Ночь Охотника - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 16

Мать Биртин не смогла скрыть тревоги, провожая гостей в обеденный зал. Здесь был накрыт пиршественный стол, у которого стояло примерно сорок стульев. Половина мест была занята аристократами Дома Фей-Бранш, остальная половина предназначалась для Бэнров. Биртин взмахнула рукой. Очевидно, это был знак покинуть зал всем, кроме самых близких родичей.

– Прошу тебя, пусть все остаются, – шепотом обратилась к ней Мать Квентл. – Можешь позвать кого тебе угодно, чтобы занять пустые стулья. – Она взглянула на Минолин: – Твоего брата нет дома? Мне было бы очень приятно снова увидеть его.

Это совершенно нехарактерное для Квентл высказывание явно поразило Минолин, и они с матерью обменялись тревожными взглядами, как будто безмолвно спрашивали друг у друга: неужели Бэнры хотят собрать их всех в этом зале для того, чтобы перебить?

– Мы представляем собой два старейших Дома в Городе Пауков, – заметила Верховная Мать Бэнр. – По-видимому, время ослабило нашу связь, но в эту новую эпоху возрождения богини мы поступим правильно, если укрепим наши связи.

На лице Биртин промелькнуло выражение изумления и надежды, но, каким бы мимолетным оно ни было, Громф, разумеется, уловил его. Все знали, что Зирит К’Ксорларрии уже отправила в Гаунтлгрим большую часть своих магов, воинов и жриц, и ходили слухи, будто на Зирит оказывали давление, чтобы она освободила место своего Дома в иерархии и свое место в Правящем Совете. Фей-Бранш был Шестым Домом Мензоберранзана, поэтому имел кое-какие притязания на возвышение; неужели Мать Квентл предлагает ей поддержку, предлагает ее Дому занять третье место?

Громф поймал пристальный взгляд Минолин Фей; он в ответ едва заметно пожал плечами, и его безразличие заставило жрицу едва слышно зарычать от гнева. Она на грани срыва, сообразил архимаг и про себя поздравил сестру – если он теперь мог думать о Матери Квентл как о своей сестре – с таким неожиданным и одновременно тщательно продуманным ходом.

Мать Биртин пригласила самых достойных членов своего Дома занять свободные места, а шестеро Бэнров расположились между хозяевами, на довольно большом расстоянии друг от друга. Андзрел и Г’елдрин Фей, старые друзья еще с академии, оба прославленные мастера оружия, уселись в дальнем конце стола вместе с другими воинами и принялись обсуждать последние новости Мили-Магтир, а Отец Велкрист и маг Дома Фей-Бранш Зекнар вели дискуссию насчет возрождения Пряжи. Однако Громф не присоединился к своим собратьям-магам. Вместо этого он держался ближе к Матери Квентл, которая, разумеется, восседала во главе стола; по правую ее руку сидела Мать Биртин, по левую – Минолин Фей.

Угощение было великолепным, музыка прекрасной, но не слишком громкой, и праздник был организован с тем вниманием к мельчайшим деталям, которого следовало ожидать от благородного Дома, во всем Мензоберранзане уступавшего по древности и верности традициям только Дому Бэнр. По обычаю, гости и хозяева не вели серьезных разговоров, лишь мимолетно упомянули с презрением Дома, члены которых не присутствовали, и обе верховные матери по очереди поощряли остальных высказывать свое мнение но поводу той или иной ситуации и перспектив ее развития. В конце концов, в Городе Пауков это был единственный день всеобщей надежды и обновления, единственный день, когда считалось, что Мензоберранзан как целое превыше раздоров составлявших его семей.

– Для меня было огромной радостью получить твое приглашение, – в какой-то момент обратилась Мать Квентл к Биртин.

Громф заметил, что Минолин напряглась, потому что приглашение, разумеется, было вытребовано весьма недвусмысленно.

– Мы – старейшины, так сказать, фундамент Мензоберранзана, столпы постоянства посреди бурного моря постоянно сменяющихся союзов и власти, переходящей из рук в руки. – Мать Бэнр коротко, почти смущенно, усмехнулась и добавила: – Хотя некоторые вещи, например вершина власти в Мензоберранзане, действительно вечны.

«Какая потрясающая демонстрация высокомерия, – подумал Громф, – назвать себя вершиной власти». Но он не был удивлен, в отличие от Биртин и Минолин, и это утверждение не захватило его врасплох, скорее заинтриговало. Если бы его сестра заявила нечто подобное еще вчера, Громф счел бы это напыщенной болтовней, но сейчас, после того как сестра узнала все то, что знала Ивоннель, он понял, что это коварный трюк.

Мать Ивоннель Вечная никогда не совершала ошибок, и поэтому Громф ожидал – к собственному изумлению – такой же мудрости и от Квентл.

– Куда исчезли доверие и дружба между Бэнрами и Домом Фей-Бранш? – спросила она с нарочито печальным вздохом.

– Без сомнения, они ослаблены смертью, – ответила Мать Биртин, и в голосе ее прозвучало едва заметное раздражение.

Громф закашлялся, чтобы скрыть смех. «„Ослаблены смертью“, – прямо в точку», – подумал старый архимаг; за последние несколько десятков лет Дом Фей-Бранш безвременно лишился многих аристократов. Биртин и ее Дом отступили в тень и заняли оборонительную позицию, подозревая, что виновным в этих безвременных смертях является Дом Бэнр, – и не без оснований.

– Да, – подыграла ей Квентл. – Слишком ослаблены.

Минолин Фей в явном волнении заерзала на своем стуле; казалось, она готова была выпалить напрашивавшийся сам собой и полностью неуместный вопрос, зачем Мать Квентл потребовала приглашения на обед.

– Мне сказали, что Мать Зирит скоро покинет город, – заметила Мать Биртин. – Интересно, что произойдет с башней Ксорларринов в квартале Ку’элларз’орл?

– Она не будет открыта для нового Третьего Дома, – ответила Мать Квентл.

– И неважно, кто займет это место? – коварно спросила Мать Биртин.

– Это будет не Фей-Бранш, если таковы твои мысли, – произнесла Мать Квентл, и теперь даже Громф не сумел скрыть своего изумления. Минолин снова пошевелилась – казалось, сейчас она наверняка ляпнет нечто неподобающее. Мать Биртин отодвинулась от Квентл, приоткрыв рот. Внезапно все сидевшие за столом смолкли, и Громф принялся вспоминать слова подходящего заклинания, которое мгновенно перенесло бы его подальше от смертоносной застольной стычки.

– Ты не настолько юна, чтобы тешить себя напрасными амбициями, Биртин, – невозмутимо продолжала Мать Квентл, обратившись к хозяйке без подобающего титула и тем самым еще усугубив ситуацию. – Ни для кого в городе не секрет, что у Фей-Бранш нет союзников, и что Верховная Мать Жиндия из фанатичного Дома Меларн твердо намерена карабкаться вверх по лестнице. Если бы ты сумела добраться до места Матери Зирит в Правящем Совете, три превосходящих вас по могуществу Дома жаждали. бы твоего падения.

– Подобные разговоры неуместны на празднике Основания, – вмешалась Минолин Фей.

– Точно так же неуместно жрице забывать свое место, – осадила ее Мать Биртин.

– Твои разговоры могут стоить обоим нашим Домам благосклонности Ллос, – обратилась Минолин к Матери Квентл.

– Дорогое мое дитя, – произнесла Мать Квентл, которая была ровесницей Минолин, и ласковый голос ее источал снисходительность, – никогда не повторяй эту ошибку: не вздумай больше разъяснять мне волю Ллос.

У дроу существовала старая поговорка насчет того, что верховные матери обладают настолько тонким слухом, что могут услышать, как волос падает на пол. В этот момент в зале воцарилась такая мертвая тишина, что Громф решил, что, пожалуй, пословица не преувеличивает.

Мать Квентл взглянула на Мать Биртин, словно приглашая ее ответить, но хозяйка дома промолчала и вернулась к еде, как и все прочие. И еще долго, очень долго никто не произносил ни слова.

Когда обед подошел к концу, слуги быстро убрали посуду, и Мать Биртин провела гостей и членов своей семьи в просторный зал, примыкавший к трапезному. Присутствовавшие разделились на небольшие группы. Громф пробрался к Велкристу и другим магам, но одновременно незаметно следил за центральной группой – матерями и их верховными жрицами. Он наблюдал, как Сос’Умпту торопливо приблизилась к Матери Биртин, указывая на юг, в сторону других покоев. Мгновение спустя Биртин, Сос’Умпту и Миринейль удалились в том направлении, оставив Мать Квентл – какое удобное совпадение! – наедине с Минолин Фей.