Тайна Хермелирда (СИ) - Федоров Владимир - Страница 16

- Олаф! - Еще раз крикнул, что есть силы Тим, подбегая к рыцарю. - Ты не узнал меня?

Человек, называемый Олафом, медленно повернул голову. Он еще не успел еще что-либо ответить, как его опередил оруженосец. Мальчишка преградил своей лошадью дорогу Тиму и даже замахнулся на него плетью:

- Как смеешь ты беспокоить лендрмана Олафа Норвежского своим присутствием, деревенщина?- визгливо крикнул он - Захотел получить отменных плетей?

В одну минуту Олаф оказался рядом с ними и одним сильным ударом ноги выбил из седла задиристого оруженосца. В его глазе, что не был прикрыт волосами пылала ярость.

- Это ты сегодня отхватишь плети, Болли! И моли Господа, чтобы герцог Тим Эгон, что стоит перед тобой сейчас, за чуть было не нанесенное ему оскорбление не потребовал изжарить тебя в кипятке, предварительно содрав с живого шкуру!

Под заливистый смех отряда еле живой от страха и пережитого падения Болли на коленях подполз к ногам Тима и стал лобызать ему башмак.

- Простите меня, ваша светлость!

Тим, гордый собой, отпихнул оруженосца Олафа, словно собаку и сделал шаг вперед. Лендрман казался ему снова невозмутимым. Олаф степенно слез с лошади и заключил Тима в свои объятия. Когда ветер дунул чуть посильнее, Тим заметил, что Олаф неспроста не хочет открывать вторую половину лица. Скрываемая глазница лендрмана была пуста, а кроме того, щеки и до лба ее пересекал уродливый розовый шрам. Спросить о том, при каких условиях получилась эта ужасная травма, Тим не решился.

- Я знал, что ты не забыл меня, Олаф! - радостно сказал Тим - Какими судьбами ты снова очутился в наших краях?

- Возвращаюсь в родной край из Святой Земли. Вспомнил наше славное детство в Монде и решил попросить ночлега для меня и моих людей у герцога Раймунда Отто. Я смотрю, ты все еще здесь?

Олаф был одним из близких друзей детства Тима, но несколько лет был старше. Норвежец часто гостил в замке Отто по воле своего господина, что взял его к себе в ученики. Имея спокойный и сдержанный характер, Олаф смиренно сносил побои и оскорбления старого скандинава, который, в свою очередь, измывался над ним при каждой возможности. Тим, видя все это, втайне радовался, что его самого подобная участь миновала, но никак не мог понять, как Олаф, будучи человеком такого знатного рода, терпел подобное обращение. После того, как настал черед посвящения в рыцари и самого Олафа, господин увез на родной полуостров и больше Тим не видел никого из них.

- Снова проявляешь свои дурные привычки, Тим! - Капризно произнесла подошедшая Анна. - Как ты мог забыть про даму сердца?

- Я не забыл, просто мы...

- Приветствую тебя, Анна. - Перебил Тима Олаф, учтиво поклонившись. - Ты прекрасна как и всегда. Проклятые сарацины лишили меня глаза, но не лишили возможности видеть истинную красоту! Как здоровье твоего отца и матушки? И дома ли они?

- Живы милостью Божией! - Ответила Анна. - Да и куда им уезжать, когда завтра такое событие: Тима ждет наконец-то посвящение в рыцари! А после - турнир и праздничное пиршество. Приглашено множество гостей, идет усиленная подготовка. Ты останешься у нас?

- И вы до сих пор молчали, что мой любезный друг наконец-то станет рыцарем? - Удивленно воскликнул Олаф. - А сама Анна Отто - твоя дама сердца? Сколько радостный вестей встретило меня на дороге в Монд! Конечно, я еще больше хочу остаться на время здесь, и даже, если Тим не против, готов участвовать в обряде омовения!

- Рыцарем я еще не стал, благословления на свадьбу никто не давал, так что все это пустая болтовня, в которую человек благоразумный пытается не вступать - Тим пытался казаться умудренным, но друзья пропустили его напыщенную реплику мимо ушей.

- Если вас, не затруднить, я хотел попросить проводить меня к Его светлости герцогу Отто. - Сказал Олаф. - Я доложу ему о своем присутствии и попрошусь разместиться на ночлег. Уверен, что он не откажет мне, зная нашу дружбу с Тимом с раннего детства.

- Конечно, Олаф. Пойдем. - Сказала Анна.

Тиму показалось, что после разговора с норвежцем из ее голоса исчезли смешливые нотки, а сама Анна стала более чуткой и женственной. Эгон обиделся, но не показал виду.

- Отряд, привал! - крикнул Олаф. - А ты, Болли, присмотри за моей кобылой! Я скоро вернусь и мы получим места для ночлега!

Под одобрительный гул воинов друзья отправились в сторону цитадели Монд, оживленно беседуя про те времена, когда судьба раскидала их.

Громоздкий шлем очень мешал обзору, но снять его уже не было возможности. В целях безопасности на турнире кожаные ремни этого металлического головного убора были зафиксированы не в районе подбородка, а на плечах, что полностью лишало голову возможность вращаться без помощи корпуса. Прорези для глаз глухой лицевой пластины шлема почти не пропускали и без того скудный свет, еле-еле проникающий в завешанное яркими гербовыми полотнищами помещение под герцогской ложей. В воздухе стоял крепкий запах навоза, и было видно, что норманнского жеребца очень беспокоит фырканье стоящих позади него сородичей. Откуда-то снаружи доносился восторженный гул толпы и звуки рога.

Тим беспокойно ерзал в седле. Волнение перед турниром посетило его совершенно внезапно, и теперь новоиспеченный рыцарь мечтал, чтобы все его мытарства поскорее закончились. Казалось, что сейчас все воинские атрибуты доставляют ему неудобства. Столь долгожданная кольчуга сковывала движения, меч норовил ткнуться в бок, а копье и щит, занимавшие обе руки, не давали возможности прикоснуться к браслету Анны, занявшему место на запястье.

Понимая, что ход времени ускорить не под силу, Тим закрыл глаза. Рыцари, что восседали позади на своих лошадях, не смущали его своими разговорами: гордые личности, по своему обыкновению, не считали нужными пускаться в диалоги перед состязаниями. В очередной раз, оставаясь наедине с собой, Тим мог думать обо всем на свете. Полуденная духота сильно утомляла, а мысли из-за этого то и дело возвращались к реке, с которой сегодняшним утром и имела свое начало долгожданная церемония. Мерные покачивания в седле совсем убаюкали Тима, и уже через мгновение он не мог отличить свежести быстротечных вод своего сновидения от спертого воздуха действительности...

Тим еще несколько раз окунулся в воду, а потом протер глаза. Первым, кого он увидел на берегу этим утром, был Олаф.

Вчерашним вечером ему еще удалось оправдаться перед герцогом Отто и родителями. Про прогулку в парке Тим так ничего и не сказал, заявив в один голос с Анной, что причиной отлучения из храма во время предшествующей ритуалу молитвы стало неожиданное появление в Монде старого друга детства. Конечно, если бы Олаф не сказал, что Тим, отбросив все свои личные деяния, поспешил гостеприимно встретить страждущего путника, что полностью соответствует рыцарскому кодексу, то порки было бы не избежать. Поймав на себе взгляд загадочно усмехнувшегося Раймунда, юноша со смиренным видом отправился в храм, втайне закипая от досады, что пропустит этот обещающий быть интересным вечер. Тим действительно провел в молитве всю ночь и заметил, что это действо хоть и немного, но все-таки приближало желанное утро.

- Тебе уже пора! Прекращай плескаться! - Крикнул Олаф с берега.

Тим не заставил себя долго ждать и мгновенно вышел. В эти минуты он чувствовал себя особенно, а поэтому промолчал. Зная, что обряд омовения подразумевает собой очищение от всех тягот земных, Эгон не решился нарушать его своими праздными речами. Олаф протянул ему белоснежную рубаху. Когда юноша облачился в нее, то норвежец накинул ему на плечи плащ, украшенный геральдическими цветами и символом Вейсшейта.

Именно в таком виде Тим предстал в торжественном зале цитадели. Отовсюду на него смотрели огромное количество незнакомых лиц, стоящих по обе стороны помещения. Он словно ангел, шел посередине зала, прямо по лепесткам роз, украшавшим пол, и совсем не замечал деталей интерьера. Впереди стояли самые дорогие на свете люди: отец с матушкой. В их лучистых глазах читалась искренняя радость. Наконец собственные ноги привели Тима к столу, стоявшему у дальней стены зала. На этом столе лежал именно тот предмет, что являлся символом германского рыцаря - самый что ни на есть боевой меч вместе с рыцарским поясом. Рядом, в парадных одеждах стоял герцог Раймунд Отто в сопровождении епископа, имени которого Тим не знал. Юноша так и не узрел в разноцветной толпе лик Анны, но счел неуместным вертеть головой в поисках ее.