Блистательный Двор - Мид Ричел (Райчел) - Страница 8
- Предыдущая
- 8/102
- Следующая
После ужина я пожаловалась на головную боль и удалилась в спальню. Увы, физическое недомогание являлось практически единственной причиной, по которой мне можно было остаться в одиночестве! С трудом прогнав переполошившихся горничных, я стянула с себя дорогой шелковый наряд и надела скромное полотняное темно-синее платье Ады – не без проблем. Обычно мне помогали камеристки: я не привыкла справляться с крохотными пуговицами самостоятельно. На юбке я не обнаружила какой-либо отделки или вышивки, а белая сорочка, которую я надела перед тем, как облачиться в платье, тоже оказалась совсем простой. Раньше я никогда не замечала, какие унылые наряды у моих горничных! Тем не менее платьишко Ады должно было отлично меня замаскировать, как и серый плащ с капюшоном, который теперь перешел в мое распоряжение.
Сложив остатки Адиной одежды в сумку, я тихо спустилась по узкой лестнице для прислуги, которой в это время суток почти не пользовались. Убедившись, что вокруг никого нет, я бесшумно выскользнула из дома.
Черный ход вывел меня на задний двор, где было очень сумрачно: солнце только что село, и по земле стелились длинные вечерние тени. Здесь суетились слуги, заканчивая последние дела – и все проигнорировали фигурку, жмущуюся в темноте. Однако это был самый опасный этап моего предприятия: все могло рассыпаться, если бы хоть кто-то ко мне присмотрелся. Мне следовало пересечь двор и добежать до ворот, расположенных рядом с конюшней. Весенний воздух значительно охладился, так что капюшон надвинула не я одна. Я мысленно молилась, чтобы никто не успел заглянуть мне в лицо, пока я буду красться по двору.
Конюх, дежуривший на воротах, строгал деревяшку и следил за тем, чтобы никто из чужаков не появился в наших владениях. Конечно же, до выходивших ему дела не было. Если он меня и заметил, то увидел бы лишь спину служанки, закутанной в серый плащ.
Выскочив с территории особняка, я кинулась за угол и попала на оживленную улицу, на которую выходил фасад нашего дома. Я огляделась по сторонам: движение сильно уменьшилось, хотя мне на глаза попадались и всадники, и припозднившиеся пешеходы. Их ноги так и стучали по булыжникам. На меня никто не смотрел.
Что ж, пока мне везло. Я была камеристкой при даме, а не благородной дамой.
Странствующий священник Уроса проповедовал на углу, изобличая аланзанскую ересь. Он обвиняюще ткнул в меня пальцем, чуть не задев лицо.
– Ты ведь не станешь поклоняться солнцу и луне, а, девица?
В его глазах горел лихорадочный фанатизм. Я была настолько ошеломлена, что застыла перед ним как вкопанная.
– Эй, ты! Стой!
Я охнула: ко мне подбежали два городских стражника. А я ведь отошла от дома всего-то на несколько шагов! Как они могли догадаться, что за мной надо посылать погоню?
Однако им нужна была не я. Стражники схватили священника: один сгреб отбивающегося мужчину в охапку, а второй ловко связывал ему руки.
– Как вы смеет трогать избранника Уроса! – заорал священник.
Какой-то из стражников фыркнул.
– Ты – не истинный последователь Уроса. Проверим, выдержит ли твоя вера несколько ночей в камере.
Он поволок вопящего священника прочь, а второй стражник обратился ко мне:
– Вы в порядке, мисс? Он вам ничего плохого не сделал?
– Все хорошо. Спасибо вам, сударь.
Мужчина с отвращением покачал головой.
– Не знаю, куда катится мир, когда по улицам шастают еретики. Вам надо вернуться в хозяйский дом, пока не наступила ночь.
Я кивнула и быстро пошла прочь. В последнее время религиозная атмосфера в Осфриде накалилась. Радикально настроенные странствующие священники утверждали, что почитают единого бога Уроса, но их практика шла вразрез с официальной церковью, так же как и аланзанская вера в ангелов-отступников.
Теперь священники и власти стали гораздо менее терпимыми, и любой мог запросто попасть в число подозреваемых в ереси.
Как же я обрадовалась, когда добралась до кареты Блистательного Двора! Она стояла в двух кварталах от нашего особняка, именно там, как Седрик и обещал Аде.
Экипаж был черным, гладким и глянцевым, с гербом Блистательного Двора на дверце. Я присмотрелась к изображению и разглядела кольцо из золотой цепочки, звенья которой чередовались с жемчужинами. Карета оказалась не слишком большой и не столь великолепной, как та, в которой ездили мы с бабушкой. Тем не менее я подумала, что экипаж Седрика, конечно, может поразить местную простушку, которая в таких вещах не разбирается. Я приблизилась к козлам, на которых сидел кучер, правящий четверкой белых лошадей. Я поздоровалась с ним – достаточно громко, чтобы меня услышали на фоне уличного шума, надеясь, что за мной ненароком не наблюдают обитатели соседнего особняка.
– Эй! – сказала я. – Вы здесь, чтобы забрать меня. Меня зовут Аделаида.
Это была ключевая фраза, при помощи которой я хотела сбежать. Я заставила Аду исчезнуть и взяла с нее обещание, что она не будет рассказывать ни про контракт, ни про Седрика, но для представителей Блистательного Двора я являлась именно той простолюдинкой, которая и была им нужна. Идея назваться Адой казалась мне неправильной. Когда я думала об этом, у меня даже появлялось ощущение, что я совершаю кражу. Так или иначе, но пользоваться своим собственным именем я уже не могла. В итоге я решила называть себя тем прекрасным именем, которое Аде дали при рождении – и которое ей было слишком сложно писать. Я подумала, что достойна его, как и самого шанса, который так страшил Аду.
Кучер отрывисто кивнул.
– Ага. Залезай, Аделаида. Мастера Джаспера и мастера Седрика заберем по дороге.
Мастера Седрика!
Как бы я им ни любовалась, наша встреча сейчас совершенно определенно представит опасность для моего блестящего плана. Однако с Седриком мне предстоит разбираться позже. Сейчас у меня возникли другие вопросы.
– Залезай? – перепросила я, упирая руки в бока. – А вы не собираетесь спуститься вниз и открыть мне дверцу?
Мужчина насмешливо фыркнул.
– Надо же, ты и впрямь ведешь себя, как знатная дама! Ты пока не «жемчужина», мисси! А сейчас забирайся в карету: у нас еще пара остановок, причем одна – в сирминиканском районе. Там мне совсем не хочется оказаться позже, чем надо. Сирминиканцы ограбят кого угодно в два счета.
Я повозилась с ручкой и в конце концов догадалась, как открыть дверцу экипажа. Я неловко не столько поднялась, сколько завалилась в карету: обычно лакей подставлял мне скамеечку или пуфик. Внутри оказалось сумрачно: единственным источником света были полупрозрачные стекла. Когда глаза у меня немного привыкли, я заметила, что устроилась на мягком сиденье, обитом дешевым плюшем винного оттенка.
Даже не удостоверившись, что я нормально устроилась, кучер тронулся с места, заставив меня вздрогнуть. Я едва не упала, уперлась рукой в стену кареты и сквозь затемненное стекло посмотрела на удаляющиеся огни моего дома. Затаив дыхание, я глядела на свой родной особняк: я боялась, что из ворот вот-вот выбежит толпа слуг. Они наверняка окружат экипаж и потребуют, чтобы меня выпустили.
Однако никто так и не появился…
Конечно же, они занимались своими вечерними делами, и дом быстро исчез в ночи. А может, наоборот: это как раз я исчезла. Не исключено, что меня скоро забудут и мое лицо и голос сотрутся из памяти всех, кого я знала. От этой мысли мне стало неожиданно грустно, но я заставила себя сосредоточиться на реальности.
Если горничным не придет в голову заглянуть в мою спальню и справиться о моем недомогании, то мое отсутствие обнаружится только утром – когда я, надо надеяться, буду далеко отсюда. Но, разумеется, надо иметь в виду и Аду. Вдруг она испугается и вернется назад… А может, она вообще не уехала из столицы?
Однако если все идет так, как надо, то Ада уже оплатила свою поездку и отправилась на север с какой-то группой путников.
Что ни говори, а в моем плане имелось очень много всяких «если», и поэтому я продолжала нервничать.
Наконец подпрыгивающая карета въехала в ту часть города, которую я никогда раньше не видела. Мне стало очень любопытно, но по мере наступления темноты я заметила, что количество газовых фонарей на улицах явно уменьшилось.
- Предыдущая
- 8/102
- Следующая