Сын вождя (СИ) - "Нэйса Соот' - Страница 20

Кадан попытался вырваться, но не смог. Льеф лишь плотнее прижал его к себе. Он не разделял уверенности Руна в том, что детей врагов нужно бросать на копья, а сыновей конунга отправлять к богам. Он понимал, что если оставить их в живых, они могут поднять мятеж среди рабов, но все равно не видел смысла обставлять их смерть так.

Но Льеф промолчал. Он ничего не хотел объяснять. И оправдывать ни себя, ни своего брата не хотел.

— Возьми, — свободной рукой Льеф наполнил одну из чарок медом и поднес Кадану к губам. — Ты сам сказал — прошлого не поменять. Теперь ты мой. И так будет всегда.

Кадан послушно осушил чарку, потом еще одну и потихоньку стал затихать.

— Льеф… — Кадан запрокинул голову и провел кончиками пальцев по щеке северянина, — спасибо.

— За что?

— Что взял меня себе. Что никому больше не отдашь.

Льеф, смутившись, лишь коснулся поцелуем его виска.

— Отнеси на кухню остатки. И давай ложиться спать.

Кадан судорожно кивнул. Он немного боялся покидать спальню Льефа после того, как повел себя Рун, но понимал, что не сможет вечно сидеть здесь — и Льеф не сможет вечно его сопровождать.

Собрав утварь на поднос, он отправился выполнять приказ, а когда вернулся — Льеф уже лежал в одной рубахе под пуховым покрывалом. Глаза его из-под черных густых бровей внимательно смотрели на галла.

— Мне… — спросил Кадан и обвел взглядом себя самого.

— Раздевайся и иди ко мне, — приказал Льеф. Голос его обжигал.

Кадан чуть приблизился и, отстегнув плащ, уронил его на постель у ног Льефа. Затем расстегнул безрукавку — и тут же руки Льефа проникли под ее полы. Ощупали его бока и спину, сползли вниз. Ягодицы Кадана невольно поджались, когда ладони Льефа стиснули их.

— Я так ждал этого…

Кадан наклонился и, поймав в ладони лицо Льефа, принялся его целовать.

Ощупав самые соблазнительные места, Льеф освободил Кадана от безрукавки и, не переставая целовать, стал стягивать с него штаны. Наконец узкие бедра и чуть приподнявшийся член оказались у самых его глаз. Льеф облизнул губы и потянул Кадана на себя. Уронил на кровать — и Кадан мгновенно утонул в неге, окружившей его. Четыре месяца он спал на колючем соломенном тюфяке, а последние две ночи — на промерзшей северной земле.

Льеф покрывал поцелуями его плечи, руки и грудь, и Кадан стремительно засыпал под этот аккомпанемент.

— Кадан, — окликнул его Льеф, заметив, что глаза галла давно закрыты и тот перестал отвечать на ласки. Льеф приподнялся на локте, заглянул в блаженствующее лицо и вздохнул.

Прижал Кадана к себе и тоже попытался уснуть.

Проснувшись, Кадан несколько смутился того, что произошло.

Он приподнялся на локте и долго смотрел на Льефа, спавшего рядом на боку. Рука Льефа лежала на поясе самого Кадана, будто даже во сне северянин хотел защитить его.

Кадан протянул руку и легко коснулся кончиками пальцев его виска. Ему было странно думать, что здесь, в такой дали от дома, он нашел человека настолько близкого и нужного ему.

Кадан подумал, что Льеф мог бы не ждать — ни вчера, ни много раньше. С самого начала он имел над Каданом полную власть, но до сих пор ни разу не причинил ему вреда. Кадан хотел отплатить ему чем-то, но не знал как. Он лишь легко коснулся губами подбородка Льефа и, выпутавшись из его рук, встал.

В комнате, выделенной Льефу, было множество тканей. Окна прикрывали тяжелые занавеси небесно-голубого цвета с красивым шитьем, а стены тут и там украшали гобелены. Мебель покрывала резьба, и помимо кровати и сундуков имелся небольшой стол. А еще на стене висело бронзовое зеркало, и, потянувшись, Кадан против воли заметил в нем себя.

Он склонил голову набок и подошел к зеркалу ближе. Кадан давно уже не видел своего лица — разве что в речной воде. Он удивился тому, насколько хрупким стало его тело, и тому, как топорщатся волосы, разметавшиеся по предплечьям.

Кадан нашарил на полу рубашку, натянул ее через голову, но все равно остался недоволен собой. Ему хотелось порадовать Льефа хотя бы чем-то, хотя бы тем, что он хорошо выглядит для него. И потому, подобрав остатки одежды, он надел их и выбрался в коридор.

Зевая, Кадан пробирался к выходу из главного дома и раздумывал о том, где здесь река — во время прошлого своего визита ко двору конунга ему было не до того.

Цель его, впрочем, отыскалась довольно легко: серебристая полоса сверкала у самого края усадьбы, и к бревенчатой кухне оттуда брели несколько девушек с коромыслами.

Кадан решительно направился к реке и, выбрав местечко потише, — такое, где его за кустами было не разглядеть, сбросил одежду на сухой участок земли и стремительно нырнул.

Вода была ледяной, так что Кадану тут же захотелось выскочить назад, но нужно было хоть немного отмыть волосы, чем он и занялся. Фыркая и оттирая длинные пряди, на которых за время поездки собралось немало грязи, он так увлекся, что не заметил момент, когда на берегу показался еще один человек.

Кадан уже собирался выбираться на берег, когда поднял взгляд к кучке своих вещей и увидел, что над ней стоит тот же самый длиннобородый Льефов побратим.

Кадан замер. Несмотря на холод, ему расхотелось выходить.

Рун стоял и беззастенчиво изучал ту часть тела Кадана, которая виднелась из воды.

— Замерзнешь, — сказал он, когда стало ясно, что ситуация зашла в тупик, — Льеф не простит мне, что я тебя не уберег.

— А мне Льеф не простит, что я без его ведома встречался и даже показывался голым перед тобой.

— Ты — раб. Такая твоя судьба — быть битым, чтобы ни произошло.

— И все же я посижу в воде еще. Если хочешь — зайди и сам вытащи меня.

Рун присел на корточки и, взяв в руки куртку Кадана, повертел в руках.

— А он ничего не жалеет для тебя.

Кадан испытал нестерпимое желание каким-нибудь способом причинить Руну боль, но тот был на добрую пядь шире его в плечах, а у Кадана не было даже ножа. Так что он лишь обнял себя руками и попытался немного согреться. Ноги уже начинало сводить.

— Отстань от меня, — попросил он, — если Льеф тебе друг. Он не хочет, чтобы ты трогал меня.

Рун фыркнул и, отложив безрукавку, взялся за сапог.

— Ты не настолько важен, чтобы мы поссорились из-за тебя, — задумчиво разглядывая его, произнес Рун. — Впрочем, я могу от тебя отстать. Мне нужно не так много, как хочет Льеф.

— Что например?

— Подойди сюда.

Кадан, лишенный возможности даже потопать ногами, чтобы согреться, хоть и понимал, что делает глупость, все-таки выпрямил спину и побрел к берегу. Стоило ему ступить на твердую землю, как Рун поймал его в объятья, накинув на Кадана его же безрукавку, как сеть.

— Хочу разочек оседлать тебя, — прошептал он у самого уха Кадана, — нужно было сделать это еще там, когда мои братья делили твоих сестер.

Кадан задрожал и стиснул кулаки, а Рун потянул за безрукавку, плотнее прижимая его к себе.

— Тебе не все равно, под каким воином лежать? У меня тоже найдется для тебя золотой браслет.

Кадан попытался вывернуться, но ему это не удалось.

— А ты не удивлен, да? Там, в галльской земле, многие хотели тебя?

— Находились такие, — признал Кадан и рванулся еще раз.

— И ты ложился под них? У вас это разрешено?

Кадан стиснул зубы и процедил:

— Веришь ли ты, что я Льефа околдовал?

— А то, — Рун замешкался лишь на секунду, — чем еще ты мог его удержать?

— Тогда убери руки, северянин. А то заговорю и тебя, — Кадан начертил в воздухе знак, значения которого не знали ни он, ни Рун. — Что сказано один раз, то сбудется. Так вот, я скажу…

Рун зажал ему рот, но в глазах его Кадан увидел страх. Пользуясь замешательством воина, Кадан рванулся прочь, подхватил свои вещи и бросился к кустам.

Рун не стал его догонять.

— Проклятый ведун… — пробормотал он. Но хотя магия Кадана пугала его, Рун не любил отступать.

Проснувшись, Льеф застал Кадана сидевшим у зеркала. Тот расчесывал влажные волосы невесть откуда взявшимся гребнем и заплетал их в косы. Придирчиво осматривал результат, расплетал и принимался расчесывать опять.