Соседи по квартире (ЛП) - Лорен Кристина - Страница 40

— Я упала.

— Точно, — Келвин поднимает с пола покрывало, чтобы укрыть нижнюю часть своего тела, оценив, видимо, мои старания держать взгляд в стороне. — И спасти тебя я вроде бы не сумел.

Я тут же вспоминаю и это. Господи. Пьяная, я орала на него, что неплохо бы иметь более быструю реакцию. Келвин же поднял меня, перекинул через плечо и понес домой. А потом… О-о-о…

Потом началось форменное безумие. Кажется, память возвращается к нам одновременно, но повернуться к нему, чтобы в этом убедиться, не могу. Я вспоминаю, как Келвин вошел в квартиру, опустил меня на пол, оставив руки на моей заднице, и как мы какое-то время стояли и молча смотрели друг на друга, немного покачиваясь от количества выпитого.

«Ты мне нравишься», — сказал Келвин.

«Ты не перестаешь это говорить», — ответила я.

«Потому что это правда».

Келвин наклонился ко мне, и это был последний неспешный момент этого вечера. Прижавшись своими губами к моим, он словно выпустил моего зверя из клетки.

— Я тебя растерзала, — говорю я.

Келвин радостно смеется.

— Ага, именно.

— Господи, ну мы и напились!

В моей памяти стартует слайд-шоу: сорванная с обоих одежда, лихорадочные поцелуи, столкновение зубами. Пальцы, губы, и вот он наконец надо мной — погружающийся внутрь.

— Мы оба… — начинает Келвин и замолкает.

Мне понадобилась целая секунда, чтобы понять, что именно мой муж имеет в виду, и я договариваю за него:

— …не кончили.

— Усилий поначалу приложено было немало, но потом… кажется, мы просто вырубились, — говорит Келвин и снова смеется. — Надо же, какая интересная получилась демонстрация моей мужественности.

Мой словесный фильтр, по-видимому, временно не работает, поскольку я спрашиваю:

— Но разве это не означает, что на самом деле мы брак не узаконили?

Прикрыв лицо подушкой, Келвин хихикает.

— В подобных случаях речь обычно идет о самом факте секса, а не об оргазме.

В моей голове, словно стая птиц в замкнутом пространстве, кружится сотня мыслей и вопросов.

Понравилось ли Келвину, несмотря на отсутствие оргазма?

Хотел ли он, чтобы мы… ну, вы понимаете…

Чувствует ли он себя из-за этого неловко?

А я? Понятное дело, что с самого начала я мечтала заняться с ним сексом, но не хотела, чтобы это случилось вот так: в суете и по пьяной лавочке, не помня собственные эмоции на тот момент.

— Ты в порядке? — опустив подушку, спрашивает Келвин. — Я имею в виду морально и… — он кивает на мое укутанное в простыню тело.

— Ага. А ты?

Он смеется, как будто и так должно быть понятно, что некоторым образом утешает.

— Давай отворачивайся, — ухмыльнувшись, говорит Келвин. — Я сейчас встану и пойду в твою ванную. И я голый, потому что ты сорвала с меня одежду еще у входной двери.

— Это и твоя ванная, — зажмурившись, возражаю я.

Как только он уходит, я наклоняюсь к своему лежащему на полу телефону. Почувствовав желание написать Лулу о случившемся, я все же медлю. Раньше она всегда была мне лучшей подругой, с которой хотелось делиться абсолютно всем. Но в последние пару недель я больше не могу ее понять и сомневаюсь, не обернутся ли потом собственные откровения против меня.

Уже собравшись выключить экран, я замечаю количество полученных сообщений.

Их 364.

— Какого черта?

Открываю сообщение от Джеффа, пришедшее три минуты назад.

«Как я понимаю, ты еще спишь. Будь осторожна, когда отправишься сегодня на похмельный завтрак».

Что?

От Лулу меня ждет 73 сообщения, а последние десять написаны капсом. Едва прочитав недавно пришедшее, я тут же понимаю, в чем дело.

«ОТКРОЙ ЧЕРТОВ ТВИТТЕР!»

Я открываю его и… Боже правый.

Листаю вниз, вниз и вниз.

Слышу, как в ванной включается слив унитаза, бежит вода в раковине, а потом открывается дверь. В спальню возвращается одетый в одни боксеры Келвин.

— Давай сходим в «Утреннюю звезду», — предлагает он. — Там подают отличную яичницу с колбасками. Нам как раз сейчас надо поесть чего-нибудь жирного. Идеально с похмелья.

— Думаю, яичницу мы сделаем дома.

— Нет, Холлс, — плюхнувшись на край кровати, возражает Келвин. — Надо поесть как следует, — мне даже плевать, что от его движения с моей груди сорвало простыню, и он сейчас на нее смотрит.

— Сомневаюсь, что нам вообще стоит выходить сегодня на улицу, — подняв на него взгляд, говорю я и пытаюсь подавить зарождающийся в горле истерический смех. — Ты в топе Твиттера.

глава девятнадцатая

Несмотря на некоторое смущение из-за пьяного секса, мы часа два весело проводим время в соцсетях, до тех пор пока не натыкаемся на рекламу средств для увеличения пениса под тегом #ЕгоОдержимость. Шокированно охнув, Келвин захлопывает ноутбук, и мы удивленно смотрим друг на друга.

— Даже не знаю, с чего начать, — говорит Келвин. — То ли с разговоров о творящемся ажиотаже в соцсетях, то ли о нашем вчерашнем как бы сексе, то ли о том, не стоит ли мне вложиться в увеличение пениса?

От такого поворота разговора я не могу больше держать зрительный контакт, поэтому перевожу взгляд в сторону книжного шкафа, когда отвечаю:

— Не думаю, что…

— …нам стоит говорить про соцсети?

Я смеюсь.

— Но это единственная безопасная тема.

— То есть ты считаешь, мне необходимо увеличить пенис.

— Я не это имела в виду, — у меня уже лицо болит от того количества раз, когда я смущенно поморщилась, с тех пор как проснулась сегодня.

— Я просто хотел немного разрядить обстановку. Только и всего.

— Это я поняла.

Медленно кивнув, Келвин облизывает губы.

— Хорошо. Ты есть хочешь?

Еще как. Но проблема в том, что у нас похмелье и мы боимся выйти из квартиры. Из окна моей гостиной видно, как на улице неспешно бродят вперед-назад три фотографа, поглядывая на здание.

Количество подписчиков Келвина в Твиттере за один вечер выросло от двадцати двух человек до шестидесяти тысяч, и каждый раз, когда он обновляет страницу, оно продолжает увеличиваться. За два года у него было всего три твита — третий как раз пришелся на эту ночь, когда Келвин разместил свое фото с Рамоном, которое я сделала сразу после их первой совместной репетиции (они оба действительно творили магию), и его ретвитнули больше семи тысяч раз.

Вот такие у нас дела. А еще вчера на премьере были Лин-Мануэль Миранда и Эми Шумер. Не уверена, что могу собрать воедино свои скудные ментальные способности, чтобы осмыслить происходящее, а заодно и ощутить контраст талант Келвина со своим… недоталантом.

Кажется, я пребываю в некотором шоке. У меня не получается вести себя как разумный человек, даже когда Келвин обращается ко мне с каким-нибудь прямым вопросом. Мы занимались сексом. Мы женаты. Еще он в топе Твиттера. Честное слово, не понимаю, как хотя бы начать все это осмыслять.

С одной стороны, я могла бы просто спросить Келвина: «Будь честен со мной: как сильно ты сожалеешь о нашем сексе?». Хуже всего, если он ответит: «Немного», — что, конечно же, я пойму. После чего нам даже не пришлось бы делать попытки улучшить ситуацию — тем более что этому браку жить осталось не так много месяцев, — и мы просто двигались бы дальше.

С другой, для нас обоих будет лучше, если мы продолжим отшучиваться и обойдем любые серьезные разговоры стороной. Его желание разрядить обстановку навело меня на мысль, что…

— Хол-л-лэнд!

Я вздрагиваю, когда Келвин наклоняется ко мне.

— Ты жива?

Судя по веселому выражению его лица, я что-то пропустила.

— Прости. Что?

Келвин убирает волосы со лба и улыбается.