Падшие ангелы (ЛП) - Шеттлер Джон - Страница 18

— Федоров считает, что это так. Я, к примеру, не думаю, что где-то там есть какой-то Дед Время, записывающий все, что мы делаем. Называйте это Богом, или судьбой, как вам больше нравится. Мы говорим о рае и аде, Роденко, но только образно. Это просто наши собственные желания или наши собственные ошибки. То, что мы действительно знаем, где-то в глубине души, это то, что мы создаем свой собственный рай или ад, каждый раз, когда принимаем решение — прямо здесь, на земле. Каждый раз, когда мы принимаем решение, мы определяем свою собственную линию времени — свою собственную судьбу. Нельзя тратить жизнь на размышления о том, сделал ли ты что-то и чего ты не сделал. Однажды это закончится. Этот мир положит конец всем нам. Никто из нас не просил оказаться здесь, но мы здесь, если не случиться чего-то, как раньше.

— Что вы хотите сказать?

— Когда я использовал ту боеголовку, мы исчезли и оказались в отдаленном будущем. Я тогда оказался под арестом, но узнал, что случилось. Я видел, что осталось от мира. Я видел это в иллюминатор.

— Но я полагал, что мы переместились из-за регулирующего стержня в нашем собственном реакторе.

— Да, Федоров с Добрыниным определил это. Но в действительности, мы не знаем. Сначала мы решили, что ядерный взрыв создал разлом во времени. Возможно. Посмотрите, что случилось с нами из-за этого вулкана! Тогда мы решили, что это просто вопрос времени. Затем Вольский и Федоров определили промежутки в двенадцать дней между каждым скачком. И только потом Вольский и Добрынин вспомнили о странных показаниях реакторов с связали данный временной интервал с проводимыми Добрыниным процедурами. Таким образом, мы пришли к выводу, что все дело в регулирующем стержне № 25. Внезапно он превратился в нашу собственную волшебную палочку — не считая того, что мы на самом деле не знали, что произойдет, куда мы переместимся, если сознательно задействуем его. Тогда Федоров обратил внимание на то, что мы всегда возвращались примерно в один и тот же период истории. Он предположил, что стержень № 25 позволит ему вернуться в 1940-е, и, господи, его план сработал!

— Вы говорите об операции с участием Трояка и остальных?

— Да… Федоров благополучно переместился. Он оставил письмо в том старом складе, как и мы несколько дней назад.

— Значит, адмирал знает, что мы здесь?

— Надеюсь. Он должен был получить это письмо, но кто знает, получил ли?

— Раз так, товарищ капитан, разве он не мог бы найти способ помочь нам вернуться?

— Мне бы хотелось в это верить, Роденко, но что он бы мог сделать? Они отправили этот стержень на Каспий, чтобы попытаться спасти Федорова и Орлова. Затем они узнали о том, что мы переместились сюда, но я не думаю, что они могли бы вернуть стержень № 25. Мы в 1945! Как они нас найдут? Даже если бы стержень все еще оставался у нас, не было бы никаких гарантий, что мы смогли бы вернуть все три корабля. Но это не имеет значения. У нас больше нет этой чертовой штуки, и мы застряли здесь. Вот, о чем я вам говорю. Мы застряли посреди Тихого океана в 1945 году, и американский флот пытается вцепиться нам в горло. Нам нужно вести тот же бой, который мы начали в 2021, хотя на этот раз мне больше нравятся наши шансы.

— Как знать, товарищ капитан? Американский флот располагал огромными ресурсами в ту войну.

— Я прочитал об этом все, что было нужно. И если нужно выбирать между дракой и бегством, теми самыми первичными инстинктами, оставшимися у нас с тех пор, как мы вырвались из джунглей и научились стоять на двух ногах, то я скажу одно. Я буду драться.

— Но если оно осознают, с чем столкнулись и объединят свои силы для массированной атаки? Возможно, они делают это в этот самый момент. Почему этот адмирал Хэлси отменил атаку?

— Как знать? Но, возможно, вы правы, товарищ капитан-лейтенант. Вам нравится, как звучит ваше новое звание? Хорошо, тогда позвольте мне сказать вам кое-что еще, Роденко…. Вы могли бы со временем стать кем-то намного большим. Мы все могли бы. С силой, которую мы держим в своих руках, мы можем стать настоящими людьми войны, а не просто пешками в игре. Мы можем переписать историю и внести свои имена в книги, в которые вечно утыкался Федоров. Нам осталось только сделать выбор и понять, как использовать нашу силу для достижения наилучшего результата.

— Похоже, что вы много думали об этом, товарищ капитан.

— Именно, Роденко… Это так, и я скажу вам, что будет дальше. Они намереваются перегруппироваться и атаковать нас превосходящими силами. А я намерен встретить их равной силой. Вы понимаете?

Роденко опустил глаза, а затем посмотрел прямо на капитана.

— Вы говорите о ядерном оружии, товарищ капитан?

— На этом корабле имеются пять тактических боевых частей. На «Орлане» еще три, и еще одна на «Адмирале Головко». Как командующий корабельной ударной группы, я был поставлен об этом в известность адмиралом Вольским перед выходом в море. На данный момент, у нас девять специальных боевых частей. С ними мы могли бы быть очень убедительны, верно? Это могло бы стать для Союзников худшим, что они только могли себе представить. Это то, что они сделали с Японией в том мире, который мы покинули, выйдя из Североморска. Они сбросили бомбу на Хиросиму — и это был черный день для Японии. Но когда этого оказалось мало, они сбросили бомбу на Нагасаки, чтобы убедиться, что их поняли. Когда мы прибыли во Владивосток, Федоров сказал мне, что в этом мире этого так и не случилось, так что мы, в какой-то степени, спасли множество жизней. Но у нас есть девять боевых частей, Роденко — девять дней ада на земле.

— Девять дней падения… — Сказал Роденко, глядя куда-то вдаль.

— Прошу прощения?

— Сатана свергался с небес девять дней, по крайней мере, так писали Данте и Мальтон. Он падал через один из девяти кругов ада каждый день. Это было у нас в университетской программе.

Карпов улыбнулся.

— Девять дней падения… Мне нравится. Единственный вопрос, который я могу задать, заключается в следующем: кто будет падать в ад — мы, или американцы?

Бен Флэк сидел в переполненном десантном отделении вертолета, глядя в иллюминатор на платформу «Медуза». Он провел там последние полтора года, занимаясь буровыми и прочими работали, контролируя установку новых буровых и другой техники, разрабатывая схемы бурения с инженерами, слушая жалобы бурильщиков, грязевиков, персонала насосных станций. И самое страшное было в том, что ребята из корпоративного штаба в каньоне Болленджера могли сделать его козлом отпущения. Суперместорождение Кашаган было последним и самым большим шагом «Шеврон» в Великой Игре, которая, казалось, закончилась, по крайней мере, на ближайшее будущее. Теперь мир принадлежал людям, подобным тем, что набились в вертолет вместе с ним.

Они сидели там, в два ряда, в угольно-черной форме и темных беретах. Разгрузочные жилеты были набиты запасными магазинами и другими боеприпасами, у каждого был автомат. У некоторых было более тяжелое вооружение, которое Флэк счел предназначенным для борьбы с танками и бронетранспортерами — небольшие тубусы с смертоносными бронебойными подкалиберными снарядами[33].

Теперь мир принадлежал им. Эта роль перешла от таких людей как Бен Флэк к таким, как эти сержанты и капралы в темной форме. Ходили слухи, что рано утром русские перешли северную границу с Казахстаном частями 58-й армии. Это было жесткое соединение, образованное во времена Второй Мировой войны, когда она именовалась 3-й танковой армией. В то время НКВД сформировал несколько дивизий, обеспечивавших безопасность и порядок в беспокойных регионах, которыми были нынешние Чечня и Азербайджан. Он почувствовала вкус крови во время двух войн против чеченцев, а также во время набега на Осетию и Грузию в 2008 году[34].