Побочное действие - "Мадам Тихоня" - Страница 26

Совсем глупо. Конечно, сволочь, – собирался пялиться всё время, наблюдая даже за переодеванием. Только переть вот так – нарываться ещё глупее, но что если…

Когда через десяток секунд бравый вояка, поминая мысленно несвежее пиво, выбежал прочь, Мэл удовлетворённо усмехнулась, хотя по мелко дрожащей спине струйками стекал пот.

– Теперь ясно, почему меня ведьмой называют? – ответила Бену на так и невысказанный вопрос – док только челюсть подобрал со стуком.

***

– Мда. Ведьма ведьмой, но не супермен… – сквозь очередную волну бешеного шелеста в ушах пробился глухой голос доктора. Мэл смогла только качнуть головой: мир в очередной раз сузился до крошечного тупика: деревянный барак и забор. Около последнего она кое-как устроилась на корточках. Опять. Опять вокруг всё темнело и кружилось, на уровне глаз торчало битое и мятое корыто с мыльной водой, и немудрено было, потеряв равновесие, врезаться в него лбом.

«Дура…» – снова обругала себя Мэл. Бен тем временем силился неширокой своей фигурой прикрыть подопечную от солнца. Бесполезно, потому что одуряюще белый свет изливался с небес сплошным потоком и, казалось, реальным грузом давил на голые плечи. Похоже, уже наступил полдень, лучи оплавляли всё, к чему прикасались, испаряя немыслимое количество влаги. В этой духоте Мэл буквально слепла от малейшего усилия… вот как сейчас. И только забор виделся чётко, странный, какой-то очень уж сложносочинённый, будто его в разное время складывали то из ржавых листов железа, то из потемневших досок, то из ребристых кусков кровли. «Скорее, латали по мере надобности», – Мэл снова куснула себя за губу, когда взгляд выхватил на древесине угольные чешуйки, оставленные огнём. А железо рядом словно измял кто-то, а потом выровнял, да оставил несколько кривых прорех…

Налетел вдруг порыв ветра, и над головой струной завибрировал железный прут флагштока, пробуждая приступ тошноты и нытьё в сжатых челюстях. Потоки воздуха трепали алое полотнище с криво намалёванным белой краской подобием глаза. Или солнца с его вездесущими, тяжкими лучами. «Тоже мне, всевидящее око», – Мэл глотала горечь и морщилась, пытаясь сложить воедино то, что успела разглядеть до сих пор. Пираты, похоже, ставили свой мерзкий знак на всём, чем пользовались, отражая этой печатью неуёмное себялюбие главаря. Не зря ведь тот так рвался обратно на остров, твердя на каждом шагу, что он «здесь царь и бог», и власть его абсолютна и неоспорима. Только вот, кажется, насчёт последнего находились несогласные, и Мэл так и подмывало забраться в мозги к кому-нибудь из Ваасовой своры – выяснить, что здесь творится.

«Дура», – наверно, в сотый раз Мэл оборвала себя. Сущий идиотизм тратить силы так расточительно, моментально ловить за это наказание в виде полуобмороков. Проще сразу на рожон, на какого-нибудь ублюдка с автоматом – голыми руками. Тем более, что с оружием эти самые ублюдки, похоже, и не расставались никогда.

– Я даже знаю, кто такой супермен. – Проигнорировав помощь, Мэл отлепилась от забора сама. Цепляясь за ребристую поверхность, поднялась, шагнула к корыту и опустила в него ладони. Короткого запала давешней злости хватило на то, чтобы самой содрать с рук бинты, и теперь обожжённая кожа сходила кусками, как грязь с грубой ткани штанов. Только вот грязь не обладала свойством болеть, а Мэл заботило одно – только бы док снова не начал спрашивать. О чём угодно – возможности завязать разговор он не упустил ещё ни разу, и ответы впитывал с болезненным вниманием. Вот сейчас, к примеру, его очень интересовало, почему на запястьях пациентки, содранных в кровь верёвкой, не видно и следа воспаления.

– И да, я на него не похожа… – пробормотала Мэл чуть слышно, нарочно с шумом взбивая грязную пену. Вода вспухала серыми пузырями, кажется, так же давно, как хлопал на ветру флаг. И здешнее солнце – может, оно уже не раз забиралось лучами в грязный барак, а прошли дни, недели, месяцы? И станция, белые стены, гудящая аппаратура – где они вообще, что они такое? И чего так хочет от «ведьмы» Хойт… чего… чего?..

Мэл вдруг показалось, что она в вакууме – как будто из тупика у забора выкачали воздух. Весь, до последнего атома. Затылок сдавило в один момент, корыто качнулось. В поле зрения попалось сначала загорелое лицо Бена, почему-то посеревшее, с испуганными глазами. Доктор уплыл в сторону и вверх, вместо него появился Ваас – не иначе как материализовался из воздуха. Застрявшей занозой кольнула мысль про нелепую одежду: одно только застиранное полотнище, похожее на простынь, завязанное для надёжности на затылке.

Неожиданно появилась опора – немеющее тело подхватили, больно сдавив локти. Взгляд перепрыгнул с высокой травы на забор, с забора – на чью-то ногу в пятнистых штанах, потом снова – на круглые глаза доктора.

– Блядь, Гип, тебе нихуя доверить нельзя! – выкрикнули над головой прежде, чем стало темно. Снова, уже в который раз.

Глава 13

— Непривычно, блядь? Что, думала принцессой остаться на своей безопасной станции? Творить там полный пиздец? – пророкотало из-за спины. Не слишком громко – то ли главарь и правда не повышал голоса, то ли со слухом всё ещё было плохо, но Мэл только плечами повела. Будто надеясь стряхнуть солнечный луч, что жгучим сверлом ввинчивался в затылок.

Как там было в голове у доктора? «Не в клетке – уже неплохо»? Мысль возникала у него периодически, поплавком колыхалась на поверхности разума, создавая помехи. Впрочем, наверно, «неплохо» – это когда есть куда скрыться от солнца, потому что тени от гладких бамбуковых прутьев попросту не существовало. Как не давала её и красная рванина, развешенная тут же, — не ткань, а будто потроха чьи-то швырнули на решётку да так и оставили. Существу в клетке прятаться было некуда, и оно неловко корчилось, подтягивая к груди колени, но даже сжаться в комок не получалось.

Перекрестье прутьев, верёвка, руки над головой. Разводы грязи на светлой коже, торчащие вперёд локти содраны. Чёрные потёки вокруг бледно-голубых глаз; зрачки сжались в крохотные точки. Взгляд куда-то прямо перед собой — почти никакой осмысленности, только что-то, похожее на обиду. Губы, пухлые тоже по-детски, — девушка постоянно шевелила ими без звука, тревожа сухие складки кожи с остатками яркой косметики.

«Неплохо» – получить воду. Пару глотков, ровно чтобы не умереть, и совсем недавно – подсказывало внутреннее зрение, но Мэл упрямо пользовалась обычными человеческими чувствами. Вглядывалась в изрытую почву, на которой местами чётко отпечатались крупные звериные следы. Медленно втягивала в себя запах выделений, не разберёшь, животных или человеческих. Слушала, как дышит пленница — прерывисто, с редкими всхлипами. Да и посторонние звуки тоже слушала, впитывала.

В нескольких шагах заходилась рычанием и лаем гладкая пиратская псина – на них Мэл успела насмотреться, внимания уже не обращала. Просто одна из красноглазых тварей с клыками в хлопьях слюны, ничем не лучше хозяев. Часто налетал ветер, подвывал в застывших отдельной стеной серых валунах, гремел, ломясь в латаный забор. Вою и грохоту вторили листья и травы, да пальмы, тесными группками окружавшие аванпост, усыпляли мозг мерным перезвоном, будто на них развесили воздушные колокольчики. Или это Мэл всё ещё настолько слаба, что способна отрубиться от неподвижности, в то время как девчонка в клетке продолжала таращиться и шептать. Вроде бы, чьё-то имя, каждый слог — как шаг в пустоту.