Терновый Оплот (ЛП) - Каннингем Элейн - Страница 70

— Рад это слышать, друг мой, но должен признать, что намерения Бронвин по-прежнему кажутся мне подозрительными. Если верить сэру Гарету, она наводила справки о жреце Цирика. Который приходится ей братом.

Хелбен даже не моргнул.

— У неё есть на то причины. Арфисты и Жентарим враждуют очень давно.

Ещё одна правда, скрывающая ложь, подумал Данила. Значит, вот во что должны превратиться арфисты? Неужели со временем он станет таким же как Хелбен, начнёт искажать правду и манипулировать даже старыми друзьями, чтобы послужить Равновесию? Позднее надо будет серьёзно обдумать этот вопрос, но сейчас время было неподходящее. Беспокойные мысли Данилы никак не отразились на его лице.

Хелбен подался вперёд.

— По-правде говоря, Пьергейрон, я бы повнимательнее отнёсся к мотивам сэра Гарета.

Первый лорд выглядел оскорблённым.

— Он — паладин Тира!

— Он из ордена Рыцарей Самулара, — уточнил Хелбен. — Не спорю, паладины — добрые и святые люди, но ордена меня беспокоят. Праведные убеждения одного человека — вещь хорошая, но представь себе зло, которое могут совершить столь многие, владеющие подобной властью, слепо преследуя цель, которую считают добром. Меньше всего я хочу увидеть, как подобная волна захлестнёт Бронвин.

Пьергейрон потрясённо покачал головой.

— Не верю своим ушам.

— Хотя бы подумай над моими словами. Я уже давно косо смотрю на военные ордена — в особенности на последователей Самулара. Подозреваю, что для этого существуют достаточные основания.

Первый лорд встал. Он был разгневан, глаза сверкали.

— Когда — если — ты найдёшь доказательства в поддержку своего беспокойства, пожалуйста, немедленно сообщи мне. Тебе придётся меня извинить, но до тех пор я не желаю обсуждать этот вопрос.

В ответ Хелбен поднялся. Если он и почувствовал холод в словах друга, в его взгляде это не отразилось.

— Поверь мне, друг мой — я сам надеюсь, что ошибаюсь.

Они поспешно проделали все полагающиеся жесты и слова прощания, после чего арфисты покинули дворец. Молчание Хелбена было тяжёлым, обеспокоенным. Данила впервые подумал, что архимаг мог наконец вступить в безнадёжную битву. Невозможно выступить против паладинов и не показаться при этом посредником зла. И у кого из людей не отыщется в прошлом тайн, способных подкрепить подобные обвинения — тем более у прожившего долгие годы и обладавшего огромной властью Хелбена? Данила не знал ничего конкретного, но реакция Хелбена, когда они обсуждали историю Рыцарей Самулара, заставила его считать, что по крайней мере некоторые из секретов архимага могут быть связаны с этим орденом.

— Сказанное тобой Пьергейрону… — начал Данила. — О том, что всё может закончится плохо, но ты надеешься на ошибочность своих предположений. Как ты считаешь, такое возможно?

Архимаг фыркнул.

— Тебя интересует честный ответ?

Кривая ухмылка тронула уголок губ барда.

— Полагаю, что нет.

— Я заметил, — тяжёлым от усталости голосом ответил Хелбен, — что людям редко этого хочется.

Поездка к Саммит Холлу шла быстрее, чем ожидала Бронвин. Пегий пони Эбенайзера, несмотря на свой скверный характер, обладал неутомимым шагом и упрямством, достойным дварфийского зада. Пегий Дьявол, как метко назвал его Эбенайзер, не отставал от быстрой кобылы Бронвин и бежал рядом, как будто бросая второй лошади вызов.

Лавочный Кот отправился с ними. Иногда он сидел на вьючной лошади, иногда поднимался в воздух и описывал в небе широкие круги.

— Зачем тебе ворон? — поинтересовался Эбенайзер. — Собираешься отпугивать магазинных воришек?

Он взмахом указал на широкий пустой простор дикой природы вокруг них. Это был второй день, проведённый в пути. Рано утром они пересекли реку Дессарин и теперь следовали по Дессаринскому тракту на север. Вчера их путь лежал через несколько небольших деревенек и окрестных хуторов, и наездники и караваны, проезжая мимо, приветственно махали им руками. Сегодня они встретили только два отряда путешественников — оба рано утром. Но кроме самой дороги, местность была практически лишена следов обитания. Вдоль дороги росли деревья — густые и достаточно высокие, чтобы ветви переплетались над головами. Летом здесь должен царить приятный тенёк, но Бронвин была рада, что пока ещё ветви покрылись только почками и листками золотистой зелени. Когда листья полностью распустятся, деревья станут прекрасным укрытием для бандитов и хищников.

— Зачем ворон? — эхом отозвалась она. — Иногда он относит послания Элис. А зачем тебе вьючная лошадь?

Эбенайзер пожал плечами.

— Привычка. Никогда не знаешь, когда попадётся вещичка, которую стоит отвезти на рынок.

Она хмыкнула.

— Теперь ты говоришь, как охотник за сокровищами.

— Когда-то я этим занимался. Есть и худшие способы зарабатывать на жизнь. И сдаётся мне, что быть арфистом — один из них.

Она бросила испытующий взгляд на дварфа. Его тон был старательно небрежным, но выдавал определённый интерес. Дварфы, как правило, держались замкнуто и избегали вмешиваться в чужие дела, как избегали воды, но Эбенайзер был любопытен и обладал интересами, выходящими далеко за границы обычных интересов его рода.

— На самом деле я не зарабатываю этим себе на жизнь, хотя, полагаю, что кто-то зарабатывает. Быть арфистом — способ стать частью чего-то большего, чем одна персона.

— Вроде клана, — предположил он.

— Я не слишком знакома с родственными узами, но наверное, можно и так сказать. Посмотри-ка туда, — прервала она разговор, указывая вперёд.

На протяжении последнего часа деревья редели и становились менее крупными. К северу от них лес сменялся цепью холмов. Дорога впереди огибала особенно крутой склон.

— Здесь полно пещер, — объявил дварф, разглядывая скалистые холмы на севере. — Край гоблиноидов. Скорее всего, орков. Лучше всего найти пригодную для обороны местность для лагеря до наступления ночи.

Они не останавливались до самых сумерек и устроили лагерь на холме недалеко от Саммит Холла. Эбенайзер нашёл мелкую пещеру с небольшим входом, таким незаметным, что Бронвин не увидела его, пока дварф не отвёл в сторону ветку.

— Погоди чуток, — сказал он и исчез внутри. Он показался обратно через пару секунд, отряхивая руки. — Хорошая пещера. Никаких следов орков, а свод слишком низкий, чтобы орки могли стоять и сражаться. Есть даже небольшой тоннель для бегства. Для меня тесновато, но сегодня я съем только две порции жаркого.

Надежда в его голосе вызвала у Бронвин улыбку.

— Разве сегодня не твоя очередь готовить?

— А если я наловлю кроликов?

— Справедливо, — Бронвин повернулась ко вьючной лошади, чтобы снять их пожитки. И там, на вьюках, улыбаясь, как наевшаяся сметаны кошка, сидела Кара.

От неожиданности Бронвин вскрикнула и попятилась.

— Как ты здесь оказалась? — воскликнула она.

Но она уже догадалась. Поведение Кары у стен Башни Чёрного Посоха вдруг оказалось вполне объяснимым. Её нежелание расставаться было обманом — прикрытием, чтобы спрятать её драгоценный камень в один из вьюков. Бронвин не знала, тронута она или разгневана. Она прижала ладони к вискам, как будто могла таким образом утихомирить взбесившийся пульс.

— Ну что ж. Неплохое приветствие, — сказал Эбенайзер, сложив руки на груди и притворяясь, что хмурится. — Мы не можем отправиться в гнездо паладинов с девчонкой, учитывая, что в Глубоководье у рыцарей просто зад горел в попытках её заполучить.

— Это точно, — Бронвин подошла к Каре и спустила её с лошади. — Тебе нужно вернуться.

— Можно мне остаться на ночь? — заныла девочка. — Я ещё ни разу не спала под открытым небом.

Бронвин спала под открытым небом столько раз, что это не казалось ей чем-то необыкновенным, но произнесённая таким мечтательным тоном идея приобретала определённую привлекательность. Она посмотрела на Эбенайзера.