Тайна Хермелирда (СИ) - Федоров Владимир - Страница 15

- Ну, конечно! Это самый важный день моей жизни! Я стану рыцарем! Хотя, где-то в душе я уже рыцарь!

Предавшись мечтаниям, Тим направил свой взор в безоблачное небо. Сколько дней прошло с тех пор, когда он, еще мальчишка, прибыл вместе со своим отцом в герцогство Монд. Батюшка Бернар сказал Тиму, что его наставником и учителем будет выдающийся рыцарь - герцог Раймунд Отто. И с тех пор, как отец уехал в родной Вейсшейт, потянулись дни, похожие один на другой. Служение Тима при дворе герцога Отто, пересекавшееся с отработкой воинских навыков, обучению грамоте и этикету нельзя было назвать слишком тягостным. Чтя память о временах Крестовых походов вместе с Бернаром, Раймунд никогда не срывал злость на мальчике и не поднимал на него руки без повода, но при этом старался вложить в него максимум знаний, всячески препятствуя иногда возникающей лености и нерадению. Но, в целом, Тим проявлял рвение к рыцарской науке, потому что знал, что день, когда меч коснется его плеч и головы и будут произнесены заветные слова, рано или поздно настанет. Тоска по дому, которого он почти не помнил, быстро прошла, а радужные горизонты великого будущего, как и всегда, то и дело будоражили воображение.

'Ну разве это не истинная отвага, - подумал про себя юноша, - что уже очень скоро герцог Тим Эгон на мощном коне в сверкающих доспехах и с копьем наперевес ринется первым в самую гущу битвы. Даже неважно с кем биться, ведь главное, враг должен быть свиреп и уродлив. А после сам король заметит мою доблесть и пригласит к себе на пир. Все восхищаются мною и выражают слова благодарности, а потом я уезжаю в Вейсшейт. Там меня ждет любимая жена - прелестная герцогиня Анна Эгон. Она встречает меня у ворот замка вместе с нашим сыном... нет, пусть будет двое детей: сын и дочка. Пожалуй, так... Так вот, Анна несет мне навстречу кувшин, до краев налитый родниковой водой. Я подхватываю его, не слезая с лошади и пью, жадно пью. Да так, что брызги летят во все стороны и даже за ворот.'

Тим настолько размечтался, как и в самом деле почувствовал, как будто бы по спине течет изрядное количество жидкости.

- Ай! - Крикнул он от неожиданности и отпрянул в сторону.

За его спиной стояла Анна и весьма бесцеремонным образом, не переставая звонко смеяться, лила на него воду из походного меха для хранения жидкостей, только что набранную из пруда.

- Рыцарю стало холодно? - Сказала она язвительно. - А по мне, так он давно уж охладел к своей прекрасной спутнице и опять мечтает о подвигах! Ничего, ведь завтра на турнире у него будет возможность показать себя во всей красе! А то многие из его сверстников уже успели сыскать славы под стенами Иерусалима, например, или еще где-нибудь. А Тим только и делает, что бесстыдно мечтает, да рассказывает небылицы!

Это было уже обидно, но в этот раз Тим сдержался от излишней болтовни, не желая портить отношения с подругой детства. Конечно, общения ему хватало сполна, ведь очень часто случалось, что знатные гости, навещающие Раймунда и Эделину, приезжали в сопровождении пажей, оруженосцев и прочей прислуги. Всю эту незнатную братию селили в отдельное крыло замка, что также выполняло роль жилища Тима. Общительный мальчик относился ко всем с одинаковым уважением и никогда не проявлял чувств высокомерия. Для себя он давно сделал вывод, что герцог относится к нему так благосклонно исключительно потому, что род Эгонов был один из самых знатных в германских землях. Часто ему приходилось утешать по вечерам менее удачливых сверстников, так как их господа, в большинстве случаев, были очень несдержанны и несправедливы к своим слугам. Только лишь единицы из пажей и оруженосцев могли похвастаться тем, что едят со своим господином и его семейством за одним столом, но ни один из знакомых Тима не мог похвастаться близкой дружбой с дочерью своего господина... Нельзя было сказать, что они с Анной общались очень уж часто: герцогская чета Отто всегда стояла на страже благочестия, что, естественно, подразумевало под собой воспрепятствование общения между разнополыми детьми. Исключение составляли прогулки в парке, совместный прием пищи и посещение библиотеки. Когда девушка стала интересовать Тима в силу возраста не только в качестве собеседницы, то Раймунд полностью пресек их встречи без собственного присутствия. И только сегодня, когда молодой человек обещал герцогу, что проведет этот вечер в посте и молитве, удалось пробраться в парк и встретиться с объектом своего воздыхания.

- Ну не обижайся, Тим! Я сама не своя, когда рядом с тобой! - В голосе Анны невозможно было отличить правду ото лжи.

Видя, что юноша смутился, Анна решила подлить масла в огонь. Она сняла со своей руки браслет и протянула Тиму:

- На время турнира ты будешь моим фаворитом! Я знаю, что в деле ты такой же герой, как и на словах. Моя душа будет мысленно с тобой.

Молодой человек испытал сладкую дрожь своего тела. Еще бы, подобных слов от Анны он уж никак не ожидал! После того, как его подрагивающая рука приняла браслет, Тим воодушевился и попытался сказать нужные слова спокойным тоном, но получилось нечто несвязное:

- Я благодарю тебя за слова... Эти слова, да... Я тронут... То есть, нет, не то... Я тебя очень ценю, даже не то, чтобы ценю. Нечто большее... - Тим выдохнул. - Стань моей женой! Если хочешь конечно...

Анна постаралась изобразить на своем лице улыбку, преисполненную мудрости, но румянец на щеках выдавал ее:

- Это больше походит на блеянье овцы, но никак не на предложение рыцаря своей даме! Но я думаю, что пока ты рыцарем не стал, то и на рыцарские поступки пока что не способен. Кроме того, ты же знаешь, что ни я ни ты не властвуем над своими судьбами. Вопрос о браке в руках родителей и только. А пока, можешь поцеловать мою руку, в знак признательности своей дамы сердца и готовности стать моим фаворитом.

Хоть герцогский сад и располагался недалеко от той самой дороги, соединяющей Монд с прочими феодальными наделами, но через прутья изгороди бывает не достаточно хорошо видно проезжающих. Донесшиеся оттуда звуки заставили Тима и Анну не только прервать свой диалог, но и проявить любопытство. Юноша и девушка поспешили покинуть сад и выйти навстречу процессии.

Как выяснилось, по дороге через Монд двигалось огромное количество пеших и конных воинов, что и было причиной шума. Ржание лошадей, лязг доспехов и оружия, топот ног и копыт и сливавшиеся воедино обрывки разговоров создавали ту самую какофонию. Было видно, что проезжающие и проходящие люди имеют усталый вид, а их обмундирование было изрядно потрепано. Анна с завороженным видом смотрела на хмурые и бородатые лица проплывающих мимо нее людей. Воины же, в свою очередь, не проявляли ни малейшего интереса в отношении наблюдавших, продолжая двигаться в направлении, известное только им одним.

- Как они все прекрасны, правда, Тим? - Сказала она. - Это, должно быть, славные рыцари, чье мужество не знает границ, а отвага и честь - превыше всего. Как бы я хотела, чтобы кто-нибудь из них проявил бы внимание ко мне.

- Судя по их снаряжению и диалекту, это норвежцы. - С вызовом в голосе сказал Тим, понимая, что в очередной раз 'растоптан' высказываниями наглой девчонки. - И только малая часть из них, наверное, имеет титул рыцаря. Ты чересчур романтизируешь действительность.

- Да хоть если даже и так. - Анна надула губы. - По ним видно, что они все - видавшие виды. А вот тот, кто едет впереди отряда, наверное, их предводитель и уж точно рыцарь!

- В этом с тобой не поспоришь! Подожди, так ведь это же Олаф! Олаф, стой!

Тим со всех ног бросился догонять уже проехавшего самым первым всадника. По своему телосложению этот достаточно молодой человек не был примечателен чем-то особенным, даже отдаленно напоминал Тима. То, что это был именно предводитель отряда и знатный человек, выдавали узорчатые нагрудные пластины на кольчуге, имевшие в своей основе рисунок корабля с драконьей головой во время шторма. Это было непозволительной роскошью, ведь в те годы скандинавы были куда беднее своих собратьев - европейцев, в связи с чем, даже их местная знать не могла позволить себе последние изыски снаряжения. Предводитель отряда имел странную прическу, даже для норвежца. Одна половина него лица полностью была завешана волосами, спадавшими до плеч, а другая - оставалась открытой. То, что этот человек был именно рыцарем, говорило еще и то, что сбоку от него ехал юнец - оруженосец, такой же безбородый, как и его господин. Этот юнец без конца гладил рукой массивный рогатый шлем, притороченный к седлу и явно принадлежащий не ему.