Боги, дороги и рыжие неприятности (СИ) - Князева Анна - Страница 39

- Ты и есть нищая бродяжка, - пожала плечами я, - и что с того? В столице до нас с тобой никому и дела нет, уж поверь. Или ты думала, нас встречать будут с цветами и песнями, пир закатят дня на три, а потом в Храм на руках понесут всем городом?

- Было бы неплохо для начала, - огрызнулась Избранная, - я все-таки их спасать пришла и заслуживаю хоть немного уважения.

- То-то нас всю дорогу уважают все, кому не лень, - отмахнулась от столь очевидной глупости я. - И вообще, настоящий герой не ищет славы.

- Ну и дурак, - фыркнула наша будущая спасительница и надолго замолчала.

К счастью, нас ждала вполне приличная крытая повозкой с удобными сидениями внутри, и я тут же устроилась на одном из них, примостив под голову туго свернутый плащ. Меньше всего мне хотелось слушать жалобы на несовершенство мира. Уж лучше притвориться спящей и как следует подумать.

Подумать, правда, не получилось. Стоило повозке выехать с мощеного двора замка на ровную поверхность дороги, как я и в самом деле уснула. К счастью, на этот раз обошлось без кровавых сновидений.

Проснулась я оттого, что повозка остановилась и моя спутница распахнула дверцу, впустив свежий морозный воздух и кроваво-красный свет закатного солнца. Щурясь и отчаянно зевая, я выбралась следом за ней из повозки и с наслаждением потянулась всем телом, затекшим от долгого сна в неудобно положении.

Как оказалось, стояли мы перед приземистым деревянным домом, окрашенным закатом в легкомысленный розовый цвет. На выцветшей вывеске красовалось что-то темное и рогатое, с огромной пивной кружкой в передних лапах. Линялые синие буквы гласили: «Ловчий бык».

- Опечатка наверное, - задумчиво протянула моя спутница. - Надо «ловкий».

Вообще-то, судя по лапам с когтями, ошибка была в слове «бык» и уже хотела об этом сказать, но тут объявился наш возница и, как всегда сквозь зубы, сообщил, что для нас приготовлена лучшая комната, ужин уже дожидается там и утром нас разбудят пораньше. После чего развернулся и зашаркал ногами куда-то за угол.

Дверь постоялого двора распахнулась, и не менее хмурая немолодая женщина махнула нам рукой, приглашая войти.

В доме было так тихо, что сразу становилось понятно - больше в нем никого нет. Нас провели через скудно освещенную тесную кухню, пустой обеденный зал с закопченным низким потолком и дальше, по узкому коридорчику мимо запертых на проржавевшие замки дверей. Немного повозившись, наша провожатая отперла последнюю в ряду комнату, сунула мне в руки светильник и ушла, так и не проронив ни единого слова.

«Лучшая комната» оказалась маленькой, бедно обставленной и не слишком чистой: на полу темнело давно присохшее пятно, стыдливо прикрытое дырявым ковриком, грубо сколоченный столик, похоже, не мыли со дня коронации императорской прабабушки, а в соломенном тюфяке на единственной кровати что-то громко шуршало.

- Мда, не фонтан. Нефиг было к хорошему привыкать, да? - протянула рыжая и подозрительно принюхалась к стоящему на столике подносу. - Мясо какое-то стремное, но хлеб и сыр вроде нормальные. Хочешь, бутик тебе сооружу? В смысле... ай, ну не знаю, как оно по вашему. Короче, кусок сыра на куске хлеба, м?

- Как-то не хочется, - поспешила отказаться я и, примерившись, хорошенько пнула тюфяк. Там что-то взвизгнуло и отчаянно завозилось, потом послышался шлепок, будто перезревшую грушу на пол уронили, и быстро удаляющийся топот маленьких ножек. Судя по звуку, ножек этих было не меньше восьми.

- Даже не хочу знать, что это было, - предупреждающе замахала руками Избранная. - Если ты сейчас скажешь, что это страшно ядовитый гигантский паукокрыс, я до утра на люстре просижу, так и знай!

- И даже не попробуешь его приручить? - мрачно пошутила я, осторожно влезая на кровать. Солома кололась и пахла прелью, а небрежно постеленная простынь была неприятно влажной и не слишком чистой. А ведь каких-то пару дней назад я бы всего этого даже не заметила. Да уж, к хорошему быстро привыкаешь.

Отругав себя за неуместную привередливость, я все-таки улеглась, замоталась в плащ, как в кокон, и приготовилась отойти ко сну.

Тут рыжая, внимательно наблюдавшая за моей возней, отодвинула поднос, в два шага пересекла комнату и уселась на кровать, бесцеремонно отпихнув мои ноги.

- Что за фигня с тобой творится? - спросила она и голос ее звучал по-настоящему встревоженно. - Выкладывай, не стесняйся, тут все свои.

- Ничего такого, что стоило бы обсуждать, - буркнула я и попыталась отвернуться к стенке, но не тут то было: Избранная легко удержала меня за плечо.

- Да прям! Думаешь, не видно, что ты с самого утра как мешком прибитая? Есть ты не хочешь, весь день проспала и снова спать... я, конечно, ни разу не медработник, но тут ежу понятно, что «ничего такого» даже и рядом не валялось!

Вот ведь глупая. Какая разница, здорова я или больна? До Перехода дотяну и ладно, а там уж или обе к предкам отправимся, или обе спасемся и мир заодно спасем. Но ей-то этого не скажешь, вот и пришлось врать:

- Приболела немного. Да ладно, я и не такое цепляла, но как-то до сиз пор жива. Дай уже поспать, а?

- «Приболела» она! «Немного»! - передразнила рыжая и очень серьезно добавила: - Ты, подруга, мне зубы не заговаривай! Завтра скажу нашему кучеру, чтобы вез нас в ближайшую больницу, ну или где тут у вас лечат.

- Нет не скажешь, - отрезала я, отворачиваясь к стенке. - Пойми ты наконец: лишнего времени у нас нет. Если опоздаем, то лечить будет уже некого.

- И ты реально в это веришь? - вдруг быстро спросила рыжая, будто решившись, - В конец света? Что он нас что-то зависит?

- В это и верить не надо, я это просто знаю, - честно ответила я, снова поворачиваясь к ней лицом. То, что я собираюсь сказать, лучше говорить в глаза: - С миром твориться пес знает что и с каждым годом делается все хуже. Кое-что я сама видела, о другом только слышала и большую часть этих россказней лучше к ночи не вспоминать. Если мир и не умирает, то болен уж точно и болен серьезно. Как его лечить не мне решать, я то уж точно никаким боком не лекарь и даже не богиня. И раз богиня привела для помощи именно тебя, значит только ты помочь и можешь. А теперь помолчи немного, чтобы я успела уснуть.

По правде сказать, спать мне уже расхотелось, но разговаривать хотелось еще меньше. Эх, рыжая, не нужна тебе моя правда. Да и правда ли это вообще? Сама же говорила, что я всегда и во всем вижу только плохое.

Я тихо лежала, отвернувшись к стене, и слушала, как Избранная бродит по комнате, вздыхает, шуршит одеждой, вертится в кровати и снова вздыхает. Стоило бы подумать о том, что делать дальше, но мысли упорно возвращались к каким-то совсем неважным, но приятным вещам, вроде душного вечера на исходе пятой луны, когда с востока ползут тяжелые тучи и все внизу замирает в ожидании, а когда первые тяжелые капли падают в мелкую дорожную пыль, она взмывает крошечными облачками...

Когда-то давно я целую историю придумала о маленьких водяных зверьках, что рождаются в облаках, а когда приходит их время изо всех сил спешат, чтобы первыми коснуться земли, ведь только первым из них позволено будет вернуться домой. Придумала и сама в нее поверила.

Так глупо.

Глава 17

На рассвете в дверь бесцеремонно ввалилась незнакомая заспанная девица и громко объявила, что пора бы уважаемым гостьям уже в путь отправляться, а то и так работы невпроворот, еще и убирать теперь тут за всякими.

.- Ты из какого хлева выползла, овца недоеная? - зашипела на грубиянку моя изысканно вежливая спутница. - Тебя где учили так с гостями обращаться, в Гестапо? Чего приперлась в такую рань? Орать она тут будет! На бабушку свою иди ори! И вообще, здесь что, стучать не принято?

- Так это... я стучала, - попыталась оправдаться ошарашенная таким напором девица, спешно пятясь в коридор.

- Она стучала, - подтвердила я, мужественно отвлекая на себя внимание рыжего чудовища. - Долго и громко. Просто кто-то слишком крепко спит.