Светлое будущее (СИ) - Резниченко Ольга Александровна "Dexo" - Страница 67

— Это вы с ним сделали, уроды?! — метнула на меня, на Федьку отчаянный взгляд. — суки убогие!

— Да я тебе сейчас черепуху снесу, пизда ты тупая!

Гребет, не слушает, пытается то ли посадить Мажу, то ли куда-то тащить.

— Ну, блядь. Сама напросилась, — живо снял с предохранителя ствол. Похолодело у меня тотчас все внутри. — Свалила от него, Сука малолетняя! — в глазах запылал приговор.

— Слушай, остынь, а?! — послышалось грозное Рогожина.

— Ты че творишь, Мирон? — заступаю и я наперед. — Это сестра моя, Ритка!

— Да мне похуй! — завопил уже мне в лицо Мирон. А я смотрю на него — и не узнаю. Да и не он это вовсе: кто-то иной, кто… казалось, и меня едва различает, осознает.

— Я тебе не дам это сделать! — твердое мое. Приказом.

Шаг ближе — отчего дуло вмиг впилось мне в грудь.

— А ты-то, блядь, куда, дура?! — испуганно рявкнул на меня Рожа и ступил шаг ближе.

— А ты?! — я, уже глядя на него.

Одумался, Мирон, пораженчески опустил пистолет. Щелкнул вновь предохранитель.

— Я вас всех за решетку засажу, мрази вы конченные! — внезапно послышалось за моей спиной, отчего я даже вздрогнула. Заледенела от еще большего ужаса, от прозрения. — Зай, ты как? — очередным уколом по всем нашим фибрам растоптанных душ… режет эта чекнутая усерднее.

Резво оборачиваюсь:

— Ты серьезно?! — детонацией. — Он Рожу засадил! Убить хотел! А ты… ты, мало того, что готова за него сдохнуть сама, так и нас порешать?

— Да мне похуй на вас! — бешено. Взор мне в очи. — Вы уроды! — живо поднялась на ноги, с выпадом ко мне, шатаясь, яростно махая руками, тыча пальцем. — Точно так же, как и я для вас всегда была ублюдком! Так что один — один, суки! Хоть сдохните! Мне на вас похуй! А он меня любит! И я вам его не отдам!

— Он твою сестру вместе другими мужиками отТрахал и бросил в лесу подыхать! А ты, блядь малолетняя, за него заступаешься?! ДА?! — внезапно отозвался, неистово завопил Мирашев, отчего меня будто кто заживо освежевал. Окоченела я от шока. Боюсь даже дрогнуть, а не то что…. обернуться в сторону Федьки.

— А нехуй было перед кем попало ноги раздвигать! — завизжало в ответ это несуразное мелкое существо. — Шалавам только такая и участь!

Казалось, сейчас из моих ушей… кровь пойдет. От таких всплесков реальности.

На глазах очередной волной проступили слезы.

— Да я тебя, пизда малолетняя, сам, своими же руками, удушу! — в момент спрятал пистолет Мирашев и кинулся к ней. Среагировала я — наперехват. И сама не поняла, как остановила. Не удержались — повалились мы оба на пол.

Вдруг шорох, рывок — кинулся к нам Рогожин. Выхватил из-за пояса у Мирона пистолет, на автомате действия — и выстрел. Жуткий, палящий, убийственный взрыв.

Завизжала тотчас Малая, словно ополоумевшая, закрывая уши руками. Дернулась, вскрикнула машинально — но и закостенела в следующий миг я.

Жуткий, больной стон, вой раздался на всю квартиру. Скрутился в мгновение ублюдок, хватаясь за живот.

— Вы че, твари, наделали?! — еще сильнее завопила, заревела, давясь уже слезами, Ритка. Кинулась к этой мрази, силясь помочь ему зажать рану. Взор на меня, на Рожу через плечо: — суки вы! Я беременна от него! А вы… вы так с отцом моего ребенка!

И сама не сразу поняла, как что уже со мной… Дернулся вдруг ко мне Мирашев и обнял, сжал до боли. Обхватил, утопил лицо в ладонях. Попытка заглянуть в глаза — а я вою. Только теперь понимаю, что дико, исступленно… ору, как тогда… в лесу, когда мир мой раскололся надвое. Все, что копилось во мне и держалось все эти недели, уже месяцы — вновь оборвалось — и я полетела в бездну несознания.

Жадно целует, обнимает, что-то кричит мне в лицо Мирон — а я не слышу, не вижу… будто за стеклом. Вдруг силой в охапку — и потащил на выход.

На лестницу — но не вниз — наверх. А там крыша — еще подъезд… И временами Федька перед глазами, но меня уже нет…

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ. Per aspera ad astra^[31]

Глава 39. Отпущение

Ты знаешь, так хочется жить

В миг, когда тебя задавило

Встать и всем объявить:

«Я вернусь, даже если прибило».

Ты знаешь, так хочется жить

В ту минуту что роковая

Всё плохое забыть. всех простить

Лишь прощение — спасение, я знаю. Рождество, «Так хочется жить…»

Август, 2009 г.

(Н и к а)

Очнулась в чужой кровати, в чужой комнате…

Но не больница, и не тюрьма…

Провернуться — болит все до ужаса. Попытка подняться — голова пошла кругом.

Но я сражаюсь — цепляясь за мебель, что учтивой дорожкой вдоль стены стояла, — пробираюсь на вход. Дернула ручку двери — поддалось полотно.

В коридор. Опираясь на стену, скользя по обоям — иду на выход. Где-то сбоку шорох, в дальней комнате. Страшно окликнуть кого-то из своих, а потому терплю — и если что, то хоть маленький, но будет шанс… сбежать.

Поворот, взор за угол — и вижу… Рогожин. Стоит, с серьезным, задумчивым видом, что-то жарит на сковородке.

— Федь… — несмело.

Дрогнул испуганный. Устремил на меня взгляд.

— Где мы? — не уступаю я.

— У меня… — приговором. Похолодело тотчас у меня все внутри от шока.

«Как?» «Что?» «Почему?»

— Где ОН? — только и смогла я выдавить из себя.

Шумный, раздраженный вздох. Обмер, сверля глазами:

— Че, опять ничего не помнишь? Уже ж вроде без лекарств… — скривился от горечи, на мгновение спрятав взгляд.

— Н-ну, — запнулась я, пожав плечами. — Как бежали, помню…

— Слова Мазура, — грубо, перебивая мои сопли.

Стою, выжидаю. Боюсь даже моргнуть.

Понял. Опустил печально голову, закачав в негодовании:

— Это было… В общем, — глубокий вдох. Очи в очи со мной: — Всё это было не без крышевания… Мирой.

Глаза мои выпучились, невольно поежилась.

Заикнувшись, прохрипела в ужасе:

— Что… всё?

Нервически сглотнул слюну. Вдруг развернулся, за лопатку деревянную и давай ворочать еду на сковороде:

— То, что было… со мной… — Прокашлялся: — С тобой…

— Ч-что?.. — волосы мои встали дыбом.

— А то… — с вызовом психопатическим. Вперился взором: — Мирашев дал добро на беспредел — и Мазур уж разгулялся.

— Что за бред? — ошарашено, а у меня аж челюсть сводит; немеет тело.

— Хочешь, вон… — кивнул куда-то головой и шмыгнул вдруг носом. — Отойдет от анестезии — сама спросишь.

— Кто? — казалось, мой рассудок уже вовсе рассыпался пеплом, являя полное зависание.

— Кто-кто? — злобно. — МАЖА!

— Он жив? — от шока еще сильнее выпучила я глаза. Будто кто шипами всю нашпиговал.

— Ага. Сука, и не кашляет. Прооперировали, заштопали эту тварь — и будет жить, гнида.

— А… а… — запнулась я, уже, казалось, седея от ужаса, осознавая жуть вероятностей. Невольно оседаю на мягкий уголок. Взгляд около. — И что теперь тебе? Что ты будешь делать?

— Ничего, — приговором. — У Мирашева договоренность с Мазуром: вякнет че кому… или попытается мстить — Мира его сам размотает на куски. А так… вон, чуть отойдет и нахуй свалит с города.

— А Рита?

— А че твоя Рита? — едко, громко, плеща ядом. — Хочет, пусть пи**ует с ним, а нет — вон, к родакам тащит ублюдка.

— Она так-то и твоя сестра.

— БОЛЬШЕ — НЕТ! — рявкнул. Нервно сглотнула я слюну. — УМЕРЛА. Там… вместо Мазура. Я этой суке… не прощу то, что он жив. И Мирашев не грохнул эту гниду… лишь потому что… ты попросила из-за этой шалавы.

— Где сейчас Мирашев? — испуганно я, мурашки побежали по телу.

— Не знаю, — уже более сдержано. Опустил голову. Задумчивый взгляд коло — и выключил газ. Сдвинул сковороду. — Башню ему снесло… Устроил по городу войну: третьего этого твоего нашел. А дальше — пропал: уже несколько дней его не могут найти.