Тихоокеанский шторм (ЛП) - Шеттлер Джон - Страница 16

— Типичная группа прикрытия, — сказал Федоров. — Самая крупная цель, вероятно, линкор, а самые мелкие — эсминцы. Те, что между нами, должно быть, крейсера.

— Смогут ли они отрезать нас прежде, чем мы достигнем северной оконечности острова? — Спросил Вольский.

— Это зависит от скорости линкора. Если его командир не настроен атаковать нас любой ценой, то, вероятно, будет держать корабли вместе. Если же он выдвинет вперед крейсера, они способны развить тридцать три узла. Эсминцы еще быстрее.

— Карпов? — Вольский посмотрел на новоиспеченного капитана 3-го ранга, ища тактической оценки.

— Если они выдвинут более легкие корабли, наши орудия имеют большую дальность. Федоров, какова дальность огня этих крейсеров?

— Нужно точно установить их тип, но если это тяжелые крейсера, то они вооружены 203-мм орудиями с дальностью до 25 000 метров.

— Значит, наши орудия дальнобойнее, — быстро заключил Карпов. — Если они подойдут слишком близко, скажем, на 30 000 метров, мы сможем встретить их 152-мм снарядами.

— Хороший план, — сказал Вольский.

— Но не забывайте о линкоре. Дальность его стрельбы 35 000 метров, хотя на такой дальности о попадании говорить не приходится.

— Что-то в последние дни у нас много проблем с линкорами, — сказал Карпов. — Лучше бы дать им понять, с чем имеют дело путем хотя бы одного «Москита» в надстройку, и желательно до того, как он подойдет на дальность ведения эффективного огня.

— Согласен, — сказал Вольский. — Не хотелось бы выписывать кренделя среди гейзеров от 406-мм снарядов.

— Они, вероятно, будут калибром 356 мм, — сказал Федоров, хотя и понимал, что это будет не слишком значительная разница в случае попадания.

— Хорошо, — сказал адмирал. — Теперь предлагаю нам подготовиться к возможному отражению удара торпедоносцев, о которых говорил Федоров. И тогда посмотрим, позволит ли нам наша скорость обойти надводную ударную группу противника. — Он пожал плечами. — Боюсь, что остров с аборигенками опять откладывается. Оставаться в полной боевой готовности. Федоров, займитесь контролем борьбы за живучесть.

— Так точно. Внимание всем постам, полная боевая готовность, — объявил он по системе общекорабельной связи. — Они снова оказались в этом состоянии, снова столкнулись с невозможными тенями из далекого прошлого. И взрыв 250-килограммовой бомбы сделал тени до боли реальными.

— Итак, — продолжил Вольский. — Что нам делать с этими авианосцами? Федоров, можем ли мы ожидать еще одного удара в следующие два часа?

— Я бы предполагал, что да, товарищ адмирал. Пикирующие бомбардировщики были оснащены фугасными бомбами. Им не следовало атаковать нас вообще. Но в следующие волне будут торпедоносцы, а японцы очень подготовлены в плане атак с малых высот. Они отрабатывали свои действия месяцами перед атакой на Пёрл-Харбор. Нам следует сбить их прежде, чем они подойдут близко.

— Сколько самолетов мы можем ожидать?

— На каждом из авианосцев будут по меньшей мере восемнадцать. Возможно, двадцать семь. Я рискну предположить, что это пятая авианосная дивизия, в составе «Сёкаку» и «Дзуйкаку». Это новейшие японские авианосцы, крупные и быстрые, имеют скорость до тридцати четырех узлов. В начале войны они действовали в Ост-Индии, Индийском океане и Коралловом море, хотя мы пока точно не знаем нынешней даты. В любом случае, самолеты будут оснащены торпедами Тип-91 с дальностью хода до 2 000 метров. Мы не можем относиться к ним несерьезно.

— Согласен, — сказал Вольский.

— Если системы Роденко пришли в норму, мы обнаружим их задолго до того, как они смогут представлять какую-либо угрозу, — вмешался Карпов. — Кроме того, нетрудно обнаружить сами авианосцы и отправить им сообщение.

Все поняли, что это значило.

— Значит, мы стоим перед выбором, — сказал адмирал. — Какие ракеты израсходовать, дефицитные противокорабельные или зенитные? Уменьшение боезапаса что тех, что тех меня не слишком радует.

— Я предлагаю подождать, — сказал Федоров. — Посмотрим, что они предпримут. Только тогда мы сможем решить, что предпочтительнее. Но я полагаю, что мы должны беречь противокорабельные ракеты и использовать их только в случае крайней необходимости.

Карпов ожидал этого. Молодой бывший штурман все еще был осторожен, и в какой-то мере он понимал, что Федоров все еще очень неохотно относиться к уничтожению кораблей, самолетов и людей, которые так долго рассматривал в своих книгах. Карпов не имел сомнений, потому что рассматривал ситуацию с чисто военной точки зрения. Авианосцы были угрозой, с которой он мог справиться. Однако он решил, что они смогут столь же легко отражать все воздушные атаки, пока у корабля хватит боезапаса.

— Если на каждом из авианосцев имеется двадцать семь торпедоносцев, они сожрут большую часть нашего боезапаса зенитных ракет, — сказал он. — Я не хотел бы принимать такое решение, но если бы меня заставили, мы могли бы предотвратить эту атаку одной-двумя ракетами. Нам нужно лишь обнаружить авианосцы. Если они находятся за пределами зоны досягаемости радаров, мы должны задействовать Ка-40. Если и это не удастся, тогда нам останется ждать и отразить удар, но мы оба знаем, что лучшая защита — это нападение. — Он сложил руки. Он дал свою оценку ситуации. Решение должен был принять Вольский.

— Я не удивлен тому, что у нас обоих разное сидение ситуации, — ответил адмирал. Он сделал глубокий вдох и сказал. — Поскольку мы не знаем расположения вражеских авианосцев, нам следует подождать. Но мне нужно лучшее понимание ситуации. Я хочу знать, с чем мы столкнулись, так как Федоров полагает, что мы больше не сможем рассчитывать на его книги. Мы даже не знаем, какой сейчас год. 1942? 1943? Я также полагаю, что предложение Карпова об использовании вертолета имеет смысл. Подготовить Ка-40 к вылету. Когда мы поймем, с чем имеем дело, я приму окончательное решение.

— Так точно, — Федоров отдал приказ, который вскоре достиг вертолетного ангара. «Киров» только что оказался неожиданно выброшен в опасные и недружественные воды Тихоокеанского театра военных действий. Больше неожиданностей быть не должно.

Корабль снова шел в бой.

Адмирал Тюити Хара получил известие о появлении вражеского корабля с некоторым удивлением. Его 5-я авианосная дивизия в составе его флагманского «Сёкаку» и однотипного «Дзуйкаку», шедшего в тысяче метров по правому борту, двигалась вперед. «Дзуйхо» шел за ними, готовя к следующему вылету авиакрыло, ядром которого были 12 свежих торпедоносцев лейтенант-коммандера Каси Мацуо. Пять эсминцев обеспечивали прикрытие трех авианосцев, что было достаточно слабым охранением, учитывая ценность этих кораблей для Империи. Его более тяжелые корабли уже выдвинулись на семьдесят пять миль вперед, направляясь к Дарвину с приказом поддержать авиацию огнем по береговым объектам — по всем, что уцелеют. Также авианосцы прикрывал от надводных кораблей тяжелый крейсер «Тонэ». Хотя Хара не ожидал появления морских сил Союзников, он был осторожен и верен уставам. Второй раз он удивился, получив сообщение о крупном надводном корабле от подводной лодки И-63.

И что это может быть, подумал он? Австралийский крейсер из Дарвина? Вскоре поступили доклады от первой ударной группы, направлявшейся к Дарвину. Они обнаружили крупный надводный корабль, направлявшийся на север. Командир группы Сакамото приказал одной из эскадрилий атаковать его.

Доклады были отрывочны, но стало понятно, что цель была поражена и вражеский корабль горел, выбрасывая в ясное голубое небо толстый столб черного дыма. Однако эскадрилья Сакамото заплатила страшную цену, потеряв восемь их девяти самолетов. Единственным выжившим был командир эскадрильи Хаяси, но этот позор был несколько смягчен тем, что он был единственным, кто добился попадания. Остальные самолеты Сакамото продолжили движение к Дарвину, так как были снаряжены зажигательными бомбами, не предназначенными для использования против кораблей. В своих докладах по рации Хаяси сообщил о каком-то новом оружии, уничтожившем его самолеты, но в этом не было смысла. Хара приказал ему совершить посадку на «Дзуйхо», а не на собственный корабль, и еще раз отчитаться об ударе. Это был не слишком тонкий намек на то, что он думал о том, как Хаяси организовал атаку. На «Дзуйкаку» не осталось его эскадрильи. Он был осиротевшим пилотом осиротевшего самолета.