Волчий берег (СИ) - Шолох Юлия - Страница 45

Боже, что в его взгляде за тьма!

- Расскажи мне, - попросила я. – Расскажи всё.

- Да, - он потеряно кивнул, - я расскажу. Меня зовут Гордей Дальногорный, я Вожак, сын Князя звериного народа и буду править этими землями после отца. Я из рода волков, из звериного рода. Ты – одна из нас. Ты, не сестра.

Что-то в горле задрожало, я сжала руки, чтобы не тряслись, а он даже не попытался сесть ближе и меня успокоить. Просто говорил – отстранённо, спокойно:

- Ты рысь. Мы предполагаем, в отца. Рыси считаются очень любвеобильными, твой отец мог долго путешествовать по людским землям в своё удовольствие и ни о чём не думать, ведь общие дети у нас с людьми рождаются крайне редко. Но видимо, это произошло. Скорее всего, твой отец даже не знает о тебе. А твоя мать пыталась тебя защитить, она заказала тебе оберег, который хранит, не даёт перекидываться. Это браслет на твоей руке.

Я невольно подняла руку и глянула на запястье – пёстрый браслет был на месте, выглядел как новый.

- Да, он. Браслет не даёт тебе… это потом. Но именно из-за него ты не смогла до конца перекинуться… вчера.

- Я пыталась перекинуться? – Шептала я. Зачем? Это и так понятно. Я пыталась перекинуться и пойти за ним. Помочь ему.

- Теперь самое сложное. – Он громко сглотнул, не поднимая глаз. – Ты хотела меня защитить.

- Да! Все они вчера встали на твою защиту.

На его губах появилась медленная, грустная улыбка. И пропала так же быстро.

- Ты спасла нас вчера.

- Чем?

- Они не хотели воевать. Это племена с болот, там слишком долго царило вырождение. И только девушка… только увидев, что слабая девчонка пытается выполнить свой долг, тогда как они всеми силами мечтают его избежать – это подтолкнуло их к битве. Они пошли, потому что ты пыталась сделать то, что должен каждый зверь – следовать за вожаком.

- Потому что я зверь?

Его глаза оставались непроницаемыми и я не узнавала это лицо. Словно в комнату вошёл не живой человек, а подвижная статуя, как искусные статуи дивов, которые я смотрела в поместье.

- Нет, Жгучка. Ты пошла за мной, потому что мы связаны. Потому что ты – моя душа, а я – твоя.

Что-то невесомое встрепенулось в моей груди.

- Говори.

- Помнишь сказку, которую рассказал Всеволод? Так вот, это вовсе не сказка. Такое случается на самом деле. Я, Жгучка, услышал твой зов, почуял твой запах и шёл за тобой от самих Осин, потому что знал – ты моя половина. Я выкрал тебя из Вишнянок и врал тебе, потому что ты моя половина. Моя душа. Я знал это, как только тебя увидел. Про Малинку соврал, чтобы не пугать, дать время к себе привыкнуть. Не все же с детства растут с такими сказками… не все мечтают встретить свою судьбу. Браслет, конечно, сильно скрадывает мой Зов, только теперь я понял. Но всё равно ты чувствуешь его, должно быть, не понимаешь, но чувствуешь. Ты пыталась перекинуться и спасти меня, несмотря на боль… потому что готова отдать за меня жизнь, как и я за тебя.

Я невольно прикрыла глаза. Его слова были чудесными, сбывшейся мечтой… если бы говорились иным тоном. Теперь он словно скучную грамоту вслух зачитывал.

- Мы могли бы быть очень счастливыми.

Он заговорил так глухо, что едва удалось услышать.

- Очень счастливыми. Но не будем.

Гордей стремительно вскочил. Покачнулся, с усилием устоял на ногах, сжимая в кулак прижатую к боку руку.

- Тебя доставят в безопасное место. Прости, что не смогу быть рядом. Прости, что не смог оставить тебя раньше, чем всё это началось. Теперь война, и на войне нет места парам и счастливому браку. Многие с неё не вернутся. Многие потеряют мужей, сыновей и отцов. Я не знаю… - впервые его голос сорвался, но Гордей тут же взял себя в руки и стал ещё прямей и строже. – Я постараюсь уговорить ведунов придумать, как сделать так, чтобы твоя жизнь не зависела от моей. Чтобы даже если я не вернусь, ты не страдала.

- Не вернёшься?

Всё тело заныло и заболело, когда я попыталась подняться. Что значит, не вернётся? Куда он?

- Не снимай браслет.

Гордей ушёл, не оглянувшись. За ним закрылась дверь, а я подалась вперёд и упала с невысокой кровати на пол. Мир снова схлопнулся, мною овладело безумие. Надо встать и идти к двери, пусть не получается, но я попытаюсь! Я буду пытаться!

Одеяло мешало, подол сорочки путался в ногах. Кажется, я что-то кричала и требовала, даже ругалась, но не смогла от слабости сделать и нескольких шагов.

Прибежали какие-то незнакомые женщины. Они ахали и охали, пытались поднять меня и уложить в постель, а я только видела, как за ними тихо вошла Малинка. На сестре сосредоточился весь свет.

- Малинка…

- Да, поди, успокой её.

Женщины подтолкнули сестру ко мне, она быстро села рядом, обнимая меня, спрятала лицо на моём плече. Нас оставили одних. Она что-то тихо шептала, а потом так же тихо заплакала.

- Ты не видела, Жгучка, что там было! Там… столько крови. Вся земля в крови, на траве кровь… целые лужи. Там… они убивали друг друга. На самом деле. Сначала я думала, самое страшное – то, что с тобой произошло, думала, ты умрёшь. Но потом ты потеряла сознание, а женщины сказали, ты в порядке. Потом про тебя все забыли, и про меня забыли. Начался ад! Эти крики, звон, рычание. И я… я видела это. Как они, те, что на конях, взмахивали своими мечами и опускали их… и опускали их! И кровь, - она растопырила дрожащие пальцы. – Везде кровь.

Сестра дрожала. Не могу сейчас думать о себе. Моей сестре плохо.

Вот так, сядем на кровать, закутаемся в одеяло. И можно немного покачиваться, как будто нас качают мамины руки.

- Я не могу забыть. Закрываю глаза и вижу… Как дёргается чьё-то тело в агонии. Как вываливаются… как кишки из живота… Как льётся кровь!

Малинка обхватила меня ещё сильней.

- Т-с-с. Не думай. Слышишь? Немедленно выбрось из головы. Подумай о чём-нибудь другом.

Но как можно думать о другом? Разве что…

- Подумай о Всеволоде. Или…

Моё сердце в который раз остановилось при мысли, что Всеволод или Ярый могли погибнуть. Малинка глубоко вздохнула:

- Ты рысь. Ты оборотень, не я! Вот почему они с нами возились. Гордей и правда в тебя влюбился, души не чаял. Ты бы видела, как он тебя нашёл! У самого в боку дыра, кровь так и хлещет, а он – уйдите, сидит над тобой… еле оттащили. А я… Я думала, вдруг правда про оборотня, тогда Всеволод, может, станет смотреть на меня иначе? Но нет. И теперь… я видела, как они убивают друг друга, как они там умирали. Спать не могу, перед глазами стоит… Всеволод остался жив, но он ушёл. От меня… от нас. Ушёл на войну и сказал, что не вернётся, сестра… Я не знаю, что мне делать.

Я только молча сжимала её, крепко-крепко. Что ещё я могла сделать? Саму ведь трясёт. У Малинки своя боль, которая словно щелочь выжгла след в душе, у меня своя. Я – оборотень. То самое существо, которое сидело в Вишнянках в клетке на площади и скалило покрытые пеной бешенства зубы. Я пара, назначенная Гордею, будущему князю Звериной земли. Земли, о которой я ровным счётом ничего не знаю. И мой зверь готовится умереть. Если раньше он вился вокруг меня, и теперь понятно, отчего, то теперь, когда я поверила… уже поздно. Уже прошли времена, когда можно было сказать ему «да».

- Они все ушли, Жгучка, - рыдала Малинка. – Они бы ушли, даже если бы ты не пришла в себя. Гордей успел попрощаться, больно хотел сам тебе обо всём рассказать. Пока он был тут, в твоей комнате, остальные на лошадях уже ждали во дворе. У Ярого плечо чуть не пополам, нога еле сгибается, белый весь, но сидит на коне и ждёт. Всеволод… смотрел, будто я чужая и отвернулся. Гордей вышел от тебя и сразу в седло... Они уже далеко, Жгучка, слышишь? Они уехали.

Каждое слово будто молотком в голове.

- Где мы?

- Мы в деревне… Местные прознали про разбойников, что на земле бесчинствуют, собирались найти и прогнать, тут увидали издалека переселенцев… и пришли на помощь. Если бы не они, потери были бы большие. Тут… ещё та стая, которая вчера хотела откупиться. Говорят, если бы не ты, Вожака бы убили, слишком много было противников. Говорят, ты его душа. Как в той сказке… Это правда?