Чудес не бывает - Жаков Лев Захарович - Страница 27

–Мальчишка еще не понимает…

–Он уже взрослый! - слегка возвысил голос ректор. - И в состоянии решить, что говорит мне, а что нет. Я же, в свою очередь, не предам доверие человека. Особенно Юхаса.

–Кстати, - вспомнил Эмир, - как он тебя назвал, когда вошел? Я что-то не расслышал.

–И прекрасно.

–Мне показалось, он сказал "дед"?

Я был уверен, что старик хитро улыбался, я почти чувствовал его улыбку, только он умеет так лукаво, одним уголком…

–Ты не ошибся, сын мой, - ответил Арбин. Кажется, сквозь сон предположил я, дед догадывается. Хотя отношения у них с Эмиром не такие прекрасные, как могло показаться после его слов: дед прямо сочился удовольствием, и Высший Маг это тоже заметил.

–Не понимаю, что за игры ты ведешь, - брюзгливо заметил он.

–Никаких игр, все серьезно, - заверил сына ректор. - Я попросил Юхаса об этом. Мне скоро умирать, а удовольствия побыть дедом вы с Алессандрой мне так и не доставили. Пришлось самому взяться за дело. - Дед даже засмеялся тихонько.

Наверное, лицо у отца было очень забавным. А вот голос его был совсем невеселый, когда он заговорил:

–Вы прекрасно знаете, отец, что в этом нет моей вины. - Он был серьезен и печален.

Мне стало грустно.

–А я думаю, что в этом как раз твоя вина, - вдруг довольно резко заявил дед. - В том числе. За двадцать лет ты совершенно разучился подходить к людям. Тебя просто боятся. Двадцать лет я молчал, потому что считаю, что ты взрослый и способен сам решить, что тебе надо, а сейчас говорю тебе: при всех своих великих способностях ты не способен найти собственного сына!

–Но Винес…

–Винес, Винес… - отмахнулся Арбин. - Надоел уже с этим пройдохой!

–Но он мой сын, - как-то безнадежно возразил Эмир.

–Знаю, знаю, все вы на одно лицо. Хотя и его ты не признавал четыре года!

–Я не чувствовал в нем этого.

–Да ты и не старался! - возмутился дед.

Эмир остановился, судя по звуку шагов, прямо за моей спиной: голос раздался над самой головой.

–Я принципиально не позволяю себе вторгаться в чувства людей, мне… - четко произнося каждое слово, начал он.

Дед опять перебил сына:

–Я слышал это не однажды и даже согласен. Но, позволю себе заметить, из-за этого ты многого себя лишаешь. В результате ты не можешь установить ни с кем нормальный человеческий контакт. Что ты морщишься?

–Голова болит, - отмахнулся Высший Маг.

–Не может быть, - удивился Арбин. - У тебя она двадцать лет не болит!

–Как бы тебе объяснить… Ты ведь не поймешь

–А все же? - подбодрил дед.

–Чтобы тебе помочь, мне пришлось снять большую часть защиты. Этот же остался при своем. С непривычки я чуть было сознание не потерял. Дикая боль.

Дед помолчал немного, потом проговорил задумчиво:

–А представь, каково было ему? Когда он не научился сам ставить такие же защиты? То-то он ходил полузеленый, когда ты его учил, - дед желчно усмехнулся. - Сам дурак, вот и наплодил дураков. Прости, Господи!

–И все же я считаю, что вы как ректор Школы обязаны узнать, что же произошло и нет ли угрозы другим студентам. Я же, со своей стороны, как Высший Маг Магической Лиги, должен…

–Ничего ты не должен, - перебил дед. - У меня ты в частном порядке, тебя вообще не было: в это время ты как раз находишься на пути в столицу, чтобы побеседовать с Его Величеством по поводу сам знаешь чего. Думаю, выйдет скверно, если станет известно, что сам Высший Маг Лиги для вящей быстроты передвижения срезает путь через измерения.

–Это угроза? - неприятно уточнил Высший Маг.

–Ну что ты, мой мальчик! Ты сам себя выдашь. Если ты поднимешь вопрос с Юхасом, тебе придется сказать, откуда тебе все известно. В твоем распоряжении только два свидетеля, ты да я. Я не собираюсь предавать Юхаса в твои руки.

–Как вы вообще стали ректором с такой вопиющей безответственностью!

–Я-то знаю, как ты стал Высшим Магом, - тихо сказал Арбин.

И через долгую паузу почти весело добавил:

–Юхас наверняка не станет говорить при тебе, так что можешь смело отправляться на свой совет. А то через десять минут от опоздания тебя не спасут никакие отражения.

–Но вы еще не сказали мне, что вы думаете о…

–Значит, придется, как всегда, выпутываться самому, - заключил дед нетерпеливо. - Тебе не привыкать.

–Это точно, - сердито сказал Эмир и быстро пошел к двери.

–И скажи своему Винесу, чтобы перестал таскать мне в Школу всякую контрабандную литературу! От этой мерзости уже проходу нет!

Стало тихо. Дед молчал, в камине потрескивал огонь, подогревая мою правую щеку. Было так хорошо, что я чуть было не заснул снова.

Потом вдруг сообразил, что у принцессы на ухе тоже остались болячки.

–Ах, я болван! - вскочил я.

–Что такое? - воззрился на меня дед снизу.

Я беспомощно огляделся, думая, как бы не сказать чего лишнего. Взгляд упал на чайный столик, где до сих пор стояли склянки, пузырьки, лежали бинты. В маленькой плошке на донышке оставалась не очень приятная на вид смесь.

–Меня этим мазали? - спросил я.

–Да, - не стал отпираться Арбин.

–Можно, я возьму?

–Возьми, - согласился спокойно дед. - Но если что-то серьезное, веди ее сюда.

Я схватил плошку и побежал, на бегу пытаясь сообразить, почему дед сказал "ее". Или предполагает, что мы всегда заодно? Конечно, это так, но, значит, мы с девчатами друг друга заранее выдаем?

Принцесса терпеливо сносила выпавшие ей страдания. Она сидела с бледным лицом (лежать днем она себе не позволяла никогда), но с видом удовлетворения жизнью. Яда, конечно, не было, но небольшие и неприятные ожоги должны были остаться.

Впрочем, ее выражения, когда она прикрывалась королевским достоинством, выглядели очень похожими друг на друга. Может, для искушенного царедворца ее лицо выражало сейчас что-то другое?

–За три минуты исправим, - сказал я, демонстрируя плошку с мазью. - Убирай кудри.

Никакая рыжина не способна была скрыть красноту больного уха. Оле королевским жестом откинула волосы.

Залечив бедняжку принцессу, я ушел к себе и с горя заглянул в диплом.

О Мирэне, когда только я успел наплодить еще десять страниц ерунды?

Я задумчиво оглядел руки (поразительно, но совершенно здоровые; да, современная медицина порой творит настоящие чудеса) и взялся в который раз перечитывать заметно потрепанный томик эссе Фрея.