Чайка (СИ) - "Avrora Grand" - Страница 81

Рабы покорно ждут своей участи. На многих лицах страх. Что с ними будет? Быть может, они попадут в особняк какого-нибудь герцога, в штат его домашней прислуги? Это хорошая перспектива, потому что, если не считать возможной сексуальной эксплуатации, есть надежда однажды получить свободу, со значительными преимуществами в случае, если хозяин богат.

Иначе будет, если они попадут в лавку, где их заставят таскать тяжелые тюки под присмотром бывшего раба — хозяина- надсмотрщика. Но бывает и хуже. Например, оказаться в борделе. Человек, родившийся и живший с определенным достоинством, подчинявшийся определенным общественным порядкам, неожиданно превращается в простой предмет сексуального пользования вплоть до его "поломки" или "непригодности" (истощение, болезни или утрата первоначальной красоты). И это не самое худшее. Куда тяжелее — попасть в каменоломни или в сельское имение богатого, но не очень знатного господина. Сельские рабы, как известно, живут в самых тяжелых условиях, изнуряемые голодом, частыми побоями, нещадной эксплуатацией…

Переходя от помоста к помосту, я с ужасом наблюдаю жестокие, бесчеловечные картины, встречающиеся только на рынках скота: вот торговец открыл рот рабу, чтобы продемонстрировать покупателям его зубы и свежесть дыхания. Другой щупает грудь и гладит живот девушки под похотливым взглядом жирного и потного клиента. Еще один, чтобы показать силу и здоровье выставленного на продажу огромного торгримца, хлопает его по плечам и груди, поглаживает бедра и икры.

Слова, которые слышатся при этом со всех сторон, не менее шокируют меня:

- Смотри, каков молодец, долго прослужит.

- У него глаза загноились, я не буду покупать.

- Поверни ее! Дай посмотреть на задницу!

- Вот этот подойдет для замены раба в носилках: рост как надо и светловолосый, как и остальные.

- Совсем недорого, уступаю как другу: в наше время фельцы так подорожали.

Голова начала кружиться, ноги стали подкашиваться, и я медленно поползла вниз. Еще чуть-чуть и я упаду. И вновь конвой резко, но не сильно ткнул меня палкой под ребро, за что я ему безмерно благодарна.

Сглотнув горький комок, я посеменила дальше.

Пройдя нижними переходами, мы начали подъем вверх, по бесчисленным каменным лестницам к самому привилегированному помосту этого «ада на земле».

Добравшись до небольшой арены, расположенной в тени раскидистых платанов и каштанов, нас расцепили, и остальных девушек увели. Мне, оставив на шее кожаный ошейник, развязали руки. Потом повели к колодцу, и девушка-служанка, протерла меня влажной губкой от пыли, словно я была бездушной гипсовой статуэткой.

Злость, смешанная со страхом, клубами поднималась внутри меня. Я уже слышала крики, улюлюканье и гиканья со стороны арены. Я, наконец, окончательно осознала, что мне предстоит сейчас, и тело само собой стало упираться, противиться идти дальше.

Меня все-таки вытолкали на деревянный помост в центре, и я окинула присутствующих ненавистным взглядом.

Оказывается, девушек, которые были со мной в связке, уже вывели на площадку.

Но вот появился высокий крепкий мужчина в шароварах и кожаной безрукавке отороченной мехом. В руках у него кнут, вид грозный и властный. Он начал отдавать команды, и все засуетились. Надсмотрщики забегали, освобождая центральную часть площади от людей. Несколько служащих постелили ковры. Все замерли. Начинались настоящие торги, на которые прибыло несколько именитых покупателей. И я знала по чью они душу.

Зрительские места располагались в полукруг и возвышались над помостом в виде лестниц, разделенных на сектора. Средний сектор был самым удобным для просмотра и самым изысканно украшенным. Тканный навес, резные подлокотники, полуголые мальчишки с опахалом. Там-то я и увидела трех основных своих покупателей.

Толстый сидел с тарелкой еды и запихивал себе в рот куски курицы жирными от масла пальцами. Второй, с сильным акцентом, теперь повязав на голову тюрбан и разодевшись в яркий халат, расшитый камнями и золотом, сидел на подушках, скрестив ноги. Его лицо было открыто, а на губах блуждала мечтательная развратная улыбка, говорящая о его грязных намереньях в отношении меня.

Ну, ну, кобель ты блудливый! Вот как я тебе хозяйство твое отрежу, если ты только посмеешь воплотить все, что ты там нафантазировал себе, что бы тебя морской дьявол драл через колено!

Я перевела взгляд на третьего покупателя, что бы слепая ярость от столь наглой морды второго не накрыла меня с головой, и опять увидела капюшон. Мужчина сидел прямо в самом центре, немного отдельно от двух других покупателей. И мне показалось, что ему оказали больше уважения и почета, чем остальным гостям. А значит и влияния, и денег у него, скорее всего, больше. Из чего можно сделать вывод, что это мой…. ЧЕРТ, МОЙ БУДУЩИЙ ХОЗЯИН!!!

Тем временем торги разгорались все с большей силой. Пока интересовались только другими девушками. Мужчины, сидевшие на нижних рядах, указывали пальцами, то на одну, то на другую. Ругались между собой, постоянно подзывая к себе торговцев и называя все более высокие цены.

В среднем молодая девушка стоила от 10 до 50 тысяч динаров. И это я вам скажу не малые деньги. Торг начинался с 10 тысяч и чаще всего заканчивался около 30.

В итоге, высокие и стройные красавицы покорно шли навстречу нелегкой судьбе. Затравленно озираясь по сторонам, несчастные видели в глазах своих мучителей похоть, а на лицах блудливые улыбки.

Через некоторое время торговец взошел ко мне на помост и поднял руку, призывая к тишине.

- Достопочтенные господа, жемчужина сегодняшнего мероприятия, - он указал жестом на меня, - Цена – 100 тысяч динаров!

У меня округлились глаза. Сто тысяч динаров! Ого, дорого же я стою!!!

Тучный покупатель, который был первым в «Доме порхающих» засунул последний кусок курицы в рот, бросил пустую грязную тарелку на пол, встал и ушел, явно не имея таких денег.

А, вот вам всем! Может меня за такие деньжищи вообще никто не купит, а потом я тихонечко сбегу отсюда. Эх….

Покупатель в тюрбане в миг посерьезнев, обхватил свое лицо пальцами одной руки и, сжав подбородок, погладил небольшую бородку, явно раздумывая, стою я таких денег или нет.

- Этот женщина действительно очень красив, поэтому я дам тебе за нее два раза по десять тысяч динаров, - объявил второй покупатель.

- Ооо, уважаемый, торги ведутся от названной цены товара. А ее цена – 100 тысяч, - работорговца было не просто сбить с толку.

Воцарилась тишина. Гость долго думал, но все же решился:

- Сто и одна тысяча динаров, - наконец выкрикнул иноземец в тюрбане.

Толпа, наблюдавшая за торгом, заохала, зашумела. Одни галдели, что я не стою этих денег. Другие хотели меня раздеть и посмотреть, что же во мне такого, что цена такая высокая. Но, Слава Богам, пока основные претенденты не пожелали обнажить мое тело, то этого и не сделают.

Крик откуда-то слева заставил всех замолчать:

- Сто десять тысяч динаров!

Я обернулась на голос и узнала в кричавшем – Али-Мустафу – посланника своего повелителя Ширана, известного ценителя женской красоты. Я слышала, что его гарем насчитывает более двух тысяч наложниц.

Он то и его надсмотрщики знают, как переправлять рабынь по назначению, что бы они никуда не делись. Я там и квакнуть не смогу. Не то, что сбежать.

Толпа тем временем загудела пуще прежнего.

Я перевела взгляд на таинственного и молчаливого гостя в капюшоне. Он не ушел, но и в торгах не спешил участвовать. В этот момент он величественно поднял руку в черной перчатке и подозвал торговца к себе.

Рабовладелец опрометью побежал к господину в черном плаще, и благоговейно склонился к нему, повинуясь жесту. Покупатель что-то сказал мужчине в шароварах, тот подпрыгнул и побежал обратно на помост.

Поднявшись, торговец, не теряя ни минуты, озвучил решение господина:

- Двести тысяч динаров! Продано!

Что тут началось! Толпа ревела, мужик в тюрбане расколотил тарелку об каменный пол, и все сладости, что лежали на ней разлетелись в разные стороны. Али-Мустафа смачно сплюнул на дорогу, вскочил в седло своего скакуна и, подняв столб пыли, ускакал прочь. А меня сразу же схватили, надели черную еле прозрачную ткань на голову, которая окутала меня до самых пяток и увели с арены.