Андрогин. Новая эра (СИ) - Эм Джексон - Страница 16

Проснувшись, Жанна не сразу вспомнила видение, которое было у нее с утра. Она встала с кровати и прошлась по комнатам. Родителей нигде не было. Тщетно пыталась она вспомнить, где же они могли быть и лишь затем поняла, что они ее предупреждали вчера о том, что днем заедут в гости к друзьям, а потом отправятся в театр.

Бабушки ее тоже не было в квартире: она проходила лечение в больнице. Работу Жанна потеряла еще в начале панических атак. У нее не было ни сил, ни желания днями сидеть в офисе. Сейчас, проходя по комнатам, Жанна засмотрелась на любимую черно-белую фотографию на стене.

Она была сделана в тот период, когда они еще жили вместе с матерью одни, без отчима.

Жанне на ней было четырнадцать лет. Тогда у нее еще были волосы до плеч, а мать носила короткую стрижку. Из-за фотоэффектов волосы матери из русых превратились в темные, а волосы Жанны, наоборот, казались не рыжими, а светлыми. Они сидели, прислонившись друг к другу. И каждая из них смотрела вдаль, замечтавшись. Между ними чувствовалась сладкая спокойная нега. Жанна мечтательно смотрела вверх. Мать же, лицо которой еще только немного тронули мелкие морщинки, умиротворенно смотрела прямо перед собой. Было видно, что у Жанны все еще только начинается и она мечтает о будущем, а мать ее чувствовала себя уже на своем месте. Она и не надеялась, что у нее что-то поменяется. Но и в той жизни, которая у нее тогда была, ей хватало всего.

Свет падал на них, освещая их лица. Они были, как два ангела в белом: мать в белоснежной официальной кофте с острым воротничком, а Жанна в кружевной кофточке на пуговичках.

Жанна долго стояла и смотрела на эту фотографию. Как она была полна надежд тогда, и что же случилось с ней сейчас. Как она была благодарна Богу за такую мать. За всю свою жизнь, за то, что эта женщина в нее вложила. Да, ей нечего было пенять на судьбу. Только сейчас Жанна твердо уяснила, что все только начинается. Она почувствовала это.

И, вдохнув полной грудью, она пошла дальше по квартире, в свою комнату, еще раз кинув взгляд на фото на стене.

После того, что произошло с утра, весь день Жанна не могла прийти в себя. Ее роскошные волосы мешали ей. Ни с того, ни с сего, она схватилась за ножницы и побежала в коридор, чтобы состричь их. Скаждым отпавшим локоном ей становилось легче. На этом она не успокоилась. Впопыхах она нашла машинку отчима и полностью побрила всю голову.

Сделав это, Жанна почти бегом вскочила в свою комнату и выскребла на кусочке бумаги: «Ты андрогин».

Силы покинули ее, и она повалилась на пол. Не в состоянии даже пошевелиться, так и застыла она в этой позе, абсолютно не понимая, что происходит вокруг. Осознавать что с ней она стала уже только, когда очутилась в больнице. До этого ей казалось, что все, что творится вокруг, происходит явно не с ней. Она не понимала, что она делает со своей жизнью. Это все казалось ей сном. Как вообще все это могло случиться? И именно с ней? Зачем она сама разрушила все? И теперь почему она здесь?

Только потом, впоследствии, оказавшись уже на больничной койке, она стала задавать себе все эти вопросы, зажмуривая глаза и пытаясь очнуться.

Виктор же после прихода домой с театра при виде Жанны переглянулся с женой, и по одному взгляду ее уже все понял. То, чего они так боялись, и так отодвигали, все же было неизбежно. Друг Виктора Сергей, который был в курсе всего, что происходило в их семье, давно говорил, что у него есть знакомый директор частной психиатрической клиники за городом, куда не так просто было попасть. И если наступит вопиющая ситуация, то всегда будет возможность помочь там Жанне. Они с Лесей тянули до последнего, но сейчас каждый из них уже явственно осознавал, что этот момент наступил.

Леся отправилась в их комнату и вернулась с телефоном главного врача больницы в руках. Трясущимися пальцами она протянула это мужу, тот нехотя взял листок, и, еле передвигая ноги, она пошла к телефону. Набрав нужный номер, она передала трубку мужу:

– Алло! Иннокентий Петрович! Это Виктор, мой друг Сергей должен был предупредить вас о моей дочери, Жанне. Да, да. У нас такая ситуация, у нее новая атака и ей совсем плохо. Вы пришлете машину? Хорошо. Моя жена поедет с ней. Не надо?

– Я все равно поеду, – быстро стала шептать Леся.

Виктор кивнул.

– Только, пожалуйста, как мы и договаривались, не закалывайте ее ничем, только успокоительные и транквилизаторы. Хорошо? Спасибо.

Виктор положил трубку и отвернулся от жены, чтобы она не видела его слез. Леся зажала рот руками, чтобы скрыть свои рыдания. Ее муж молча пошел в комнату ждать работников психиатрической больницы.

– Скоро сюда приедут санитары из больницы, я договорился, – обратился он к неподвижной Жанне. – Я побуду здесь до их приезда, хорошо? – выдохнул он и бессильно опустился на кресло, вглядываясь в свою приемную дочь.

В карету с санитарами вместе с Жанной сели и ее мать и отчим. Невзирая на столь позднее время, все равно все вместе они отправились с ней в больницу.

Теперь давайте рассмотрим обычную психиатрическую клинику без фантазий западных режиссеров и простых бедных будней. Вы уже полны стереотипов насчет нее, не так ли? Родители Жанны же постарались, желая дочери лучшей судьбы. Они госпитализировали ее в частную клинику, которая, во-первых, гарантировала их ребенку полную анонимность во избежание проблем с работой и обществом в будущем, во-вторых, обещала отдельный индивидуальный подход к фармакотерапии и достойные условия проживания: отдельные корпуса для мужчин и для женщин, трехразовое питание и бережное отношение со стороны персонала.

Оказавшись в лечебнице, первым делом, Виктор отправился к главврачу, чтобы обсудить дальнейшую судьбу своей дочери.

Ворвавшись в кабинет, он стал тараторить о том, что произошло сегодня, но к его огромному удивлению, врач даже не захотел его слушать, просто дав ему знак рукой, который призывал его замолчать.

– Сядьте.

Он немного успокоился и выполнил просьбу главврача, присев на стул напротив него.

– Вы с женой, без сомнения, пережили огромный стресс. Я попрошу девочек вколоть вам успокоительное.

– Нет, не надо, – стал отмахиваться Виктор.

– Не спорьте, не спорьте, так будет лучше, поверьте моему опыту. Так как вы говорите, зовут вашу дочь? Помню, такое прекрасное имя.

– Жанна, – нервно выпалил Виктор.

Его взбесило, что уже за который раз этот врач не может запомнить имя его доченьки.

– Да вы не нервничайте, не нервничайте, – встал из-за стола доктор и стал ходить взад-вперед, теребя в руках какую-то железную штуковину, смысла которой Виктор понять не мог.

Он лишь осознавал, что она ужасно его раздражает и отвлекает внимание. Его взгляд то и дело падал на нее, хотелось вскочить и выхватить ее из рук этого главврача.

– Вы поймите, вам нечего обижаться на меня за то, что я запамятовал имя вашей дочери, – на ходу продолжал доктор. – Ведь это у вас она одна, а для меня она просто пациент, которых тысячи. За мою жизнь мимо меня пролетело огромное количество людей. Все они, как и для учителя его ученики – лишь белые корабли. Никто из них не оставляет следа в моей судьбе.

– А вы не зарекайтесь, доктор, – злобно выдавил из себя Виктор. – Моя дочь не такая. Ее-то вы точно запомните. И еще: она не чокнутая!

– Тише, тише! – зашептал, прислоняя к губам второй палец, Иннокентий, – вы что. Здесь никто не чокнутый. Что вы обзываетесь. Это все равно, как чернокожего обозвать нигером. Да и вообще, при желании в современной психиатрии можно придраться к любому человеку. Верующий – плохо, помешан на Боге, неверующий – тоже не так, связь с сатанизмом. Знаете, сколько во время Советского Союза в психушках наравне с научной элитой сидело всяких там астрологов, нумерологов, хиромантов? И все они были чокнутыми, скажете вы? Хотя, впрочем, в то же время все нормальные люди не без примеси каких-то своих характерных особенностей.

– Доктор, у меня одна просьба, прошу вас, вы помните: не давайте моей дочери никаких лекарств, прошу вас. А то если я узнаю!