Сердце в залоге (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна - Страница 30

- Беги, - он кивнул ей в ответ.

Как-то так глянул, словно в чем-то сомневался, но ничего не объяснил, не сказал. Отступил к столу и поднял трубку, будто освобождая ей дорогу, прекращая удерживать взглядом.

Только Марине как-то нехорошо стало внутри, ощущение неправильного чего-то в этом «прощании» резануло по натянутым и таким чувствительным сейчас нервам. И она, поддавшись порыву, шагнула за ним следом, обняла не ожидающего этого Мишу за пояс, прижалась щекой к спине. Обоим, кажется, легче стало. Он даже как-то расслабился, хоть до этого она и не понимала, как Миша напряжен. А тут, от ее прикосновения, словно облегчение испытал. Накрыл ладони Марины своей рукой поверх пальцев, так и не начав набирать номер. Переплел пальцы, потянул вверх, поцеловал центр ладони, отчего она ощутил отголосок недавней дрожи.

- Давай, Мариша, иди, а то я передумаю и тут тебя оставлю, - «пригрозил» он, но сейчас его улыбка показалась ей правильной. Искренней.

И Марине стало легче, та настороженность ушла. Еще раз кивнув, она все-таки пошла к выходу, несколько раз обернувшись, правда, так ничего и не сказав. А Миша смотрел на нее все это время, держа в одной руке гудящую трубку. И все так же улыбался. И ей от этого было так хорошо – не передать словами!

В приемной Марина быстро собралась, порадовавшись тому, что Вера Михайловна куда-то вышла, и ушла. Правда, домой не хотелось, а вот поговорить с мамой – очень. Может и не пересказать все дословно, но попросить совета – точно. Потому она попросила водителя фирмы отвезти ее в цветочный магазин, которым мама управляла.

- Привет, - Люба, помощница матери в магазине, приветливо кивнула Марине, как только она открыла дверь.

- Привет, - чувствуя себя еще оглушенной, не сумев прийти в себя за десять минут езды, вяло откликнулась она.

Глубоко вдохнула немного прохладный, влажный воздух, напитанный ароматами всевозможных цветов, ощущая, что и сама пропитывается этой густой и в то же время странно органичной «какофонией» запахов. Легче все равно не стало. Теперь голова закружилась от насыщенного аромата. И от контрастных участков с разным освещением в зале. А еще от обилия всевозможных цветов зарябило в глазах.

- Ты к маме? – видимо, заметив ее некоторую заторможенность, поинтересовалась Люба. – Она в кабинете.

- Да, спасибо, - Марина почему-то все еще топталась у самого порога, бессмысленно глядя на гладиолусы.

Еще в машине почувствовала, как на нее накатывает какое-то ватное покрывало опустошенности, внутренней слабости. Почти усталость. Словно после такого всплеска эмоций исчерпались все внутренние резервы ощущений. И казалось очень сложным на чем-либо сосредоточиться.

- Марина, все в порядке? – Люба нахмурилась и даже двинулась в ее сторону, отставив вазу, которую мыла.

- Да, все хорошо, просто эта жара и духота предгрозовая – изматывает, - выдавила она из себя улыбку, наконец собравшись с силами, чтобы пойти к кабинету. – Надо бы воды попить.

- Попей-попей, - согласилась сердобольная женщина, кивая. – Там в холодильнике есть всякая, обязательно возьми.

Марина еще раз слабо кивнула, уже свернув в небольшой коридор перед кабинетом мамы. Помедлила секунду и решила все же прислушаться к совету, взяла из стоящего здесь холодильника небольшую бутылку минералки. Блаженно-холодную. С некоторым трудом открыла и сделала большой глоток прямо из горлышка, наслаждаясь тем, как остро-ледяные пузырьки покалывают небо и натертые губы. Вздрогнула, вновь на мгновение ощутив на себе жадный последний поцелуй Миши. И почувствовала отголосок того жара: то ли его, то ли их общего, от которого разум расплавился и тело стало словно податливая пластичная масса в руках мужчины. Так странно. Непривычно. Чуть страшно. Но и приятно. Сильно.

И все же это ощущение было мимолетным, остаточным, а холодная вода принесла с собой свежесть и бодрость, так что, входя в кабинет мамы с коротким стуком, Марина уже чувствовала себя лучше.

- Привет, мам, - она даже улыбнулась с настоящей радостью, подходя к ближайшему стулу.

Мама с удивлением оторвалась от бумаг, которые читала, и так же радостно улыбнулась ей в ответ. Ласково, с любовью:

- Привет, солнце мое нежданное. Как тебя к нам занесло? – Она повернулась, подставляя щеку для поцелуя.

Марина чмокнула маму, понимая, что сразу стало как-то легче и спокойней. Теплее. Но не из-за жары и духоты на улице, а внутренней теплотой. Мама ей точно что-то посоветует. Неопределенно вздохнув, она махнула рукой и присела на стул, стоящий у стола, не заметив внимательный взгляд, которым одарила ее мама с ног до головы.

- Да, вот. Меня отправили домой, велев в офисе не появляться. Со мной работать невозможно, - рассеянно вертя в руках холодную и влажную бутылку, призналась она. И попыталась придумать, как ей подойти к основной мысли.

- В смысле? – мама искренне удивилась. – Это кто такое велел?

- Миша, - отозвалась Марина, отпив еще из бутылки.

Мама нахмурилась и встала. Подошла к ней.

- Солнышко, у вас что-то случилось? Ты совершила какую-то ошибку? Если так, я уверена, что все можно решить, Миша успокоится. Ведь ты только учишься, это немудрено. Нормально. Ты не принимай все близко к сердцу. Вижу, что ты вся потерянная сидишь. Но практически все можно исправить, честное слово. Всегда. Пока все живы, можно извиниться и договориться. И он поймет. Успокоится и простит, - мама погладила ее по голове, попыталась поправить шпильки, видимо, заметив безалаберность прически.

Марина растерялась, осознав, что мама ее, кажется, неправильно поняла.

- Нет. Все не так, - попыталась она уже более осмысленно выразить свои мысли. – Он не сердится. Он… Просто… Он меня поцеловал! – так и не сумев это как-то иначе рассказать, призналась Марина, вновь краснея. Но на губы сама собой наползла улыбка. – И сказал, что я ему работать не даю, сосредоточиться мешаю, когда рядом. Вот… ну и…

- Ого! – мама даже присела на край стола, еще внимательней всматриваясь в Марину. – Лихо. Чтоб Миша на работе сосредоточиться не мог… А ты волновалась, солнышко, что он тебя ребенком считает, - вот тут мама улыбнулась. Широко-широко.

И Марине еще проще стало. И даже рассмеяться захотелось.

- Кажется, не считает. Точнее, считает, жаловался, что я маленькая, но все равно - сказал, что я его с ума свожу, - все-таки немного стесняясь, Марина прикрыла глаза ресницами.

Мила прямо-таки физически ощущала, насколько дочь взбудоражена. Было очевидно, что Марина уже на той стадии эмоционального возбуждения, когда и не разобрать: то ли это еще эйфория, то ли уже прострация. И все-таки она видела, что Марина довольна и счастлива, а для нее это было главным. Даже отголоски своих чувств от первой влюбленности отразились внутри, всколыхнувшись эмоциями дочери.

Она еще в прошлую пятницу поняла, что молодой мужчина вовсе не равнодушен к дочери, наблюдая за тем, как Миша прощался с Мариной у крыльца. И сейчас была довольна, что не ошиблась. Хотя у нее имелись и некоторые опасения: не так и просто этим двоим будет строить хоть какие-то отношения, учитывая вечную занятость и целеустремленность Михаила, а также возраст Марины и предстоящую ей учебу, определение жизненного пути. Но кто знает - может, все и выйдет, если у обоих все действительно серьезно?

Она нежно погладила Марину по растрепанным волосам, почему-то именно сейчас остро ощутив, что дочь растет. Уже выросла. И ее теперь увлекают не розовые туфельки, как у принцессы в мультике, не заколка с бантами, а нешуточные страсти и настоящее влечение, эмоциональная привязанность к мужчине.

Мила знала об этом уже какое-то время, но именно в этот момент прочувствовала, будто бы пропиталась пониманием. Марина – уже не только ее маленькое солнышко. Уже еще чья-то искрящаяся радость. И, откровенно говоря, Миле стало немного грустно.

Нет, она была очень рада, что первое чувство дочери взаимно, что она имеет возможность испытать все эти эмоции, в полной мере насладиться обоюдным влечением и симпатией. Не каждой девушке везет настолько. И все-таки, Миле стало немного горько, совсем капельку. Словно какой-то этап ее собственной жизни уходил безвозвратно, оставаясь лишь фотографиями в альбоме да эпизодами памяти.