Плоды манцинеллы - Сугробов Максим Львович - Страница 57

Но в дороге, огибая Новый Берлин по широкой дуге, Тэйе чувствовала, что кошмар будет продолжаться. Она смотрела в ночное небо, освещенное яркими огнями далекого города, и на душе ее было неспокойно…

— Вот такая вот история, — девушка окинула взглядом разложенные продукты, машинально поправила старый фартук и тяжело вздохнула. — Надо было все-таки взять вина. Я бы сейчас выпила, а все запасы давно закончились.

Энди вскочил со стула, кинулся к Тэйе и заключил ее в крепкие объятия. Он даже представить не мог, что прошлое этой хрупкой, красивой девушки было настолько темным. А ведь это он считал себя несчастным…

— Теперь все хорошо, — нежно прошептал он. — Я тебя в обиду не дам.

— Спасибо, — выдохнула она и прижалась к нему щекой. — Спасибо тебе за все.

Андрас гладил ее по волосам, а мысли его никак не покидала история девушки из Родства. И вновь он чувствовал непонятную тревогу, в точности как тогда, в лаборатории Саммерса, когда нужный вопрос мелькнул и бесследно исчез, обдав холодом и волнением. Но в этот раз Энди вспомнил.

— Тэйе?

— Да?

— А как вы попали в Родство? И что стало с Лиамом?

— Мы получили письмо в 2041-ом…

На старый манер, отличная стилизация под древний стиль: тугой конверт из твердой бумаги, сургучная печать с неизвестным гербом.

— Только сургуч был синим…

Покидая дом для очередной встречи с Лиамом, девушка нашла посылку сразу на пороге, прямо на входном коврике. Она не видела, кто и когда оставил послание, поспешно решила, что оно от юноши и вернулась в дом. Печать треснула, стоило до нее дотронуться, рассыпалась синим порошком, окрасив пальцы.

— Письмо было написано от руки. И начиналось оно со слов…

— И все? — подал голос Энди.

— И все. Тогда я не придала этому значения, а стоило бы. Р. — значит Родство. Проклятые твари, — процедила она. — Я спокойно ушла на встречу с Лиамом, оставив письмо на столе, а когда вернулась, его уже не было…

Тэйе замолчала, дыша тяжело и прерывисто, а Энди не решался ее тревожить. Наконец, девушка шевельнулась и глухо произнесла.

— А Лиам пропал. Исчез в первый же день резни. Я звонила ему, звонила, звонила и звонила, но трубку никто не брал, — она немного отстранилась. В ее глазах стояли слезы. — Вот черт, — Тэйе натянуто улыбнулась. — Я думала, что уже не способна плакать. Ошибка. Очередная.

Андрас ее понимал. Лучше, чем кто-либо еще. И он знал слова, что последуют за первыми слезами.

— Я все еще верю, что он в порядке. Верю, и все тут. Он наверняка сбежал, успел собраться и уйти, а меня предупредить просто не смог. Вероятно, знал про отца. Я верю, что… Что… — ее мелко затрясло. — Я знаю — у него все хорошо. Он где-нибудь читает свои книжки, те, что остались, и вспоминает обо мне. Плачет, наверное. Думает, я погибла. Горюет…

Первую любовь невозможно убить. Она может уйти сама, может умереть от времени, исчезнуть, обратившись добрыми воспоминаниями… Но убить ее нельзя. Этот урок Энди выучил.

— Я понимаю, — горячо сказал он. — Я так тебя понимаю…

— Ты тоже кого-то?.. — девушка вздрогнула и заколотила руками по его груди. — Нет! Нет, так нельзя говорить! Слышишь?! Нельзя!

— Я знаю, — Андрас крепче прижал ее к себе, желая скрыть нежный образ Тэйе от всех опасностей и невзгод страшного мира. — Я знаю, знаю. Все хорошо.

Она трепетала в его руках несколько долгих минут, плакала, неразборчиво стенала, а потом ослабла и повисла. Футболка Энди пропиталась слезами.

— Как ее звали? — тихий, едва различимый вопрос.

— Карен, — вязкий комок подкатился к горлу. — Ее звали Карен Герц.

«Кгеррецан».

Тишина сомкнулась. Тяжелая, давящая.

— И ты ее отпустил?

— Нет. Это она меня отпустила…

Тем вечером Энди убаюкивал Тэйе, прижавшись к ней, слушая ее дыхание и наслаждаясь тонким запахом волос. Они были едины — один организм, объединенный тяжестью минувших дней и тесной связью в настоящем. Она спрашивала, робко и неуверенно, все ли нормально, не уйдет ли он теперь на утро, узнав о ее прошлом. А Энди отвечал, что никуда он не денется, не оставит одну среди грязи и жестокости, пройдет рядом весь путь, каким бы тяжелым тот не оказался…

Ведь никого, кроме Тэйе, и в жизни его нет. И уже не будет, вне сомнений — Андрас нашел истинно свое.

Он слышал, как она засыпает, как замедляется дыхание, чувствовал, как расслабляются мышцы, и слабеет легкая хватка хрупких пальцев. Девушка окончательно разжала ладонь и погрузилась в тревожный сон. Тэйе дрожала, приглушенно всхлипывала, а Энди с трепетом сжимал ее в объятиях, на грани слышимости шепча:

— Все будет хорошо. Я обещаю. Ведь ты мое…

«Совершенство». Слова Майера. Чужие, неприятные, но такие правильные в данный момент. Энди вкладывал в них иной смысл, свой, чистый — Тэйе Серрма, что прошла дорогой, так похожей на его путь, что пережила лишения и кошмары, но уже с другой стороны баррикады под именем «Родство», была именно тем, чего все эти годы так не хватало. Вторая половинка одного целого. Настоящее совершенство. Его совершенство.

Сон пришел поздно. И ни образ кричащего Изобретателя, ни искаженное лицо Кгеррецан не беспокоили его этой ночью. Энди видел быстрый поток неизвестной реки и девушку, нежную, красивую, чьи безмолвные слезы доставляли ему боль, прожигали дыры в сердце горячими каплями и оседали солью где-то внутри. Он просил ее не плакать, умолял, неустанно твердил о ярком будущем, о скорой встрече в другой стране, о счастье, что ждет их обоих. Но рыдания девушки лишь нарастали. Тэйе вскочила на ноги, шаг, еще и еще… Энди беспомощно смотрел, как темные, быстрые воды скрывают милый образ, он открыл рот для крика, но голос его пропал — лишь сиплый хрип вырвался из груди. Тогда он рванул вперед, а ноги его утопли в земле, не желая двигаться навстречу жестокой судьбе. Поборов слабость, он оттолкнулся и… Полетел.

Андрас парит высоко и видит девушку где-то вдалеке. Невероятно тускло горит ее огонь. Маяк, что зовет. Энди следует на зов и ныряет в ледяные воды.

Озноб. Холод пробрал до костей. Знакомое лицо мелькнуло, исчезло. Он содрогнулся всем телом, стараясь вырваться, выплыть на поверхность, к свету и теплу. К воздуху.

Его трясло, лихорадило, а гул воды нарастал… Наконец, в темноте появился пробел, тусклый луч разрезал плотную мглу.

— Вставай уже! — смеясь, кричала девушка. — Это ж надо так спать.

Энди стряхнул оковы кошмара и открыл глаза. Светло и тепло. Красивое лицо застыло перед ним в нескольких сантиметрах. Он почувствовал прикосновение губ.

— Доброе утро, — улыбнулась Тэйе. — Я приготовила завтрак. Будешь кофе?

Он невнятно промычал и кивнул. Когда-то Андрас и мечтать не мог о таком пробуждении. Хотя, конечно же, мечтал. Грезил о том, как просыпается ясным утром, смотрит в любимые глаза, получает первый за день поцелуй и идет завтракать. Правда, девушка в мечтах была другой — с более тонкими чертами лица, с более темными волосами.

«Но сейчас даже лучше», — подумал Энди.

Он столько лет любил давний образ. Даже не человека, нет — отпечаток в памяти. А память не скупится на краски.

— Ты не работаешь сегодня? — спросил он во время завтрака. — Опять отпросилась?

— Да. Сказала, что лучше не становится. Лечусь в койке.

— Поверили?

— Конечно. Я там работаю с самого открытия. Почти.

— Воспользовалась доверием, значит? — улыбнулся Андрас.

— Типа того. Но, — она вскинула палец. — Совесть моя чиста. Я много лет отдала магазину и имею полное право. А ты не рад, что я здесь, с тобой?

— Рад. Очень. Просто не хочу, чтобы из-за меня у тебя были неприятности.