Три года счастья (СИ) - "Kath1864" - Страница 147

— Привет пальчика. Пока пальчики.

— Достаточно!

Деймон оборачивает свою голову и ведет его. Элайджу Майклсона, тон голоса которого, внушает только ужас. Такого стоит бояться. К такому стоит прислушаться и глупо идти против первородного, который власть демонстрирует только взглядом и тоном голоса. Идеальный, властный, в костюме, серая рубашка и черный галстук, до блеска начищенные туфли. Он здесь. Он знает все. Он пришел, чтобы спасти ее и завершить все ее страдания. Знает, что она не забыла. Он здесь и сейчас она может вздохнуть спокойно. Элайджа Майклсон здесь, он не забыл и прекратит ее страдания и мучения. Он здесь, пришел к ней проститься, а значит она не пустое место в его жизни. Значит она может умереть спокойно и последние минуты своей жизни смотреть ему в глаза, коснуться кожи. Может умереть зная, что если Элайджа не сумел защитить ее, то он обязательно сделает хоть что-то для ее дочери. Сделает для Нади то, что не сделал дня нее.

Он рядом и она может дышать спокойно.

— Элайджа!

Он рядом, садиться на ее постель, смотрит в глаза и улыбается. Она видит его улыбку и кажется забывает о том, что жить ей осталось несколько часов.

— Катерина.

Он рядом и ради него она соберет последние силы, чтобы поднять голову с подушки, коснуться его лица и улыбнуться в ответ. Улыбнуться, такой улыбкой, которой достойны только он и ее дочь. Улыбнуться с некой нежностью.

Элайджа ведь научил ее не злиться, всегда был рядом, поддерживал, обнимал и любил, учил мудрости.

Он научил ее ценить семью, пытался исправить неправильную стерву, но он ведь поцеловал ее в лоб и оставил, а она знала, что так все и будет.

Плакать бы, но слез нет, а глаза сухие. Слез нет, как и сил.

Устала сражаться, но он здесь и хотя бы на смертной одре он будет рядом с ней. Он здесь, а значит поступил не правильно, оставил семью ради того, чтобы проститься с ней.

— Ты здесь.

Улыбается, тянет руку, чтобы коснуться его лица.

Может им и было суждено быть вместе до конца.

Может они созданы друг для друга.

Он здесь и теперь она готова отпустить и умереть. Умереть зная, что этот мужнина исправит все и точно сделает все для Нади.

Она может оставить этот мир, дочь и его, зная, что теперь все будет хорошо.

Он видел ее настоящую, а она видела иллюзию, мурашки по лицу, отшатывается в сторону видя лицо Деймона.

Это иллюзия, а у нет сил даже злиться.

Опустошена.

— Мне очень жаль. Ты думала, что это на самом деле.Нет. Никто не придет проститься, Кетрин, потому что всем плевать.

— Мне не плевать.

И вправду только ее дочери не все равно. Только Надя появилась, чтобы завершить ее страдания и свернуть шею Деймону Сальваторе.

Надя пришла, чтобы помочь, но уйдет в слезах и в какой раз проклянет Кетрин Пирс. Уйдет, оставив ее, а Кетрин уколит себе наркотик принесенный Лиз Форбс. Уколет сама, перетерпит боль, да и чему удивляется, ведь это же Кетрин Пирс.

— Я знаю, что ты скажешь…

— У нас нет на это времени. Позволить моему отцу вырвать тебя из моих рук — это была самая большая ошибка в моей жизни. Надо было бороться за тебя, но я не боролась. Я прожила пятьсот лет так, чтобы не совершать эту ошибку снова. Я за все боролась, а в итоге у меня была полная жизнь. Я познакомилась с красавицей дочерью, а ты несколько столетий искала меня. Не трать на меня больше время. Теперь твоя очередь жить.

— Я не могу.

— Я всю жизнь принимала эгоистичные решения. Позволь мне хоть раз поступить правильно.

— Ладно, тогда уходи! Оставь меня! Уходи в забвение, но я не буду сидеть рядом и смотреть, как ты умираешь.

Сидеть и смотреть будет Стефан.

Он пришел попрощаться и она хочет его видеть, но видит кровь и трупы ее семьи. Не зря ведь люди возвращаются в самые тяжелые воспоминания.

— Это худший день моей жизни. Деймон сказал, что это была моя вина, что я заслужила всё плохое, что когда-либо происходило со мной. Он прав, Стефан. Я не заслуживала быть любимой.

— Открой свой разум для меня, посмотри на своего отца…

— Он уходит… Что ты делаешь?

— Ты заслуживаешь покоя. Ты была семнадцатилетней девушкой… Кетрин… Ты не в чем не виновата.

Кетрин виновата только в том, что всегда лжет и выживает.

— У меня была подготовлена целая речь для твоего бездыханного тела.

— Позволь предположить. Ненавижу, презираю, пошла ты, умри, стерва, и так далее.

— Да. Плюс еще одна вещь. Я прощаю тебя. Ты не была рождена злой. Жизнь сделала тебя такой. Ты потеряла всех слишком молодой и у тебя не было семьи, которая бы присмотрела за тобой.

— Елена… Спасибо тебе за то, что простила меня.

— Пожалуйста.

Елена должна уколоть ей последний шприц, ведь Кетрин просит этого.

На самом деле Кетрин нужно нечто иное. Иное. Ей нужно прочесть заклинание и стать пассажиром в теле Елены.

Ей нужно выжить.

Выжить даже, когда она умерла.

Почти умерла.

Почти, потому что ухмыляется смотря на свое мертвое тело, разговаривая по телефону с Надей.

Пульс не прощупывается, но она все еще жива. Смерть коснулась ее и ей было так холодно.

Холодно: душе и сердцу.

Холодно.

— Я Кетрин Пирс. Я выживаю.

Ее ухмылку невозможно спутать ни с чей другой. Она сделало это, выбралась из мира счастливых иллюзий, своего умирающего тела и осталась жива. Не воссоединилась с семьей и дочерью в вечности, не обрела покой, как желала бы этого для нее Стефан и Элайджа. Но будь Элайджа не жалкой иллюзией Деймона, а реальностью, то даже он бы не остановил ее.

Кетрин Пирс умерла?

Почти.

Не готова бросить свою душу в огонь.

Не готова умереть и встала напротив зеркала, поправляет локон волос.

Сучка все еще дышит.

Сучка настроена получить все то, чего у нее не было до того, как она стала Еленой Гилберт. Она стала той, у которой есть все и с этой ролью Кетрин Пирс справляется идеально. В черной жизни Кетрин Пирс так не хватало всего этого, так не хватало света.

Перед ней сейчас неизведанный путь. Но путь на который она решила встать и сыграть эту роль. Роль Елены Гилберт.

— Привет, я Елена Гилберт.

Кетрин Пирс почти умерла.

По теории Чарльза Дарвина ведь выживает сильнейший, и дело не в силе, а в способности меняться. Она станет Еленой Гилберт.

Это почти конец.

Почти.

*** Новый Орлеан. 2014 год. ***

Если ее не станет, Элайджа будет скучать?

Сорок девять часов, три минуты и тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать секунд прошло с начала нового времени в Новом Орлеане. Когда самая известная семья пала. Майклсоны пали. Хейли Маршалл умерла и обратилась. Многие подумают, что любовь и смерть новорождённой дочери Никлауса Майклсона всему виной, но все ведь не так. Случайность, судьба…

Все это притворство.

Но Хейли он не спас, как и Катерину и теперь винит только себя.

Сорок девять часов, три минуты и тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать секунд прошло с того момента, как Элайджа Майклсонм снял наручные часы с гравировкой, положил их на подушку рядом с собой.

В его голове не укладывалась мысль о том, что это чувство, способно подставить к грани все человеческого, что осталось в нем. В его голове крутилась одна единственная команда, приказ, который он дал сам себе и был готов идти до конца: «Спасти семью любой ценой. Спасти Хейли, новорожденную дочь Никлауса и не позволить им кануть в никуда. Не позволить кануть во тьму и проливать кровь ». Сердце болезненно сжималось от тяжелых воспоминаний, когда он прижимал к себе Хейли и она обратилась в надежде, что она все еще останется матерью, а не монстром. Он это она сама внушила себе, а в реальности инстинкты и жажда крови возьмут свое. Элайджа Майклсон ведь знает это, как никто другой.

Мужчина плотно сжал губы, опустив свою руку с часами, где секундная стрелка неумолимо неслась вперед, а после ему нужно снять их и проститься с тем, что могло стать его будущем. В их скромном особняке было тихо — все спокойно спали, а сквозь окна давно проникал прохладный ветерок. Он устал, но не давал себе права сомкнуть глаза больше, чем на два часа, не мог оставить без защиты всю семью. Неизвестно, что ждет их впереди.