Жил-был мент. Записки сыскаря - Раковский Игорь - Страница 20

— Колись, сука, а то нам некогда.

Свидетель, потёртого вида грузчик, сбычился и покраснел. Я разрядил обстановку, разлив водку. Свидетель выпил. Глаза у него стали влажные и добрые.

— Давай подписывай и иди. И помни, если понадобишься, чтоб как Сивка-Бурка был здесь, — жёстко обозначил Т.

— По первому зову, начальник, по первому зову.

Дверь за ним тихонько закрылась.

— Ну, а мы по вечному зову, — произнёс Юра, наливая по второй.

Мы курили, закусывали рыбой, которую Т. ловко полосовал острым ножом с наборной рукоятью, он отрезал щедрые куски чёрного хлеба, бережно прижимая буханку к груди, рассказывал о природе, злой мошке, разводил в сторону руки, хвастаясь своей рыбацкой удачей. Потом подтянулись ребята, и мы переместились в лесопосадку около Окружной. Было прохладно. Через дорогу был магазин. Стало жарко. Т. обещал всех устроить операми на зону, а если вдруг загонят в Нижний Тагил, то намекал на связи там, и что дачку он обеспечит. Все дружно сплюнули через левое плечо. Мрачно выпили. Юра красивым голосом запел:

— Шёл крупный снег и падал на ресницы вам,

Вы Северным Сияньем увлеклись.

Я подошёл к вам и подал руку,

Вы, встрепенувшись, поднялись.

Встрепенулась и очередь у магазина. Он закрывался.

Юра мечтательно протянул:

— А хорошо-то в городе как! Баб полно, как на женской зоне. Подходи и бери за не хочу.

Я поймал Т. такси. Он старательно помахал мне рукой из окошка и прокричал:

— Приезжайте к нам на Колыму!

Таксист хмыкнул и дал по газам.

***

Ходили слухи, что Т., будучи в отпуске, пьяным утонул в Чёрном море, что пошёл за водкой в соседний посёлок, заблудился и замёрз, что на зоне был бунт, и зеки замочили кума. Но это были только слухи. Я его разыскал и позвонил. Выяснилось, что он вышел на пенсию в чине подполковника, имеет дачу, любящую жену, и у него скоро будет внук, а может, внучка. Узнав, что я в Израиле, он долго ржал. Потом заинтересовано спросил:

— А зоны у вас есть?

И обещал помочь, если отправят, а уж насчёт дачки велел не беспокоится. Я привычно сплюнул через левое плечо.

Мы попрощались, договорившись тяпнуть по маленькой за тех, кто в армии, в милиции и на зоне. Что я и сделал.

***

Про девушку

Дежурный по Конторе капитан милиции Боря Рогожин заканчивал суточное дежурство. Лениво смахивал с пульта убитых за ночь мух. Шевелил большим пальцем левой ноги в дырявом носке. Из открытого окна в дежурку влетал запах цветущих лип. Снизу, из красного уголка, доносилось бухтение ответственного по Конторе, образно доносящего до ППСников вечные ЧТО ГДЕ КОГДА. Потом голос ответственного, что есть такая штука СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ЗАКОННОСТЬ. Боря улыбался и поигрывал ключами от оружейки. Скоро конец смены. Его бутылка «Жигулёвского» тихо охлаждалась в холодильнике старшины Конторы. Постовой дядя Коля покуривал «Приму» и щурился на магазин «Овощи Фрукты». Туда вечером завезли плодово-ягодное в тяжёлых, темного стекла бутылках. Близился конец квартала и Света — директор вышибла это, с позволения сказать, вино в Райпи-

щеторге.

Всю эту идиллию испортили козлы на «Москвиче». На борту которого синим по жёлтому было написано ПМГ. Из машины выкатился сержант и галантно открыл дверцу. Дверь заскрипела, но открылась. Дядя Коля стряхнул пепел на брюки, Рогожин нервно закурил. Из машины вышла девушка. Ноги у неё были длинные. Там, где начиналась неясность, то начинался слегка потёртый милицейский бушлат. ППСники подхватили девушку под локоточки и бережно ввели в Дежурную Часть 50 0/милиции. Дядя Коля неожиданно для себя сказал:

— Прошу, — подумал и, пересиливая себя произнёс: — Мадумазель.

— Меня ограбили, — сказало милым голосом длинноногое и длинношеее существо.

Боря Рогожин втянул ноздрями запах. Пахло духами. Боря знал двое духов. По жизни: «Красная Москва». По кино: «Шанель НОМЕР ПЯТь». Номер 5, ассоциировался со словом б…, и Боря проглотил это слово. И закричал дурным голосом:

— Барбосыч! Грабёж!!!

Ответственный по Конторе испарился, как ртуть, наряды, дружно протопав туфлями «Скороход», затопили Дежурную Часть. Девушка сделала ноги латинской буквой ИКС, что по-русски значит умножить.

— О… — выдохнули менты. Кто луком, кто чесноком, некоторые оторвы — перегаром.

— Пройдёмте, — дежурно сказал Барбос.

Все захотели стать сыщиками. Чтоб был мятый костюм, рубашка не первой свежести и галстук. А под мышкой пистолет в жёлтой кобуре. И дебильная озадаченность. На небритом лице. Ну, про выхлоп метра на два… это так с армии… привычка…

Дверь в кабинет захлопнулась.

— У тебя выпить есть?

— Ты, что охренела?

— Я так по тебе соскучилась…

— Мы же договорились, ты звонишь… я прихожу в условное место.

— Ой, какое вино…У вас мотоцикл украли. Ну… он… как горы называется…

— Урал?

— Чёрный такой, а хлебушка у тебя нет?

— Где твои вещи?

— В почтовом ящике… ха… ха… ха… понимаешь, такие прикольные чуваки, охренеть.

***

— Когда контрольная встреча?

— Как вам сказать, товарищ подполковник.

— А я ТЕБЕ скажу…

***

ЗЫ А мотоцикл нашли. И угонщиков тоже…

Говорят, что она замужем и двое детей. Взрослые поди…

Про элиту

Новый начальник конторы был лыс. Лысину он скрывал фуражкой. На эту фуражку мог приземлится вертолёт. Роста он был маленького и носил туфли на высокой платформе. Знак «Отличник милиции» сиял даже в сумерках ИВС. А новенькие звёзды майора милиции смотрелись на его плечах генеральскими. Был он из участковых. На второй день он пришёл к нам. Мы сидели, как мыши. Тихо. Дышали в себя.

Чертков оглядел нас. Цвет нации. Красные морды. У некоторых наколки с армии или со счастливого детства. Глаза в потолок и дым сигарет и папирос. Ядрёный дым. Земля, она заставляет крепкое любить и уважать. Майор вздохнул и трогательно сказал, что мы элита милиции. Все кивнули. Сыщик по недоноскам мрачно сказал:

— Элите квартиры положены.

— Я вам обещать не могу. Но ознакомлюсь с вопросом.

Все кивнули. Потом майор загундел о росте квартирных краж, нераскрытом убийстве, кражах колес с машин, ограблении спиртзавода. Сигареты и папиросы в пачках заканчивались. Зазвонил внутренний телефон, и дежурный сообщил о квартирной краже на Михал-

ковской.

Мы тупо и привычно делали поквартирный обход. Следователь Гранкина, стряхивая пепел на ковёр, меланхолично писала осмотр места происшествия. Крокодил бубнил по телефону, ставя на учёт пропавшие вещи. Потерпевший бродил по квартире, спотыкаясь о разбросанные там-сям вещи. Эксперт Вартанян выкручивал замок из входной двери. Следы его графитного порошка тускло мерцали там и сям.

Вечером начальник собрал нас в своём кабинете.

— Надо поднять эту кражу. Это дело чести.

Мы кивнули. Крокодил на всякий случай кивнул два раза. Это была его территория. Этих дел чести у нас было столько, что честью уже не пахло. А пахло крутыми разборками с начальством из РУВД, которое трахало ГУВД, а уж дальше мы и не заглядывали. Там был Космос и Вселенная, недоступная нашему пониманию. Дежурный сыщик помахал нам из УАЗика. Он ехал туда, где кто-то кому-то дал по башке и тёмною порою сделал ноги, прихватив лаве и шапку. А ещё где-то кому-то кто-то бил в лицо. И в ДК «Строителей» была драка недоносков после танцев-обжиманцев. И бдительные граждане звонили и звонили. Усталый дежурный по Конторе уверенно го-

ворил:

— Выезжаем.

Это он лукавил. На ходу были две машины. А талоны на бензин только на одну. ПМГ ехать на драку не горячилось. Зная, что надо появится в конце процесса, когда запал закончится и силы у бойцов останутся только на то, чтобы свалить от звука милицейской сирены. Земля 50 о/мициии гуляла и веселилась от Чикаго до Лихоборских бугров.