Тень (СИ) - Лазарева Светлана - Страница 53

— Ты, кстати, деточка, необычной оказалась, ой, какой непростой, если б о даре твоем слабеньком, но уж очень редком, случайно не прознал, может-то и жить тебе на белом свете — не тужить, тем более, ни в жизнь бы не подумал, что наш умненький Анри за юбкой побежит, а юбок-то около него воз и маленькая тележка.

Речь старика я слушала в пол-уха, пытаясь мысленно докричатся до Андреса и предупредить об опасности, но ответа не было…

— Зря стараешься, милая, не слышит он тебя, мчится на выручку, и очень боится не успеть, — проворковал старик.

— А вам откуда знать такие подробности? — решила подать голос и перестать трястись.

— Да как откуда, девонька, маячок на нем магический навешан, чувства и эмоции передает. А при должном опыте этого более чем достаточно. Теперь разговаривать милая некогда — к обряду готовиться надо.

Отойдя от меня, дядюшка Александр продолжил чертить символы на полу, мне же ничего не оставалось, как за ним наблюдать. Долго барахтался "сизый ворон". Чертил, отмерял, зажигал в недостающих местах свечи. Кажется, все приготовления были завершены. Старик вытер руки и повернулся ко мне, улыбаясь так искренне, что я растерялась от этой не прикрытой радости, точнее, почувствовала острое желание зарыться, да поглубже, а что — мечты сбываются, скоро помогут…

— Лапушка моя, деточка моя, умница моя, — продолжал ворковать старик, медленно приближаясь ко мне. Страх накатывал леденящей волной, удушая и замораживая, лишая остатков воли. По мере того, как он приближался, я отползала назад, пока не уперлась спиной в шершавую холодную поверхность стен подвала. "Вот и все — бежать больше некуда", — мрачно подумала и, слегка выпрямив спину, подняла взгляд на старого человека, в сотый раз подумав об Андресе, которого самолично заманила в ловушку. Надеюсь, он простит меня…

— Ну вот, я снова с тобой. Признаться, особого удовольствия сие действие мне не доставит, всегда предпочитал иметь дело с разговорчивыми женщинами, но, сама понимаешь, наш маленький секретик, — подмигнув, произнес, — Андрес не должен узнать. Не бойся, это очень больно, — захохотал он, нервно пожимая узкими плечами и медленно, аккуратно и как-то боязливо двигаясь ко мне.

Я, затаив дыхание, наблюдала за ним, со всей силы вжимаясь в ледяную стену, не переставая дергать руками в попытке порвать узы, связывающие руки. От испуга, подняла их ко рту и начала рьяно грызть, понимая всю безнадежность моей попытки. Дядюшка Александр улыбаясь приближался, присев напротив и неотрывно смотря в мои широко распахнутые от страха глаза, он медленно потянул кисти заледенелых рук, и, прикасаясь легкими поглаживающими движениями, начал растирать онемевшие запястья, от чего я опешила и пропустила момент, когда он резанул мои вены острым скальпелем, окрашенным в мутноватый зеленый цвет. Задохнувшись от боли, вскрикнула и уже больше не смогла произнести ни звука. Все тело скрутило в узел, вены мгновенно набухли и посинели, адская боль вывернула суставы, и, задохнувшись в немом крике, распласталась на полу, все еще не веря в происходящее. Только на задворках разума мелькнула мысль: "А вот и ответ на вопрос, почему руки связаны спереди". Сколько я так пролежала — не знаю, немного придя в себя, попыталась шевельнутся и вдруг осознала, что заперта в собственном теле, как в клетке, совершенно обездвижена и беззащитна, хотя до этого мне казалось, что хуже быть не может, а нет… "Анри. Андрес", — мысленно завыла я, почувствовав странное жжение на щеке — плакать я была в состоянии.

— Не переживай, самое интересное не пропустишь, — прошелестел рядом старческий голос, а его обладатель легонько дотронулся до меня, и, что странно, прикосновение я почувствовала. Потоптавшись рядом, старый маг произнес:

— Новая медицинская разработка и никакой магии. Все гениальное просто, — усмехнулся.

— Мордашку и тельце я подправил, сама понимаешь, вздутые синюшные вены по всему телу вряд ли возбудят мужчину, а при слиянии, пусть и насильственном, хочу, чтоб было все красиво, тем более, запись сего действия должна быть настоящей, доказательства они не терпят каких-либо внешних воздействий, — глумливо улыбнулся. — Будь умницей и, может быть, почувствуешь удовольствие, я еще не так плох, как выгляжу, — подмигнул мне и довольно улыбнулся. От этого оскала если бы могло, то меня бы перекосило, а так я, как фарфоровая кукла с мигающими глазами, просто уставилась на него.

— Да шучу я, шучу — проворковал он. — Последние твои минутки ты проведешь со своим мальчиком, не переживай. Правда, это будут и его последние мгновения, хотя это так… романтично, умереть в один день и даже в один миг — блеснул глазами и завалился на бок, опираясь о стену.

Это был истерический смех безумно довольного собой человека, и что-то мне подсказывало, что смеется он один, некоторым совсем не весело, но есть и плюсы — не холодно. Тело совершенно не ощущало ничего и, кажется, страх начал уходить, заменяя себя равнодушием. Слегка отупевшая, прислоненная к той же стене, я все звала и звала моего мага, отклика не было, надежды тоже. Перед глазами мелькнули воспоминания, которые с болью в сердце гнала от себя раньше. Воспоминания убивают, но есть способ жить дальше — не думать, не вспоминать, забыть… Сейчас как никогда мне хотелось помнить, перед глазами красивым калейдоскопом промелькнули воспоминания — наша первая встреча, его взгляд и усталое, измученное лицо, наш поцелуй в его комнате и последовавшая за ним ночь любви, и восхищенный взгляд мага, не подозревавшего о моем побеге… моя любовь… "Не сдамся, так просто ни за что, тем более кому… слетевшему с катушек старикану, чем-то неуловимо напоминающему парнокопытное", — ухмыльнулась своим мыслям, маг с выцветшими белыми волосами и седой бороденкой клинышком несказанно напоминал одно всем известное животное.

— Деточка, времени осталось немного, поэтому кратко изложу твою роль, — прервал мои размышления дядюшка Александр.

— Понимаешь, слияние для девиц процесс болезненный и опасный. Скажем честно, процентов семьдесят не выживает, но зато минуты блаженства стоят того. Молодость, любовь, ах, — картинно закатил глаза. — А если немножко подкорректировать сей процесс, то можно получить не только удовольствие, а еще огромный выброс энергии, а с твоим даром, пусть и крохотным — выброс энергии можно поглотить, как, впрочем, и всю магическую силу партнера. Поэтому относительно того, кем он будет, можешь не сомневаться. У меня желание быть выпитым без остатка нет, так что даже позарившись на твои прелести… увы и ах, — слегка ухмыльнулся, шаркая ногами с преувеличенным старанием, отошел к огромному, притулившемуся в углу стеллажу. Повернувшись ко мне, внимательно посмотрел и, отвернувшись вновь, манерно размахивая руками, извлек на свет божий какую-то смятую тряпицу, на поверку оказавшуюся комплектом нижнего белья противного розового цвета с умопомрачительными рюшами.

Меня внутренне передернуло от удовольствия лицезреть эту "неземную" красоту на своем теле, и еще больше огорчило, что по замыслу старикашки, моим видом насладиться еще и Андрес. О, духи, последним видением в жизни Андреса станет розовая безвкусная тряпочка и собственная тень. Не о том я думаю, но все же эта мысль заставила меня встрепенуться, мысленно.

Сосредоточившись на передвижениях старика, я затаилась, ожидая следующего взгляда. Немного покопавшись в своих запасах нижнего белья, и, видимо, не найдя ничего более подходящего к случаю, он двинулся ко мне с целью примерить предмет женского гардероба и подготовить к предстоящему. Был бы у меня голос, озвучила бы свой протест и, может быть, помогла бы подобрать вещь более приемлемую, хотя бы огласила недостатки этой.

Пропустим момент, когда сальные, влажные руки старика, стараясь прикоснуться везде, где только можно, переодели меня в фривольный розовый комплектик, распустили черные волосы и даже накрасили губы в ярко-красный цвет. Не буду рассказывать, какое омерзение прокатилось по моему телу, сколько не сказанного удовольствия я получила. Просто закрыв глаза, я старалась отстраниться от всего и думать хоть о чем-нибудь приятном, но в данной ситуации в голову лезли лишь страшные мысли. О будущем и, главное, как выжить и спасти Андреса, думать сил не было. Волны страха накатывали, не желая ослабевать, а старик все никак не заканчивал с приготовлениями, зная, что я чувствую каждое мерзкое прикосновение и наслаждаясь этим. Наконец, меня подвезли к импровизированному зеркалу и приказали открыть глаза — не послушалась. Дикая боль пронзила все тело.