Не оставляющий следов: Обретение (СИ) - Воробьева Елена Юрьевна - Страница 49

– Кто вы и что это за место?

– Это храм Великой Богини, а мы ее служительницы. Дева Ночи приветствует тебя в своем доме.

– Эт-т... – горло сжалось спазмом и я лихорадочно глотнул прямо из кувшина. Там, слава Судьбе, была простая вода. – Эт-та что за Дева?

– Госпожа Иллюзий, властительница видений... Не опасайся ее, – узкая прохладная ладонь накрыла кулак, стиснувший висящий на поясе шнур талхов. – Нашей повелительнице не нужны кровь и плоть. Ей дарят счастье и любовь. Сними походное одеяние, облачись в цвета радости, – протянула сложенный пухлым конвертом бело-алый наряд, – за тобой зайдут.

После недолгих раздумий все же натянул и широкую рубаху из тонкого хлопка, щедро расшитую золотыми нитями, и узкие полотняные штаны. Пояс, обремененный оружием, свитком с подорожной и намертво закрепленным шнуром талхов спрятал в сундук, под ворох снятых вещей. Посох, тючок с припасами и шляпу пристроил в углу. Сунул в рот кусок дыни и рухнул на застеленную покрывалом кровать, так и не смыв дорожную пыль. Странные у них представления о гостеприимстве.

Вскоре за мной пришла проводница, как и все, закутанная в красное по самые брови. Лет этой женщине было уже немало: движения лишены текучей грации, а голос звучал властно и строго. Ее взгляд остановился на сотворенном магией костей кошачьем амулете Дэйю, который так и остался висеть на моей шее.

– Убери это! – глаза гневно сверкнули сквозь вуаль. – Госпожа не любит мертвечины. И животное оставь здесь... Такой молодой, а уже столько пакости вокруг собрал!

Оскорбленный в лучших чувствах Сию перестал прятаться внутри, прыгнул на кровать и демонстративно раскинулся среди подушек, с вызовом таращась на служительницу.

– Отдыхай, здесь тебя никто не обидит, и еды принесут, – слегка усмехнулась сквозь вуаль. – Но смотри, будешь бегать по храму – не поздоровится. У нас есть кому защитить тайны Девы от лазутчиков из иных миров.

Шли в полумраке темных переходов, освещенных редкими факелами. Шлепанцы щелкали по пяткам. Сквозняк раздувал широкий подол рубахи. Волнение пред лицом неизведанного сменялось опасениями. Я не бывал внутри бахарских храмов, все публичные церемонии, отдающие дань мудрости Судьбы или заклинающие неотвратимость Смерти, проводились в специально отведенных для этого местах, а то и вообще на площадях столицы. Церемониальный зал храма Девы Ночи поразил меня небольшими размерами и каким-то домашним уютом. На толстой циновке у ног огромной статуи из песчаника уже восседал Учитель Доо, не сводящий восторженного взора с лица Госпожи Иллюзий... или с ее обнаженной груди? Старинная скульптура изображала женщину с аппетитными формами, прикрытую лишь множеством браслетов, цепочек и монист. Ее длинные вьющиеся волосы были собраны в сложную прическу. Я опустился рядом и тоже поднял глаза, восхищаясь мастерством неизвестного ваятеля. Богиня не подавляла, как это можно было бы ожидать от статуи такой величины. Ее лицо как бы парило в мягких сумерках, обрамленное округлыми стенами святилища. Она застыла, распахнув руки крыльями неведомой птицы и элегантно скрестив ноги в танцевальном па. Чуть приподнятые к вискам глаза с легким лукавством взирали на копошащихся внизу особей мужского пола, тонкий нос трепетал изящно вырезанными ноздрями, полные губы улыбались призывно. И от кончиков пальцев рук до кончиков пальцев ног она вызывала чувства отнюдь не духовного свойства.

Я покосился на Учителя Доо и не сдержал смущенный смешок. Очарование момента рассеялось.

– Веселый мальчик? – мурлыкнули мне в ухо, и теплые руки, обняв за плечи, повели прочь из зала. – Это хорошо. Дева любит веселье...

Я пытался обернуться, бросить прощальный взгляд на воплощение столь экзотической красоты, но тут вторая, а затем и третья пары рук подхватили, закружили, увлекли...

Отфыркиваясь и задыхаясь, вынырнул из воды, в которой внезапно очутился. Перед глазами маячил мраморный бортик. Вцепившись в него, я развернулся и обнаружил себя в огромном бассейне, усыпанном лепестками могра и иланг-иланга. Из стоящих по углам стеклянных фонтанов в виде гигантских рыб били разноцветные струйки воды – алые, фиолетовые, голубые. Низко стелился дым расставленных вдоль бортов курильниц, смягчая свет многочисленных светильников. Бассейн занимал почти все пространство зала, стены которого были отделаны розоватым мрамором, а на возвышении расстилался толстый шелковый ковер с множеством небрежно разбросанных подушек. Рубашка липла к плечам, стесняя движения, и я хотел уже выйти из воды, но тут тишину прорезал звон цимбал, и в зал, позвякивая браслетами, скользнули танцовщицы. Их обнаженные тела цвета какао украшали бесчисленные цепочки и мониста, кудри были убраны в сложные прически, а лица притягивали экзотичностью черт. Пляска бамбукового молоточка по струнам, ритмичный гул барабана-мриданга, притоптывание ножек по блестящему мраморному полу, полный неги полет рук, завораживающие вращения животов и бедер...

Их волосы пахли медом, кожа – сандалом, губы были слаще самых изысканных лакомств, а глаза сверкали как драгоценные камни, огненные и зовущие. Светильники постепенно гасли, и вместо потолка наконец-то нависло бархатно-черное небо, украшенное гроздьями звезд. Безумие южной ночи поглотило меня, растворило в пламени страсти. Я был послушной игрушкой и своевольным властелином, жестким и нежным, потерянным в ночи и ищущим в ней же, упивался наслаждением и дарил его, умирал и возвращался к жизни. И у каждой, кого я держал в объятиях, было лукавое и прекрасное лицо Девы Ночи.

Утро встретило меня довольной физиономией Учителя Доо и красноречиво распахнутыми воротами. Никто не провожал, не махал рукой на прощанье. Да и сколько их было, этих рук? Не считал.

– Выспался, друг мой? Отдохнул? – с издевательской заботой осведомился наставник. – Хе, да ты, я вижу, полон сил... Ну значит, в путь!

Ворота за нашей спиной тихо затворились.

В утренней дымке блестели росой поля. На фоне алого неба неторопливо брели на водопой фиолетовые волы. Розовые, оранжевые всполохи рассвета отражались в зеркальной поверхности озера, и оно щедро дарило их отблески зеленому лугу, соединив собой небо с землей. Цвиркнул дрозд, и ему ответил хор птичьих голосов. Над ухом звенел комар. После недолгой ночной тишины Танждевур просыпался навстречу новому дню. Такие сны дорог мне нравятся.

– Я надеюсь, – шепнул Учитель Доо, осторожно оглядываясь на скрывшееся за акациями святилище, – что, снискав покровительство Старухи и Девицы, ты избегнешь интереса со стороны Мамаши... Нет, но каковы девчонки? Огонь! – счастливо зажмурился, но через прищур метнул в меня острый взгляд. – Талхи и танцовщицы, по сути, одно и то же. Знакомство с фанатиками Изначальной Вдовы одарило тебя бесценным опытом смерти, служительницы Девы Ночи показали полноту жизни. В этом весь юг.

Я только хмыкнул в ответ, не желая обсуждать дары Госпожи Иллюзий: где был сон, где явь – кто поймет? Шнур талхов привычно покачивался на поясе. Его витки, ранее однотонно желтые, сейчас перемежались с серебристыми, а к печати, скрепляющей узел, добавилась бусина из крупного рубина.

Хариндар подпускал к себе постепенно. Сначала обозначил свое присутствие отвоеванными у джунглей полями и грибницей крестьянских хижин под округлыми крышами, крытыми пальмовыми листьями, потом роскошными загородными поместьями, прячущимися за высокими глухими заборами. И вот, наконец, мы уперлись в металлические ворота, стиснутые монументальными городскими стенами. У входа, под плетеным навесом из ротанга, чиновник-Иса низшего ранга с вытатуированными колосом, свирелью и кистью для письма принимал входной сбор и выписывал пропуска. Его рубаха была давно не стирана, шитье жилета разлезлось, а на шапочке отсутствовал шарик, даже бронзовый. Время от времени он прикладывался к кувшину, в котором, судя по царившему среди мух ажиотажу, была отнюдь не вода. И это Иса? Вопиющее нарушение! Почему его не изгнали из клана? Не глядя, пьянчужка шлепнул штамп в наши подорожные, получил две медных монетки, отметил этот факт на восковой табличке и ткнул стилом куда-то за спину: «Прраходьте».