Сад Дьявола (ЛП) - Шеттлер Джон - Страница 19

— Разумно, товарищ капитан. Вы намерены сделать Владивосток нашей основной базой?

— Изначально да, но затем проявится та же проблема, которая побудила Россию искать незамерзающие порты в Маньчжурии. Вот почему Россия начала здесь экспансию. Мы искали доступ к открытому океану на протяжении всей нашей истории, и никогда не добивались успеха. Вот почему мы дрожим среди снегов и льдов в Североморске и Владивостоке. Адмирал Макаров из этой эпохи имел на примете Порт-Артур, но японцы сорвали нашу экспансию ради укрепления своего господства в Китае. Россия так и не оправилась от потерь, понесенных в русско-японской войне, по крайней мере, в качестве Тихоокеанской державы. Мы так и не смогли достичь нашей истинной и законной судьбы. Теперь все изменится.

— Но как, товарищ капитан? Что вы намерены делать?

— Сначала наладим взаимодействие с родиной. Затем преподадим японцам урок, которого они никогда не забудут.

— Японцам?

— Разве вы не знаете историю, Роденко? Победа Японии открыла ей двери в Маньчжурию. Они будут отталкивать нас и продвигаться вперед, и мы не сможем вернуться туда до 1945 года. Японская кампания в Маньчжурии привела к быстрому развитию их армии и позволила построить один из лучших флотов в следующие несколько десятилетий. Это привело их к завоевательной войне на Тихом океане, и потребовались значительные силы США, чтобы сокрушить их. Я намерен остановить их здесь и сейчас, прежде, чем они получат шанс реализовать свои мечты о дальневосточной империи.

— Но товарищ капитан! У нас осталось всего двадцать одна ПКР.

— Верно, но у нас также имеются тридцать две ракеты комплекса С-300 и сто ракет комплекса «Кинжал». Американцы адаптировали свои ракеты RIM-67 «Стандарт-2» в качестве оружия двойного назначения. То же самое они сделали со «Стандарт-6», RIM-174 ERAM. Время проявить творчество, Роденко. Мы можем сделать то же самое. Ракеты «Кинжала» способны перехватывать цели на высоте всего десять метров. Да, у них всего лишь 15-килограммовая боевая часть, но она может оказаться очень полезной против небольших кораблей или даже береговых объектов, а их дальность превосходит дальность стрельбы большинства орудий этой эпохи. Кроме того, у нас есть 3 000 152-мм снарядов, верно, Самсонов?[25]

- Так точно. Полный боекомплект.

— А также тысяча снарядов баковой 100-мм установки.

— Но ведь у них есть броненосцы, товарищ капитан. Вспомните, что потребовалось, чтобы нанести урон американскому линкору. А японцы смогли разбить весь наш флот в 1905 году.

— Да, они тоже именуются линкорами, но посмотрите. У Федорова осталось довольно много старых книг по военно-морской истории, и я взял на себя смелость ознакомиться с некоторыми из них. Это совершенно не то же самое, что корабли, с которыми мы столкнулись во времена Второй Мировой войны. Флагманом японского адмирала Того в Цусимском сражении был «Микаса». Взгляните, Роденко. Корабль вдвое меньше нашего. Четыре 305-мм орудия с дальностью стрельбы 18 000 метров и четырнадцать 152-мм вспомогательных орудий. Их даже можно не брать в расчет, потому что мы никогда не подпустим их на дальность стрельбы. Орудия «Микасы» стреляли на 15 000 метров или даже меньше. Скорость всего 18 узлов. Мы можем ходить кругами вокруг японского флота и обстреливать их из орудий на дистанции до 28 000 метров[26]. Они не смогут нагнать нас или достать тем, что у них есть. Конечно, наши 152-мм орудия не наносят таких повреждений, как вражеские, но их старым кораблям хватит, я вас уверяю. В особых случаях мы сможем — Стандартный боекомплект, десять торпед «Водопад»[27] и шесть торпед УГСТ на Ка-40, товарищ капитан.

- Верно, — улыбнулся Карпов. — Одной торпеды в брюхо любого из этих старых кораблей будет достаточно. Да ведь мы можем потопить все их броненосцы одними торпедами!

Карпов провел пальцем по страницам одной из книг Федорова и повернулся, обращаясь к персоналу мостика.

— Вот послушайте. Это из одной из книг Федорова. Представляет собой японский взгляд на российский флот в русско-японской войне. — Он начал читать, время от времени поднимая глаза, чтобы оценить реакцию.

— «Русские очень храбрые — очень. Но не многие из них хороши, и они дикари. Они могут быть очень вежливы, когда это им нужно, но русские моряки — несчастные люди, которые лежат на снегу, и получают очень мало денег, на которые покупают дешевую рыбу. Они грязные. Все, что мы знаем о русских моряках, это то, что для нас они очень странные люди. Но мы не боимся войны с полярным медведем».

Он обвел всех долгим выжидательным взглядом.

— Слышали это?

— Насчет денег и рыбы он прав, товарищ капитан, — сказал Николин, и все на мостике рассмеялись.

— Да, но мы посмотрим, как повысить вам зарплату, Николин, чтобы вы смогли иметь немного и на икру. Несмотря на то, что написал этот человек, мы сейчас самые могущественные люди на земле. Роденко, у нас достаточно вооружения, чтобы разбить весь японский флот, и именно это я намерен сделать, если они бросят нам вызов в море. Но сначала Владивосток. Мы заявим о себе и посмотрим, как нас встретят. Затем проверим Порт-Артур и японцев, и объясним им, что у полярного медведя имеются острые зубы!

Это название означало «Владеть Востоком». Это был шумный пограничный город на самом конце света, как он представлялся большинству европейцев. Его герб, на котором был изображен знаменитый сибирский тигр, отражал его дикий, а порой и жестокий характер. Основанный в 1960 году как пограничный аванпост с населением 7 500 человек, к 1908 году Владивосток разросся до города с населением более 90 000. Во многом поражение России в русско-японской войне способствовало его быстрому развитию, как и развитию Транссибирской магистрали. Потеря Порт-Артура вернула городу его изначальное значение, так как у России не было другого подходящего тихоокеанского порта.

Владивосток представлял собой дикую смесь многих культур и этнических групп — оплот европейской благовоспитанности в центральных кварталах, окаймленных грязными улицами, борделями, кабаками и игорными заведениями, и граничащая с восточным кварталом «миллионкой», в котором проживали многочисленные китайские, корейские и японские мигранты. Преступность цвела среди опиумных курилен, и местные наркобароны держали всю округу, время от времени развлекаясь игрой, в ходе которой делали ставки на то, как долго человек сможет остаться в живых, будучи повешенным за шею. «Приморский централ», расположенный к северу от центра города, никогда не испытывал проблем с новыми обитателями.

Даже в основном «европейском» районе вокруг улицы Светланской у гавани царила дьявольская атмосфера приграничья, где развлечения, предлагаемые случайным цыганским табором, могли начаться в полночь и продолжаться до утра. Здесь же располагались Императорский банк, лютеранская церковь, музей, Восточный Институт, почтовое отделение и Успенский собор, но все эти учреждения не могли навязать округе атмосферу пристойности. Это было логово воров, игроков, авантюристов, переселенцев и малоимущих матросов, с достаточным количеством кабаков, ресторанов, кинотеатров и игорных заведений, никогда не пустовавших. Это был аванпост разврата в конце четырех тысяч километров стальных рельсов, проложенных через сибирские пустоши. Это был конец длинного сухопутного коридора, но одновременно и место новых начал, как и любое пограничье.

Новые начала означали возможности, и не оставались без внимания предпринимателей, прибывавших в город по морю в поисках прибыли и удачи. Рядом с главным железнодорожным вокзалом расположился крупный универмаг товарищества «Кунст и Альберс». Здесь также появились знаменитые отели «Версаль» и «Золотой рог», предлагавшие настоящую европейскую роскошь пассажирам, сошедшим с пароходов. Доки окружали военные казармы, служившие постоянным источником человеческой подпитки для пожара азартных игр, проституции и преступности. Но все это существовало рядом с изяществом Пушкинского театра, музеями, воскресными чаепитиями, операми в немецком клубе и встречами викторианских дам в швейных кружках.