Вторжение (СИ) - Беловец Александр - Страница 16

            И тогда сержант напитал больные ладони энергией, и сгусток жидкого пламени с рёвом вырвался из окровавленных полосок ткани. Но угасающее сознание сыграло с прицелом злую шутку, и вместо стены рядом с дверью огненный шар врезался коменданту в живот. Лёгкое сухопарое тело отбросило в коридор, и оно сползло по стене, источая мерзкий запах сгоревшей плоти.

            Реакции воина позавидовал бы даже верл. Огонь не успел сорваться с рук сержанта, как Скахет распластался на полу.

            — Эй, внутри! Я не враг!

            Скахет поднял выпавший из старческой руки факел и осветлил камеру, но ему никто не ответил. Колин находился в глубоком обмороке. На сотворение огонька он потратил не только все магические силы, но так же изрядное количество жизненной энергии.

            Скахет прошёл вглубь и вдруг заметил скрючившееся у стены тело.

            — Колин! — вырвался у него невольный вздох, и воин бросился к другу.

            Первым делом проверил дыхание. Долго вслушивался и наконец, услышал. Еле-еле, но друг дышал. Уже легче. Дело за малым — выбраться из подземелья и как можно скорее покинуть Скавелл…

***

            Сознание возвращалось урывками... Колин то впадал в полнейшее беспамятство, то выплывал из тьмы как рыба-фонарь из глубин, а однажды очнулся настолько, что ощутил тряску телеги. Но изнурённый и обессиленный разум не смог ухватиться за ускользающую реальность, и сержант вновь погрузился в вязкую пустоту.

            Следующий раз сознание вернулось в воспалённый мозг болючим спазмом. Открыв глаза, Колин долго лежал, слепо пялясь в вечереющее небо. Через некоторое время, когда перед глазами стали мельтешить какие-то тени сержант понял, что его куда-то везут. Пересохшие губы разомкнулись, и он тихо простонал:

            — Пить...

            Тут же чья-то заботливая рука поднесла к губам кожаную флягу. Прохлада проскочила в одеревеневшее горло и пролилась в желудок ледяным уколом. Глоток, другой, третий и силы иссякают. В глазах кружится небо и его вновь поглощает тьма...

            Когда Колин очнулся в очередной раз, то глаз открывать не стал. Долго лежал и вслушивался в окружающую обстановку пока его не позвали по имени. Голос был знаком, и сержант распахнул глаза.

            — Наконец-то ты пришёл в себя, — улыбнулся Скахет.

            — Долго я беспамятствовал? — прошелестел потрескавшимися губами Колин.

            — Почти пять дней. Встать сможешь?

            Сержант не ответил. Он прислушался к ощущениям, но ничего кроме жажды не почувствовал.

            — Наверное, да, — сказал он и попытался приподняться, но мир тут же побежал по кругу.

            — Ладно, лежи, — Скахет заботливо подоткнул другу одеяло

            Сержант повертел головой и поинтересовался:

            — Где это мы? В лесу?

            — Просто рощица у дороги. Нужно было дать лошади отдохнуть, а то последние дни ехали почти без остановок.

            Некоторое время Колин лежал и молча наблюдал, как ветер колышет листву. Потом вдруг приподнялся на локте и позвал:

            — Скахет…

            Воин оторвался от приготовления костра и вопросительно приподнял бровь.

            — Спасибо что вызволил меня оттуда, — отчего-то произнести вслух слово «тюрьма» он не решился. Видимо испугался, что вместе с воспоминаниями вернётся и боль. — Как тебе это удалось?

            Скахет посмотрел на друга долгим взглядом, отложил топор и подошёл к телеге.

            — Не думаю, что в данный момент эти знания тебе помогут. Может в другой раз? — он протянул сержанту флягу. — Что касается нашего местоположения... — воин сделал широкий жест, — это Южный тракт. Он ведёт прямиком к Ивокарису. Скоро будем на месте.

            Колин сел и надолго припал к горлышку. Вода была тёплая, но он пил и пил пока желудок не разбух. И лишь отняв флягу ото рта понял, что ему совершенно не больно. Полоски серой ткани так же покрывали ладони, но кровь на них была застирана. Сержант мысленно возблагодарил друга и шевельнул пальцами. Стало больно, но боль тут же исчезла. Он отодвинул ворот и улыбнулся — шрам светится. Значит, всё будет в порядке…

***

            — И что ты об этом думаешь?

            Шаас отложил листки исписанные мелким подчерком и поднял хмурый взгляд на стоящего у стола помощника. Некоторое время Юус молчал, собираясь с мыслями, а затем их озвучил:

            — Полагаю, всё, что он сказал, правда. Я его как следует спрашивал.

            Глава ордена Серой Длани нахмурился и впился взглядом в помощника. Затем, приняв для себя тяжёлое решение, глубоко вздохнул и поднялся.

            — Эта информация должна остаться в стенах моего кабинета, — проговорил он, и Юус учтиво склонил голову.

            — Понимаю, монтар…

            — Нет, не понимаешь…

            Шаас протянул к нему руки со скрюченными пальцами и стал сдавливать воздух. Юус захрипел, схватился за шею и безумно выпучил глаза. Его лицо посинело, ноги подкосились, и тело рухнуло на пол. Старик ещё некоторое время держал мнимые тиски, а затем опустил руки и брезгливо встряхнул кистями.

            Из тёмного угла раздались тихие аплодисменты. С несвойственным ему проворством Шаас вскинул на звук правую ладонь, с которой сорвался ослепительно белый диск. Влетев в угол, он взорвался мириадами искр, которые осветили невысокую фигуру в белых одеждах.

            Шаас поморщился и вернулся за стол. Сел и сварливо пробурчал:

            — Кого на этот раз я должен найти?

            — Неужели Юус тебе надоел? — вопросом ответил светловолосый юноша и перешагнул через тело.

            — Сетт’иллис, что тебе нужно?! — раздражённо спросил Шаас. — Парня я тебе нашёл... Что ещё?

            — Хотел узнать, зачем ты с ним так поступил. Не терпелось выяснить, в чём моя выгода?

            — Скрывать не стану, парень меня заинтересовал. Хотя действовать так грубо я бы не стал, — Шаас взял один из листков с допросом и сделал вид, будто читает. — Здесь написано, будто парень пришёл из другого мира. Ничего не хочешь объяснить?

            — Тебе придётся об этом забыть, — холодно произнёс Сетт’иллис.

            — Не думаю, — старик покачал головой. — Ведь это прекрасная возможность расширить поле нашей деятельности.

            — Шаас, что ты несёшь?! Какое поле деятельности? Ты и в этом-то мире никто. Что уж говорить о других.

            — Плох тот, кто не задумывается о будущем, — старик назидательно поднял указательный палец.

            — Довольно слов!!! — Сетт’иллис прищёлкнул пальцами, и веки Шааса тут же смежились. Голова отяжелела и мягко опустилась на стол. — Амбиций у тебя не занимать, — пробормотал бог и распростёр над спящим длань. — Но мне это даже нравится.

            Сделав несколько круговых движений Сетт’иллис дунул на бумаги, и они осыпались пеплом…

Глава третья

            В роскошнейшем саду, зеленеющем посреди дворца Халифа, журчал невысокий фонтанчик, изредка прерываемый птичьими вскриками. Искрящиеся в свете полуденного солнца прохладные брызги наполняли окружающую обстановку умиротворением и покоем, а мелькающие в воде серебристо-розовые рыбки так и притягивали к себе взгляд. Двое расположились у фонтана в глубоких плетёных креслах и, потягивая хмельной нектар, вели неторопливую беседу.

            Один — старик с седой бородой, длинными волосами цвета свежего молока и лицом почти лишённым морщин. Другой — немногим моложе, с волосами черными, как смоль, пронизанными серебряными прядями и стянутыми на лбу драгоценным обручем — символом власти. Белоснежные одежды первого превосходно оттеняли чёрное одеяние второго, которое тот носил даже несмотря на жаркий климат.