Я в любовь нашу верю...(СИ) - "Selia Meddocs" - Страница 130

— Что? — вырвалось у нее. Минория была настолько поражена, что даже не подумала о том, что должна поставить Адониса на место. Она не ожидала таких слов от обычно покладистого, вежливого и галантного юноши; в конце концов, от человека, спасшего ей жизнь, если угодно.

— Недостойная девушка, — продолжил он, приправив все вышесказанное бранным словечком, от которого у Минории загорелись уши. — Даешь надежду одному, но в то же время готова побежать за другим, стоит тому лишь пальцем поманить. И совсем не важно, что он чужой жених, ведь так?

Кровь бросилась в лицо Минории, стоило ей услышать эти слова.

— Вы забываетесь! — гневно воскликнула принцесса, топнув ножкой. — Вы пьяны и не знаете, о чем говорите!

Адонис громко расхохотался:

— Да, во мне говорит хмель, но моя голова светла, как никогда! В любое другое время я не осмелился сказать все это тебе в лицо, но сейчас… — венерианец грубо схватил девушку за руки и дернул на себя. Принцесса вскрикнула и зашипела от боли.

— Отпустите сейчас же! Иначе закричу!

— О, кричи, сколько угодно! Тем больше людей узнают, какая ты пустая и ветреная. И что раздаешь свои ласки направо и налево. А мне, — проговорил Адонис, пристально вглядываясь в лицо побелевшей точно полотно Минории, — мне ты подаришь поцелуй? — он наклонился, чтобы самому сорвать с ее губ этот запретный цветок, но тут же дочь Астарты рванулась в сторону, используя прием освобождения от захвата, и залепила офицеру такую оглушительную пощечину, что юноша слегка протрезвел.

Минория, подобрав подол платья, в смятении убежала прочь. Она вся горела от стыда, а слова, сказанные Адонисом, стучали в ее голове подобно набату.

Вертихвостка…

Недостойная…

Пустая…

Ветреная…

Всего каких-то пару минут назад она была счастливейшей во всей Вселенной, а теперь чувствовала себя так, точно извалялась в грязи. Дочь Астарты бежала, не чуя ног под собой. Нежные ступни были изранены о суковатые сучья и мелкие острые камешки, но девушка не обращала внимания на эту боль. Слезы жгли ее глаза, проливаясь на щеки горячими потоками. Наконец, остановившись где-то в лесной чаще, она в изнеможении упала на колени у какого-то кустарника и дала волю слезам.

Серенити, случайно увидев конец напряженного разговора Минории и Адониса, на мгновение потеряла дар речи. Что такого мог сказать венерианец, чтобы вызвать такую реакцию у ее подруги? Обычно принцесса Венеры пропускала мимо ушей колкости и придирки, как это обычно бывало с Рейаной, или же переводила все в шутку, не воспринимая обидные слова всерьез. Но здесь, по-видимому, все было куда серьезнее, иначе Минория не помчалась бы прямо в лес.

Лунная принцесса приняла решение немедленно следовать за ней. Серенити не думала о том, какие опасности таит ночной лес, она думала лишь о Минории, попавшей в затруднительное положение. Стараясь не попасться никому на глаза, девушка направилась в чащу, осторожно ступая по колючей хвое. Нежные, не привыкшие к ходьбе босиком ноги тут же почувствовали боль, и принцесса прикусила губу. Как же сильно она жалела в тот момент об оставленных в покоях расшитых серебром туфельках! Но отступать было уже поздно. Оставалось лишь идти вперед, и как можно быстрее, пока Минория не убежала слишком далеко.

Поднявшись на цыпочки, Серенити легко побежала по настилу из опавшей хвои и мелких сучьев, пристально вглядываясь в темноту и срывающимся голосом окликая подругу. Серебристый лунный свет, пропивающийся сквозь переплетение ветвей над головой принцессы, служил ей помощником.

Наконец, девушка услышала сдавленные всхлипы, перемежающиеся с судорожными рыданиями. В нерешительности Серенити остановилась, прижав руку к груди.

— Минория? — нерешительно позвала дочь Серены, ощущая, как отчаянно колотится под ладонью ее сердце.

Ответа не последовало. Тогда, осторожно ступая, лунная принцесса пошла на звук плача. Тревога проникла в ее душу, и Серенити остро ощутила душевную боль подруги, точно свою собственную.

Минория плакала за кустом шиповника, закрыв лицо ладонями и сжавшись в комочек. Расстроенная, она не сразу заметила, что ее одиночество нарушено.

— Минория! — лунная принцесса бросилась к подруге, обняв ее за плечи. — Что случилось?

Шмыгнув носом, дочь Астарты захлопала ресницами, смаргивая слезы:

— Ничего, — попыталась придать своему голосу беспечность девушка, но хриплый голос все равно выдавал ее с головой. — Так, пустяки.

— Из-за пустяков не плачут, — возразила Серенити, заставляя Минорию посмотреть на нее. В лунном свете слезы, застывшие в глазах принцессы Венеры, казались осколками горного хрусталя. — Расскажи мне, что стряслось.

Лунная принцесса успокаивающе поглаживала подругу по опущенным плечам, и этот знак поддержки заставил девушку разреветься пуще прежнего. Серенити же молча прижала Минорию к себе, позволяя той выплакаться. И все-таки это было странно — видеть слезы дочери Астарты. Принцесса Венеры была словно соткана из солнечных лучей, радости и какого-то по-детски наивного счастья, и этот ее плач в изрядной степени расстроил Серенити.

Наконец, выплакавшись, Минория, чуть запинаясь и всхлипывая, поделилась с лунной принцессой своими переживаниями, сознательно умолчав о том, что произошло на празднестве между ней и Эндимионом. Из-за упущения этой детали картина происходящего выходила неполной, но Серенити не искала истину в деталях. Чуть нахмурившись, она слушала исповедь подруги, сочувственно сжимая ее руку. Лунная принцесса была недовольна Адонисом; более того, она была глубоко поражена его недостойным поведением. И Серенити тут же приняла решение рассказать обо всем Эндимиону — как-никак, принц мог оказывать на венерианца существенное влияние.

— Знаешь, что самое ужасное? — вдруг произнесла принцесса Венеры, посмотрев прямо в глаза Серенити. Ее зрачки были расширены, словно у безумной. — Адонис ведь прав!

Лунная принцесса пришла в ужас от такого самобичевания:

— Ты что?! Даже не думай об этом!

— Нет, ты не понимаешь, — покачала головой Минория и отвернулась. — И, надеюсь, никогда не поймешь. Я знаю, о чем говорю, и оттого мне так плохо.

— Ты самая лучшая, — уверила подругу Серенити, ни разу не покривив душой. — Я люблю тебя, как сестру. И что бы ты ни совершила, я не отрекусь от тебя. Знай об этом. Никогда в жизни…

Принцесса Венеры растрогалась, услышав эти слова, и вновь ощутила, как в душе поднимается мутная, горячая волна немого укора. Ох, Серенити-Серенити… Чистая душа. Самый близкий человек. Как же гнусно хранить от тебя секреты!..

Наконец, Минория успокоилась. Однако на совести все еще лежал тяжкий груз — принцесса никак не могла найти в себе силы рассказать Серенити о том, что чувствует к ее жениху. Это была тайна за семью печатями, сладчайшее табу, и Венера все же понимала, что не стоит сваливать на чувствительную подругу еще и это. Проще позволить всему идти своим чередом.

«В конце концов, — горько рассудила дочь Астарты, двигаясь с Серенити к выходу из леса, — этот поцелуй ничего не меняет. Всего лишь дань традициям. Всего лишь обычай…»

На празднество принцессы не вернулись. Сопровождаемые королевской охраной, они вернулись во дворец и разбрелись по покоям. Впрочем, лунная принцесса, как и в детстве, пришла к Минории, словно чувствуя, что той все еще нужна поддержка. Пока принцесса Венеры засыпала, Серенити, глядя широко распахнутыми глазами во тьму, размышляла над тем, что же она завтра расскажет своему принцу.

На следующее утро Серенити пришла к жениху и поведала ему все без утайки. Ее тревога и обостренное чувство справедливости дали свои плоды. Речь ее была быстрой и горячей, словно от того, насколько подробно и ясно она расскажет Эндимиону о произошедшем, зависела дальнейшая судьба подруги.

— Минория ничего не должна знать, Эндимион, — произнесла напоследок Серенити, нервно сжимая в ладонях серебристо-белую ткань платья. — Я пошла против ее воли, рассказав тебе эту неприятную историю. Но выходка Адониса не должна остаться безнаказанной. Просто пойми меня правильно.