Паутина времени (СИ) - Болдырева Ольга Михайловна - Страница 5

— В доме не протолкнуться из-за творцов! Сначала Алив, теперь ты… Создается навязчивое ощущение, что меня сделали центром Множественной вселенной и забыли сказать об этом. Нечем больше заняться?

— Не поверишь, но есть. Здесь я исключительно из-за глупой идеи удариться в благотворительность, — Убийца хмыкнула, словно собственные слова развеселили ее, затем нехотя уточнила: — Ладно, конечно, интерес есть. Пока ты будешь работать на Алив, я попробую наладить отношения с дочерью. Наш последний разговор закончился весьма трагично.

Вообще-то, о голову Хель разбили вазу, после чего творец исчезла, даже не закончив реплику, но напоминать об этом я не стал, здраво рассудив, что от живого меня проку будет больше.

— Юля присмотрит за Лирией, а я присмотрю за Юлей… Как тебе, Оррен?

Отправив дочери вестника, я согласился, что вреда это не принесет. Естественно, Хель будет действовать исключительно в своих корыстных интересах, наплевав на Лирию. Но при этом ей придется всячески изворачиваться, чтобы показать Юльтиниэль, какая Убийца хорошая и замечательная. Значит, государственного переворота творец точно не допустит.

Вот и превосходно!

— Спасибо, — искренне поблагодарил я, понимая — это, в общем-то, лишнее, но в тоже время несказанно радуясь, что Юльтиниэль теперь под присмотром.

Хель сощурилась, затем одним плавным движением поднялась на ноги и протянула мне простенькое серебряное кольцо. Оно было таким крохотным, что едва налезло мне на мизинец, но творец осталась довольной тем, что её дар принят.

— Оно пригодится тебе, — Убийца кивнула каким-то своим мыслям, переступила с ноги на ногу, будто бы не хотела уходить, но в этот момент дверь скрипнула и творец исчезла с легким хлопком.

И возможно мне показалось, но ворвавшийся в покои сквозняк принес с собой еле слышное эхо: «Удачи, Рит…».

Академия Шейлера всегда более походила на разворошенный муравейник, чем на обитель знаний и волшебства. Возможно, со стороны для обычных, не обладающих даром людей, все казалось вполне пристойным и подобающим тому статусу, которым обладала в Лирии магия.

Светлые стены зданий сверкали чистотой в любую погоду, будто ночами их добросовестно драила команда уборщиков-скалолазов. На клумбах среди сочной, аккуратно подстриженной травы росли цветы с крупными бутонами всевозможных расцветок, созданные адептами земли. Над этим великолепием кружили полупрозрачные бабочки с большими, сверкающими крыльями. Эфирные творения воздушников состояли словно бы из солнечных лучей, и лишь только светило скрывалось за облаками, таяли, как миражи. Над выложенными тонкой плиткой дорожками сияли арки радуг. Они были настолько яркими и четкими, что казалось их можно коснуться. Весело звенели крошечные фонтаны, бьющие прямо из земли.

Если же какой-нибудь любопытный человек останавливался за оградой и пристально всматривался в переплетения густых стеблей, мог заметить юрких огненных саламандр. Они не причиняли растениям вреда и, вопреки расхожему мнению, вовсе не нуждались в открытом огне для поддержания своих жизней. А может, нуждались — просто создававшие их студенты не задумывались о таких мелочах. И теперь саламандры, не подозревая о собственной уникальности, спокойно и с удовольствием грелись на теплом весеннем солнышке.

Самой же удивительной деталью академии была Игла — главная башня Шейлера. В народе, да и между студентов младших курсов (в оную пока не допускаемых) ходило множество слухов о тайнах, хранимых внутри ее стен. И не было в Лирии человека или нелюдя, который не мечтал бы обозреть просторы, открывающиеся с ее верхней площадки.

На деле все обстояло совсем иначе.

Стоило лишь миновать высокие двери главного входа, как человек замирал на месте, оглушенный шумом. Где-то что-то взрывалось и падало. Кто-то на кого-то кричал, используя заклинание усиления голоса. Периодически к этому примешивался низкий гул колокола, оповещающего то о начале перерыва, то вновь собирающего студентов в аудиториях. Маги воздушной стихии, пренебрегая земным притяжением, преспокойно прохаживались над головами сокурсников с других факультетов. За спинами некоторых оригиналов даже имелись наколдованные крылья. Никакой функции они не выполняли, зато выглядели эффектно. Некоторые первогодки так засматривались на старшекурсников, что таранили собою все предметы, попадающиеся на пути.

В столовой каша, до того мирно лежащая в тарелке, могла внезапно ожить, вцепившись в ложку или прыгнув в лицо едоку. Или же, приняв абстрактную форму, бодро уползти навстречу свободе. А ложка начинала читать нотации о том, как некультурно чавкать в приличном обществе и говорить с набитым ртом. Поэтому, чтобы спокойно пообедать, приходилось обвешиваться защитными амулетами.

Еще худшее зрелище представляло собой студенческое общежитие. Не менее одного раза в неделю какой-нибудь неудачник, выполняя домашнюю работу, пытался его испарить, сжечь, взорвать, затопить, переместить или же вовсе стереть с карт империи. Прибегали привычные ко всему преподаватели, давали виновнику подзатыльник и совместными усилиями воссоздавали из пыли и обломков кривоватое строение вместе с имуществом его обитателей. Латали дыры в стенах, закрывали трещины, чинили крышу. Когда разрушения не были серьезными, старшекурсники справлялись сами.

Но, несмотря на все это, Маришка нежно и трепетно любила и Академию, и еду в столовой, и свою комнатку в общежитии. Иногда она даже думала, что это лучшее место на свете. Особенно библиотека, в которой можно было на полном серьезе заблудиться, из-за нескольких искусственных измерений, созданных ректором, дабы вместить все книги.

…Об исчезновении четы Ритов и Василия Маришка узнала почти сразу: один вестник, присланный девушке, принадлежал Юльтиниэль, второй — Элизабет Этт. Послание от Юли было сумбурным и туманным, в нем невероятным образом перемешивались творцы, кочевники, оставленное без присмотра герцогство и жалобы на впавшего в уныние императора. Так что понять девушка смогла немногое, решив навестить подругу и нормально узнать остальные новости. Сообщение от графини оказалось лаконичнее. В нем говорилось, что Василий исчез прямо из кареты, в которой они ехали погостить к их светлости Оррену и Альге. Кроме этого, Элизабет просила уточнить у Юльтиниэль, не известна ли той причина такой неожиданности. Маришка ответила, что причина в творцах, после чего глубоко задумалась.

Оставлять академию не хотелось. В прошлом семестре ей и так пришлось пропустить целый месяц: отец пригласил в Окраинные земли, чтобы познакомиться со своей семьей. И вернулась Маришка, не зная, что делать со всем открывшимся. То, что Вэр оказался главой общины, не стало большим потрясением. Еще в Охранительной крепости, девушка заметила, как почтительно обращались к нему другие вампиры. Впрочем, ни на фамилию, ни на титул Маришка не претендовала. Такие вопросы вообще мало заботили ее. Зато неожиданно обретенная семья очень понравилась. Молодая жена Вэра приняла Маришку с радушием, а единокровный брат совершенно искренне обрадовался старшей родственнице. Ее обучили основам магии вампиров, поохали над человеческими привычками и позавидовали отсутствию жажды. Кроме того, подарили множество интереснейших книг, в которых детально рассматривался ночной народ. Все-таки большая часть суеверий о вампирах не имела под собой никакой адекватной основы.

Однако, похоже, на учебе в этом году можно было ставить большой и жирный крест. В своем послании Юлька совсем не прозрачно намекала, что одна с герцогством не справится, и спрашивала, не поддержит ли Маришка свою подругу, раз у той последний год замечательно получалось помогать Тэдару вести хозяйство в его графстве. Конечно, замок Эттов, возвышающийся на Хелиных топях, не шел ни в какое сравнение с огромным герцогством. Но рассудительность полувампирки могла пригодиться.