Побочное действие - "Мадам Тихоня" - Страница 24

Нет, даже сейчас что-то заставляло дышать, непрерывно втягивая в себя духоту и влажность. Что-то побуждало впиваться в податливую, издающую оглушительный треск бутылку с водой пальцами и ногтями, сквозь одуряющую боль в плечевых суставах тянуть на себя, едва ли не рыча. Чёртовы животные инстинкты, которые плевать хотели на все заморочки разума.

– Хватит. – Бутылку снова отобрали. Приятный голос прокашлялся, но добавил довольно решительно: – У меня тут… проблема, и мне нужна твоя помощь.

Мэл только брови подняла, будто в немом вопросе: ну что ещё? Из-под век покатились слёзы, рука сама собой потянулась стереть их, да так и замерла. Только что перед закрытыми глазами стыли скучные серые тени, как вдруг они заворочалась и расступились, обрисовав светящиеся красным человеческие фигуры. Две. Тот, что обращался сейчас к Мэл, стоял совсем рядом. Второй чуть поодаль застыл без движения, но от него тянулись звенящие угрозой проводки, настолько заметные, что Мэл забыла обрадоваться проблеску чувствительности.

– Нам нужно снять с тебя комбинезон, – продолжал приятный голос. Без угроз и лишнего внимания, но Мэл вся подобралась, мгновенно распахнув глаза. Взгляд метнулся по залитой тусклым светом единственной лампочки комнатушке, едва скользнул по скудной обстановке, состоящей из грубого стола, каких-то ящиков и чего-то, что служило пленнице постелью. Напротив, прислонившись к дощатой стене спиной, сидел мужчина в форме, похожей на форму того, что накануне заработал сердечный приступ. Только без маски – Мэл чётко выделила блестящую от пота, почти чёрную от загара физиономию, а ещё кривую сальную ухмылку, вызванную, очевидно, новостью о раздевании. Ах да, ещё было оружие, кажется, с укороченным стволом – подробнее не разглядеть, да и зачем, если ствол этот в любом случае направлен в твою сторону?

– Ты вся в саже, а лишняя грязь нам ни к чему. К тому же я уверен, что у тебя вывихнуто плечо. – Мэл повернула голову на звук и, наконец, смогла рассмотреть обладателя мягкого баритона. Да, на этот раз в свете, что непрерывно мигал от мечущихся вокруг лампы насекомых, нарисовалось довольно симпатичное мужское лицо. Хотя Мэл оно показалось почти юношеским, с пухлыми губами и красиво очерченным носом, а ещё вполне человеческими, без зверского налития кровью и стеклянной мути, светлыми глазами. Мэл разглядела кудрявые волосы, очень тёмные, кажется, чёрные, а потом взгляд сместился ниже. Вот гадкая красная майка сидела на худощавом торсе незнакомца из рук вон плохо, но это всё равно была «униформа» Ваасова сброда. Мэл отвернулась, враз передумав соваться в чужую память за точным возрастом и именем. Кривя губы, уставилась на внушительных размеров многоножку, что перебежками перемещалась по стене рядом с лежанкой.

– Так ты мне… поможешь? – спросил незнакомец не слишком уверенно, чем вызвал гадкий смешок со стороны вояки у противоположной стены. Мэл подняла брови, шикнув от тянущей боли, что маской охватывала всё лицо, но продолжала наблюдать за многоножкой, как за невероятным дивом. Как же, однако, интересно: помогать пиратскому прихвостню…

– Ну да, сейчас, разбежалась, – проговорила Мэл наконец голосом старинной заводной куклы, которую пару раз с силой ударили о пол, что-то сломав внутри. Многоножка тем временем смылась за край лежанки, а у Мэл зачесался лоб, с такой силой, что она вскинула руки. Резковато – плечи снова свело, пришлось откинуться на подпирающий лежанку стол, стараясь сохранить каменное выражение лица. А на ладонях обнаружились повязки, аккуратные и почти чистые. Всего лишь с парой чёрных мазков: наверно, незнакомец прав насчёт сажи. И ожоги, конечно, тоже перевязал он… всё интереснее и интереснее.

– Ты кто такой? – неожиданно и резко, едва ли не командирским тоном, осведомилась Мэл. Шея вот только не слушалась – пришлось кое-как поворачиваться всем телом, чтобы смотреть в упор, не мигая, на очередного красномаечного, надеясь, что о «ведьме» в этом притоне уже наслышаны. Или просто из очередной привычки, или как там говорил предводитель притона. Отпугивать, строить стены, даже если, хоть тресни, не улавливаешь за человеком ничего дурного – ни мыслей, ни побуждений.

– Доктор, – с тяжким вздохом незнакомец прикрыл глаза. Ресницы у него оказались удивительно длинные и тёмные – мальчишка, как есть мальчишка, притом симпатичный. Интересно, как он вообще умудрился…

– Имя у тебя есть, доктор? – спросила Мэл устало и мягко, изо всех сил пытаясь удержаться на плаву в волнах сонливости, что с каждой секундой всё сильнее накатывали на мозг, свинцовыми лепестками ложились на веки. Пиратский доктор нахмурился и очутился рядом, присел на край лежанки, тронул пальцами стянутый недомытой грязью лоб. Тут же убрал руку – кажется, неправильно прочёл выражение лица пациентки, и произнёс:

– Бен.

Мэл кивнула, криво, как получилось, посекундно при этом морщась. Ноющая боль периодически кромсала спину резкими прострелами, но по иронии помогала держать глаза открытыми. А вообще нахрен такую иронию, если мозг отключался сам, под непрерывным давлением мыслей, которые, похоже, решили устроить там столпотворение?

– Так… что я такого успела сделать, чтобы заслужить здесь помощь доктора, а, Бен? – вырвалась наружу самая главная в этом столпотворении мысль. Был ведь только кивок, верно? И под «закончится» Мэл тогда имела ввиду…

– Наверное, согласилась работать на Хойта. Как я когда-то. Других причин, почему тебя оставили в живых, я найти не могу.

Глава 12

Пробуждение пришло вместе с солнечными лучами, что сочились в зазоры между досками и падали прямо на лицо. Одно такое горячее пятно как раз перебиралось с переносицы на скулу, вызывая невыносимое желание содрать кожу вместе с грязью до крови и костей. Но Мэл заставляла себя не шевелиться. Даже глаз не приоткрыла, только сглатывала понемногу горечь с алкогольной примесью, стараясь, чтобы маячащий на горизонте восприятия соглядатай ничего не заметил. Достаточно, что этот урод пялился неотрывно, отвлекаясь, похоже, только на то, чтобы отлить, — Мэл тошнило от одного его взгляда, ползущего по голому бедру не хуже липучего насекомого.

Да, снять комбинезон всё-таки пришлось, только из памяти стёрлось, как это было. Кажется, вокруг тогда сгущались тени, едва разгоняемые тусклой лампой, а рядом неотступно торчал доктор… Бен. Настаивал, указывая на жирную черноту, что смазывалась с поверхности комбеза на грубую ткань импровизированной постели. Всё повторял: лишняя грязь, и нужно что-то решать с вывихом. В конце концов Мэл уступила, чувствуя за мужчиной какую-то усталую искренность и обречённость, а ещё заметную червоточинку вины. Копаться в последней совсем не хотелось, а разочарование охранника при виде не просто скромного, а закрыто-уставного комплекта белья в другой ситуации даже рассмешило бы. Хорошая штука – шорты и топ. Когда-то носилось под укомплектованную всеми знаками различия форму артиллериста, – только вчера? Или вчера Мэл поотрывала с мясом все эти побрякушки? И вчера же, едва не отключаясь, выбралась из самого комбеза, чёртовой несгораемой тряпки, покрытой слоем сажи?

Мэл не помнила. Помнила только, как недоверчиво покосилась на помятую металлическую флягу, которую сунул под нос док, втянула в себя сивушный душок. Бен только улыбнулся грустно и заявил: альтернативный наркоз в виде «того, что здесь курят» предлагать не станет. Во фляге оказался разведённый спирт – Мэл с непривычки задохнулась, но всё-таки проглотила огненный комок, и сейчас катала на распухшем языке привкус алюминия вместе с желчью, выброшенной пустым желудком. Бен удовлетворённо кивнул и уселся около лежанки на притащенный откуда-то стул.