взорвать переправы через Днепр.

Полковник Поплавский нехотя кивнул и, согласившись, что такова суровая правда войны, собрался уже спускаться вниз, чтобы бросить свою бригаду в бой за мосты. Вслед за ним засобирался и полковник Доватор, который тоже сделал для себя надлежащие выводы, тем более его разъезды не смогли обнаружить удобного для переправы места ни ниже, ни выше по течению. Повсюду по берегам Днепра имела место мешанина озер, речек, притоков, болот и речных стариц. Наверное, город Жлобин образовался именно на этом месте потому, что именно тут относительно просто можно организовать переправу, а возле переправы и вырос город.

Внизу послышался шум моторов и лязг гусениц, а потом на лестнице раздалось натужное топанье – и наверх, на площадку над водокачкой, начали взбираться бойцы потомков, навьюченные большими баулами и железными ящиками. Наверху сразу стало тесно, как на задней площадке трамвая в час пик. Оказалось, что это взвод артиллерийской разведки артдивизиона «севастопольской» бригады и его командир, старший лейтенант Алексей Сестренкин, который решил, что с водокачки, открывается наилучший вид для корректировки стрельбы его дивизиона. И тут полковнику пришла одна идея по поводу того, как бы и гражданских не оцарапать, и немцев наказать, чтобы те и ходить потом не могли.

– Вот что, старлей, – сказал полковник Поплавский, – дайка мне на минутку связь с твоим командиром.

И уже в протянутую рацию:

– Слышь, майор, это Поплавский говорит. Тут нарисовалась такая задница – немцы прикрыли свои позиции живым щитом из наших пленных и гражданских. Сейчас мы с кавалеристами пойдем в атаку, а ты по моей команде, дублированной ракетой белого дыма, обеспечь нам плотную дымовую завесу, чтобы немцам уже в трех метрах было ничего не видать. Понял? Координаты тебе даст твой лейтенант. НП у него – пальчики оближешь, фрицы на отсюда как вши на тарелочке, знай себе дави.

– Вас понял, товарищ полковник, – хмыкнул в рацию командир артдивизиона майор Лопатин, – сделаем все в лучшем виде.

Отдав рацию, полковник добавил персонально для лейтенанта Сестренкина:

– Слышь, летеха, сейчас наши парни вместе с бойцами товарища Доватора пойдут на этих немецких козлов в ближний бой, так что управление стрельбой от тебя потребуется хирургически точное, я бы даже сказал, ювелирное. Я сам там буду; так что если что не так, потом не обижайся.

И завертелось. Сначала разведчики, рассыпавшись в цепь, выдавили из лесочка передовые немецкие дозоры. Те же немцы, которые не поторопились взять ноги в руки и убраться восвояси, так в лесочке и остались. Навсегда. Они-то в своем фельдграу воображают, что если пару веток под сетку на каске засунули, то уже невидимы. Видимы, видимы, и еще как – российские разведчики им это наглядно показали. Пока разведка давила в лесу вражеские дозоры, одна из рот Севастопольской бригады при поддержке двух эскадронов кавалеристов выбила противника из села Луговая Вирня, создав угрозу левому флангу вражеского предмостного укрепления.

Еще одна рота и до полка кавалерии выдвинулась вперед с противоположного фланга. Никаких населенных пунктов, на которые можно было бы опереться, с той стороны, правда, не имелось, а имелась проселочная дорога, проходящая по кромке болота и леса и ведущая прямо к правому флангу вражеской позиции. А там от вражеских окопов, проходящих прямо по окраине пристанционного поселка, до опушки леса менее ста метров.