Колючка в сердце (СИ) - Акимова Елена Михайловна "Лена Акимова" - Страница 32

Я принимал ласки чужого мужа и едва сдерживал тошноту: разврат и мерзость, фу, а потом потихоньку заснул, пусть и ощущая себя продажной тварью — а куда деваться-то, на улицу? Спасибо, увольте, под крылышками господ Вороновых и теплее, и кормят хорошо. Панель обойдется.

На следующее утро меня разбудил довольный, сияющий новенькой монеточкой Лера, помахал перед лицом Диминой кредиткой и велел собираться.

— Шопинг! — орал парень на весь дом. — Ёжа, подъем, магазины ждут!

Хм, магазины? Я не имел ничего против магазинов. И против новых, брендовых коллекций тоже. Чего врать понапрасну, шмотки я уважал не меньше моего блонди. И предложение потратить часть Диминых денег встретил на «ура»: взлетел с подушек, взвизгнул от радости и помчался в душ — приводить в порядок тушку тела. Все вчерашние навеянные похмельным синдромом мрачные мысли выветрились из мозгов на хрен. Стыдно? Не-а. Ни на грамм.

Магазины не обманули ожиданий. Мы с Леркой намерялись до состояния полного ошизения, накупили кучу кучную дороженного красивого модного тряпья и вернулись домой, ощущая себя счастливыми, жутко усталые и голодные.

— Кстати, — во время ужина сообщил Валера, загадочно щурясь в собственную тарелку на недогрызенную куриную ножку и потираясь о плечо сидящего по правую руку меланхолично жующего мужа, — Сереж, а ты уже придумал, чем мы в субботу займемся? Может, куда в клуб смотаемся, потанцуем, а?

И поглядел на переставшего работать челюстями Диму — влажно и с мольбой, затрепетал ресницами. И я тоже вылупился с другой стороны — и не менее страстно.

Дима не сильно жаждал отпускать нас на пошляться-развеяться-упиться в драбаданище, но — пойди удержи в четырех стенах двух истосковавшихся по свободе юнцов… Короче, мужчина посопротивлялся и сдался. Мы его уговорили, зацеловали, и я ему еще минет отвалил под столом, прямо при Лерке: Дима так возжелал, а я не воспротивился — выбраться на дискотеку хотелось до колик в животе. Было гадко, но терпимо. И вообще, от стыда еще никто не умирал, за благое дело старался, между прочим! Валера в середине процесса, правда, вдруг сорвался и поспешно ускакал в туалет… А, позже обговорим, когда Дима уснет. Повалятельным коленно-локтевым способом, я — принимающим… Простит Лерочка, ну куда он с подводной лодки-то денется?

Разумеется, блонди простил. Мы мирились долго и жарко, до рассвета. И попа у меня потом болела — жуть, будто битого стекла в нее насыпали, но до субботы обещала зажить. Рр-р.

====== Глава 38. Сергей. Субботняя дискотека, или то, что из нее запомнилось ======

Темноволосый юноша в зеркале шевельнул яркими, чуть припухшими губами, затрепетал роскошными веерами темных ресниц и широко, потрясенно распахнул выразительнейшие, достойные кисти художника, бездонные с поволокой пепельные глазищи. Переступил с ноги на ногу, поднял руку, провел кончиками пальцев по высокой скуле…

— Это ты, — подтвердил Лерка с удовлетворенной усмешкой, — даже не сомневайся.

Я стоял и пялился на собственное отражение. Не может быть… Валера обнял сзади, прижался, потерся носом о щеку.

— Нравится? — спросил, едва слышно мурлыкнув горлом.

Я торопливо закивал, все еще утративший дар речи, потом выдохнул:

— Но как?!

Блонди захихикал, засверкал зубами.

— Немного косметики в нужных местах, — пренебрежительно фыркнул парень, — и все дела. С такой фактурой и напрягаться особо не нужно, ты ж и сам красавец от природы…

Я приблизил лицо к зеркалу, поразглядывал свое преображенное лицо, округлил рот — и отмер, обернулся, послал успевшему отстраниться Лерочке воздушный поцелуй.

— Волшебник, — проговорил, вне себя от удивления и благодарности.

Валера, продолжая улыбаться, поправил мне в челке сбившуюся прядь, подумал и одним движением растрепал волосы, приводя их в живописный беспорядок.

— Чудо до чего хорош, — резюмировал он, отшагивая, — картинка! Блин, даже не верится, что мой…

Я продолжал любоваться собой. Поинтересовался, оглаживая плоский едва прикрытый небесно-голубым шелком рубашки живот, изгибаясь:

— Может, оденешься, или в трусах пойдешь?

Лера хлопнул меня по отставленной попе и заржал.

— Сей момент, — заявил, — мигом.

«Сеймоментный миг» растянулся почти на час, но результат того стоил. И вот перед зеркалом закрутились уже два ослепительных красавца; построили друг другу глазки, чуток нервно пооблизывали просящие поцелуев губы…

— Поехали! — велел блонди. — Да не туда, кусок болвана, в окно — хочешь, чтобы охрана увязалась? У меня ключ от служебной двери есть — у прислуги стащил утром…

Я мысленно поаплодировал изобретательности любимого, но со второго этажа прыгать было боязно.

— Ноги не переломаем? — спросил с сомнением, поднимая раму и свешивая голову с подоконника.

А внизу — сюрприз — стоял Славин и махал мне рукой. Хитрый секьюрити, не зря ему Дима столько бабок платит!

— Ёжа, — позвал, — я поймаю! И Лерку поймаю! Давайте сюда, кузнечики!

За спиной тихо ругнулся блонди — слинять, минуя охрану, не удалось, и ключик от задней двери не помог. Зря Валера напрягался, его воровал.

Пришлось плюнуть и спускаться, как положено — по лестнице через холл, через парадное.

Во дворе с распахнутыми настежь дверками поджидал форд Антона Семеныча — серенький неприметный автомобильчик.

— Сам вас отвезу, — ответил брюнет на мой невысказанный вопрос, — залазьте и помчали.

Я недоверчиво вытаращился — нас отпускают без парочки шкафов-амбалов? — и тут же сник: джип сопровождения помигал фарами из-за угла. Вымолвил с плохо скрытым раздражением, чуть растягивая слова, ловко уворачиваясь от не совсем шутливого подзатыльника:

— Может не надо, а?

Славин молча оскалился.

Надо, Федя, надо. Мы с Лерой — очень ценный груз, не просто мальчики по вызову, самого господина Воронова личные подстилочки. Даже в гей-клуб с телохранителями ездим, будут Антон Семеныча парни нас пасти, провожать до сортира и оберегать — на случай нападения или похищения.

Тьфу. Достало. Слиняем от них в толпе, и делов…

От охраны удалось оторваться на входе — амбалов тормознул фейс-контроль. Пока парниши ругались и трясли корочками документов, мы с блонди проскользнули внутрь.

…А клубешник нежданно разочаровал. Здесь оказалось битком народу, накурено, хоть топор вешай, воняло потом и парфюмом, долбала тяжелая монотонная музыка-транс. Я расстроился и затер виски — сразу, толчком, схватило голову. Лерка же, напротив, разулыбался, заблестел глазюками.

— Подожди, — велел, явно приметив кого-то знакомого, толкая к стене в нескольких шагах от барной стойки, — я скоро.

И исчез, затерялся между танцующими, чтобы возвратиться минут через пятнадцать, с двумя наполненными коричневатой прозрачной жидкостью высокими одноразовыми пластиковыми стаканами, зажимая под мышкой поллитровку воды.

— Пей, — прокричал в ухо, — водка с энергетиком.

Я пил, помаленьку пьянел и морщился — слишком громко, слишком шумно. Захотелось домой, в покойный уют спальни, к Диме и телевизору. Вскоре Валера заметил мои страдания, забеспокоился.

— Голова трещит, — пожаловался я, — давай уйдем, пожалуйста?

Блонди сочувственно покивал, дернул уголком рта и принялся шарить по карманам:

— Сейчас, — забормотал, — сейчас, погодь…

Наконец парень нашел, чего искал, и протянул на раскрытой ладони белую средних размеров таблетку.

— Анальгин, — сообщил.

Смотрел, щурясь, как я закидываю лекарство на язык, как запиваю водой, кривлюсь — горькое.

— Скоро полетишь, — пообещал загадочно.

А я, наивный дурачок, ничегошеньки не понял и продолжал тереть виски, мучимый жестким терзающим мозги ритмом, и испуганно жался к стене, близкий к панике. Лерка обтирался рядом ласковым гибким зверем, успокаивающе оглаживал по спине и плечам, поглядывал сквозь ресницы. Он ждал.

И ОНО пришло. Наползло медленно, сопровождаемое тошнотой, побежало мурашками, будто рой гудящих незлобных теплых пчел; ритм поменялся, перестал казаться мерзким и застучал в груди, словно огромное сердце, тело само собой задвигалось, запросилось в танец, света ожили, засияли, на губы выползла улыбка…