Игра, или Невероятные приключения Пети Огонькова на Земле и на Марсе - Карлов Борис - Страница 38

• Предыдущая
• 38/107
• Следующая

Еще в понедельник вечером родители Пети забили тревогу по-настоящему, во вторник они подняли на ноги всю милицию, а в среду 30-го числа отправились на прием к начальнику милиции города и области генералу Потапову.

Генерал встретил их с большим сочувствием, проводил от дверей кабинета и усадил перед своим рабочим столом. Мама утирала слезы платочком и деликатно хлюпала носом; папа крепился, чуть-чуть выпячивая вперед нижнюю губу. Они, конечно, очень любили своего единственного сына и переживали его исчезновение.

На столе у генерала Потапова лежали две раскрытые папки с наиболее значительными за последнее время делами — о пропаже мальчика и краже алмаза. Второе было совсем свежее: результаты экспертизы принесли полчаса назад. И чем внимательнее генерал знакомился с обоими делами, тем более странными и каким-то образом связанными между собою они ему казались.

В деле о пропаже мальчика фигурировала очень странная записка, которая, как утверждали эксперты, была изначально написана микроскопическими буквами, а уже после увеличена на компьютере до размеров почерка нормального человека. Родители Пети Огонькова утверждали, что это почерк их сына.

Результаты экспертизы в деле о хищении алмаза дали еще более ошеломляющие результаты: отпечатки пальцев на микросхеме, выведшей из строя сигнализацию выставочного зала, принадлежали человеку или существу, рост которого не мог превышать четырех сантиметров…

Все это было дико и отдавало намеренной мистификацией. На ум не приходило никаких версий, оставалось только дожидаться поступления новой информации. Но пока что перед Потаповым сидели родители мальчика пропажа которого переполошила весь город, и генерал должен был отчитываться перед ними о работе своего ведомства.

Рассказав подробно о том, какие мероприятия проводятся по розыску, Потапов решил воспользоваться представившимся случаем и тоже задать несколько вопросов родителям Пети Огонькова.

— Скажите, — обратился он мягко и деликатно, — а не замечали вы в последнее время за своим сыном чего-нибудь странного?

— Нет… — всхлипнула мама. — Он, конечно, мальчик немного рассеянный и мечтательный, но никаких странностей за ним не было. Послушайте, а вы сообщили в Интерпол? Ведь он может быть где-то за границей…

— Конечно, конечно, — заверил Потапов. — Интерпол в курсе. Скажите, а он не увлекался какими-нибудь научными опытами? Может, что-нибудь изобретал?.. Что-нибудь, знаете ли, как это говорится, на грани фантастики?

— А почему вы спрашиваете? — оживилась мама. — Он очень талантливый ребенок, его очень даже могли похитить! Знаете как это делается?.. Сначала похищают талантливого ребенка, а потом прячут его в секретной лаборатории и заставляют работать для своих гнусных интересов. Ребенка используют в преступных целях, я знаю, я видела!..

— Успокойся, дорогая, — вмешался пала. — Тебе не следует так много смотреть телевизор. Товарищ генерал, не слушайте ее, наш ребенок самый обыкновенный, может быть только читает больше, чем его сверстники. Сами посудите, какие могут быть секретные лаборатория, если грозят летние занятия по физике и математике…

Генерал еще поговорил с родителями, заставил их выпить по чашке чая с успокаивающими травами и распорядился подать для них свой собственный служебный автомобиль.

— Мальчик не иголка, — говорил он, провожая родителей по коридору. — Где это видано, чтобы у нас среди бела дня дети пропадали? Найдем, не сомневайтесь, обязательно найдем вашего дорогого сыночка.

Поблагодарив, родители уехали домой, а Потапов занял свое место за столом, снова раскрыл документы по делу мальчика и по делу о краже алмаза, сравнил и задумчиво проговорил:

— Не иголка, не иголка… А как прикажете все это объяснить?..

Следующими на приеме у генерала были лейтенант Яблочкин и курсант Мушкина. Они прибыли в сопровождении своего начальника, полковника Громыхайлы. Пока генерал разговаривал с родителями Пети Огонькова, они сидели в приемной на диванчике и молчали.

Но вот их пригласили, и все трое дружно поднялись с места. Едва они ступили на ковер кабинета, Потапов устремился к ним навстречу.

— Отличная работа, лейтенант, — он энергично потряс руку Яблочкину.

— Отличная работа, курсант, — он пожал руку Мушкиной.

— Хорошая смена растет, — генерал обнял и похлопал по спине Громыхайлу, своего старого приятеля.

Яблочкин и Мушкина стояли по стойке «смирно», и Потапов сказал им «вольно, вольно, расслабьтесь».

— Этих субчиков допросили, Иван Сидорович?

— Допросили…

— А почему вздыхаешь?

— Да потому что слов не нахожу, товарищ генерал. Несерьезно это все.

Потапов строго на него посмотрел:

— Несерьезно будет, Иван Сидорович, если я заставлю тебя все рапорты в Управление сочинять в стихотворной форме, ямбом или хореем. А пока что у нас тут все более чем серьезно. И молодых сотрудников мне тут, пожалуйста, не разлагай. Вот это вот, — он постучал пальцем по бумагам, — это может оказаться еще серьезнее, чем ты думаешь. Садись и выкладывай все по порядку. И вы садитесь.

Все расселись за совещательным столом, и Громыхайло начал:

— Кукловодов молчит, отказывается от показаний; ну, этого я от него ожидал, это его стиль. Горохова этого, поэта, пришлось отправить в сумасшедший дом, он, похоже, с ума сошел. Мы его допрашивать не имеем права, пускай специалисты разбираются. Третий этот, Ваха, говорит без умолку, да только…

Громыхайло запнулся, и генерал нахмурил брови.

— Короче, он рассказывает, будто с ними был мальчонка м-маленький, — от нервов полковник Громыхайло начал заикаться в точности как Вовчик. — Вот такой м-маленький, — он показал на пальцах. — Я ему говорю: где же вы взяли такого м-маленького? То есть, я говорю так, для смеха, понятное дело. А он будто на полном серьезе стоит на своем: был, говорит, м-мальчонка вот такой, и все тут. Эрнестыч, говорит, Кукловодов то есть, к-клона этого откуда-то принес.

— Клона, говоришь… А фото ему показывали?

— Какое фото?

— Ну, Огонькова этого, Пети Огонькова, который пропал.

— А… при чем тут… Он же — того… — Громыхайло сделал неопределенный мах рукой, изображая размер нормального мальчика. — А тот во…

Потапов нажал кнопку, появился секретарь.

— Привезите ко мне этого… Ваху Владимира, по делу алмаза.

— Слушаюсь, товарищ генерал, доставим немедленно.

— А вы пока свободны, — обратился он к собеседникам. — Хочу с ним сам поговорить, уж больно дело необычное.

В приемной Громыхайло продолжал размахивать руками, показывая курсанту Мушкиной необъяснимое:

— Тот ведь того… Понимаешь? А этот, говорит, во!..

Тем временем Яблочкин, который во время всего разговора то краснел, то бледнел, вдруг извинился, повернул назад и решительно постучал в дверь генеральского кабинета. Он решил рассказать Потапову обо всем, что случилось с ним минувшей ночью во сне, если это вообще был сон, а не что-то другое. В конце концов он обещал мальчику свою помощь, и теперь должен был держать слово.

Когда в Управление доставили арестованного Вовчика, лейтенант Яблочкин все еще находился наедине с генералом. Они многое успели обсудить, но несравнимо большее оставалось для них за завесой тайны.

Вовчик долго смотрел на фотографию Пети Огонькова, после чего ткнул в изображение пальцем и уверенно сказал:

— Он, т-точно он. Эрнестыч этого к-клона воровать натаскивал. Т-точно он.

Вовчика увели, а в кабинет вошли заплаканные Славик Подберезкин и Маринка Корзинкина. И они в течение двух часов рассказывали все с самого начала — с появления маленького Пети в зубах у кота Барсика — и до самого конца: их собственного бегства из музея нынешним утром.

• Предыдущая
• 38/107
• Следующая