Против князя Владимира. Книга первая. За Новгород (СИ) - Ли В. Б. - Страница 3

Князь их — Ярополк Святославич, стал Великим князем Киевским пять лет назад, в 6480 году, после кончины отца — Святослава Игоревича, погибшего в битве с печенегами у днепровских порогов. До недавних пор правил мирно, войны не затевал, разве что со степняками, раз за разом набегавшими на Русь. Но этим летом, последовав уговорам воеводы Свенельда, напал на древлянские земли своего брата Олега. Под городом Овруч тот погиб, упав с моста в ров во время бегства от войска Ярополка. Великий князь сокрушался о смерти брата, в гневе изгнал Свенельда из ближнего окружения, молвив тому: — Смотри, этого ты и хотел!

Взамен него поставил воеводой боярина Блуда, одного из старших своих дружинников. А совсем недавно, месяц назад, пришла весть из Новгорода — третий сын Святослава, Владимир, княживший там по велению отца, сбежал к варягам, побоявшись нападения Ярополка. Великий князь направил туда наместника с частью дружины, теперь под его рукой вся Русь — от Полоцка до Мурома. Скоро, с наступлением морозов, он с дружиной собирается пройти все земли, собрать подати, да и власть укрепить повсеместно. Поездка ожидается долгой — до самой весны, а там уже пора настанет идти походом к печенегам в низовья Днепра. Надо унять их, а то вновь напали на южные земли, нанесли немалый урон — увели в полон много люда, угнали скот, забрали хлеб и другое добро.

Киевская Русь при Святославе

Эти сведения, которыми поделился отрок, укладывались в ту картину, что представлял Мезенцев об истории Руси в те времена. Похоже, что он попал в далекое прошлое своего мира, или, если другого, то очень близкого. Скоро, насколько помнил — через год или два, междоусобица братьев оборотится войной. Владимир призовет на помощь варягов, пообещав им богатую добычу, захватит Новгород и другие русские города, а потом обманом займет Киев и убьет Ярополка. Припомнилось предательство киевского воеводы — Блуда, это он уговорил своего князя сдаться на милость Владимира, а тот велел заколоть брата во взятом им великокняжеском дворе.

Как использовать знания из будущего — Мезенцев еще не знал, да и сомневался, стоит ли ему вмешиваться в ход здешней истории. Объективно, насколько мог судить, князь Владимир более сильная личность, чем нынешний Великий князь, многого добился в укреплении могущества Руси. Но и бед натворил немало — кровью подавлял любое сопротивление его воли, в угоду своим прихотям не жалел никого — ни малых, ни старых. А что говорить о насильном крещении в православие, пришедшем от извечного врага — Византии! Гонения на поборников веры предков перешли в массовые казни, вызвавшие в народе ответную волну недовольства и смуты.

В таком плане Ярополк представлял лучший выбор, более демократичный. Сам он, хотя и принял христианскую веру под влиянием бабушки — княгини Ольги, но и не насаждал ее насильно, уважал право других на своих богов. Да и с людьми обходился мягче, без особой жестокости и насилия. Но, как учит история, народ получает такого правителя, какого он заслуживает. Если ему нужен тиран, идущий к власти через кровь и предательство, то так и случится. Мезенцев отчетливо представлял, что вряд ли ему удастся повернуть вспять историю, даже в ничтожно малой мере. Но сдаться без борьбы тоже не собирался — в нем росла злость к себе, своей судьбе, она заставляла идти наперекор очевидному.

Но что он мог сделать сейчас или в ближайшем будущем — на этот вопрос ясного ответа не знал. Ему, вернее, Варяжко, только шестнадцать лет, до полноправного дружинника — гридня, пройдет еще не один год. Его и слушать не станут взрослые мужи, князь тоже, хотя и благоволит к нему — так отозвался Тихомир об отношении Ярополка к Варяжко, отличившим того от других отроков. О самом предшественнике в этом теле Мезенцев узнал немного. Он сын одного из гридней, верой и правдой служившего отцу нынешнего князя, погибшего с ним в том же бою на Днепре под Хортицей. Мать умерла еще раньше, при родах второго после него ребенка.

Так и жил все минувшие годы в дружине, без матери и отца — их заменили матерые воины, пестовавшие юного Варяжко как свое дитя. Стал лучшим среди отроков в пользовании мечом и луком, почти на равных бился со взрослыми в учебных боях. С конем тоже справлялся неплохо, во всяком случае, держался в седле уверенно и мечом рубился на нем не хуже других. В прошлом году ходил с дружиной в первый свой поход на печенегов, на его счету уже есть сраженные из лука враги. Этим летом в поход на древлян отрока не взяли — поберегли от братоубийственной сечи, славы в ней никому нет. Но на следующий год к печенегам обязательно позовут, в том поручился сам князь.

Возможной проблемой для новоявленного Варяжко могло стать то, что никакой практики владения холодным оружием у Мезенцева прежде не было. Он даже не держал в руках настоящий меч или копье, имел представление о технике боя с ними только по фильмам. А здесь от дружинника, пусть и самого младшего — отрока, требовались отличные навыки с этим оружием, прежде всего — мечом. От того зависела жизнь воина, иначе мог пасть в первом же бою. Сейчас ему придется как можно скорее наверстывать свое неумение, учиться с азов. Хорошо еще, что есть отговорка от лишних вопросов — позабыл все, вплоть до того — с какой стороны держать меч.

Ужинал уже со всеми — в трапезной. В огромном зале поставили буквой П длинные столы, вдоль них лавки, на которых расселись дружинники. Во главе сидел сам князь — еще совсем молодой, лет двадцати или чуть больше. По обе стороны от него расположились старшие дружинники — бояре, по правую руку — воевода Блуд, крепкий еще воин довольно зрелого возраста. За другими столами разместились рядовые дружинники — гридни, в самом конце — отроки. Прислуживали холопы из княжеской челяди — заносили новые блюда, подливали мед в кубки, прибирались за трапезничающими. Князя же и бояр обносили отроки из самых младших — дети.

Подали на стол рыбу — паровую и жареную, икру осетровую, уху стерляжью, пироги с рубленой семгой. Ели деревянными ложками из общей на двоих миски из обожженной глины. Трапезу начал князь — вознес благодарение Роду и Роженнице, пригубил из серебряного кубка мед. Вслед за ним приступили бояре, а уж потом остальные. Варяжко ел на пару с Тихомиром, тот предлагал лучшие куски дружку, себе оставляя самые костистые и постные. Ужин проходил почти в полной тишине — так, по-видимому, было заведено на общей с князем трапезе. Слышался только тихий говор дружинников и слуг, иногда Ярополк Святославич отличал кого-то угощением со своего стола. Совсем не похоже на шумные пиры, о которых читал Мезенцев в книгах, особенно те, что устраивал своей дружине князь Владимир.

После ужина, длившимся не очень долго, около получаса, Варяжко отвел в сторону друга и тихо молвил тому: — Тихомир, помоги мне. Я не помню, как пользоваться мечом или луком, даже не знаю — как держать их. Перуном прошу, научи!

Верный друг смотрел выкатившимися от удивления глазами, через минуту опамятовался и проговорил: — Конечно, Варяжко, научу, чему смогу. Но, может быть, тебе нужно сказать о том Бориславу — он же у тебя наставник.

— Скажу, но позже. Мне вначале надо научиться самому простому, что знают даже дети.

— Ладно. Когда начнем?

— Да прямо сейчас, пока не стемнело. Думаю, сил моих хватит хотя бы ненадолго.

До самого заката солнца из укромного уголка княжеского двора раздавались команды и указания юного учителя:

— Да нет, не так, Варяжко. Меч надо держать мягко, а у тебя рука дрожит — так сильно ты сжал пальцы.

— Руку согни чуть больше, примерно так.

— Спину держи прямо, не наклоняйся, и смотри вперед, а не вниз. Меч ты должен чувствовать, не следить за ним глазами.

— Теперь руби сверху наискосок влево!

— Куда же ты так далеко вынес ногу — подбери!

Первый урок прошел трудно, от усердия Варяжко взмок. Старался осмыслить показываемые другом приемы, прилежно повторял за ним и все равно сбивался. Раз за разом допускал ошибки, Тихомир даже покраснел от досады на непонятливого ученика. В какой-то момент что-то переменилось — то ли от наступившей усталости, то ли от злости на себя, Варяжко отключил на мгновения разум, просто на инстинкте провел выпад с колющим ударом. Сам почувствовал, что получилось как надо, когда же попытался уже осознанно повторить его — вышло коряво, нога отстала от ушедшего вперед корпуса, чуть не запнулся на ровном месте. Тихомир остановил занятие — пожалел взмокшего, шатающегося от слабости друга. Умылись набранной из бочки холодной водой и вернулись в гридницу. На ночь здесь остались только дружинники из дежурной смены и отроки, остальные разошлись по светлицам в княжеских хоромах, семейные по своим хатам.