История любви одного парня (ЛП) - Лорен Кристина - Страница 52

– Обещаю, он не залетит.

Он закатывает глаза к потолку, и мама выбирает именно этот момент, чтобы войти, резко

останавливаясь в дверном проеме.

– Что? – ее голос ровный, глаза распахнуты. Я улучаю момент, чтобы оценить ее пижаму

с надписью «ЖИЗНЬ ПРОХОДИТ СЛИШКОМ БЫСТРО», выделенную радужной расцветкой и

аббревиатурой ЛГБТ,

Папа смеется.

– Ничего, Дженна. Он гулял с Себастианом, но это не то, о чем ты подумала.

Она переводит с одного на другого взгляд, хмуря брови.

– И что же я подумала?

– Что у них с Себастианом… серьезно.

Я бросаю взгляд на отца.

– Эй. Между нами итак серьезно.

– Серьезно, как влюблены? – спрашивает мама. – Или серьезно, как секс?

Я стону.

– Это станет огромной проблемой?

– Ничего из этого не станет проблемой, Тан, – осторожно произносит папа, глядя на маму.

Судя по их молчаливому разговору, я убеждаюсь, что мои родители проводят много

времени, обсуждая мои отношения с сыном епископа, чем они говорят обо всем остальном прямо

сейчас.

– Вам повезло, вы знаете, – произношу я, подходя к маме, чтобы заключить ее в огромные

объятия. Она смягчается рядом со мной, обнимая меня за талию.

– С чем же? – спрашивает она.

– Я никогда раньше не доводил вас, ребят.

Папа смеется.

– Ну, парочку инфарктов мы заработали, Таннер. Так что не обольщайся.

– Но это единственное выбило почву у вас из– под ног.

Выражение его лица становится сдержаннее.

– Думаю, это намного сложнее для твоей мамы, чем она показывает, – мама угукает в

мою грудь. – Все это подняло большое количество эмоций, много злости. Наверное, и немного

грусти. Она хочет защитить тебя ото всего.

Ребра, кажется, слишком сильно сжимают мои легкие, и я прижимаю ее к себе еще крепче.

– Я знаю.

Ее слова выходят приглушенными.

– Мы очень любим тебя, дружок. Мы хотим, чтобы ты жил в более прогрессивном месте.

– Как только я получу письмо о поступлении, я сбегу и никогда, никогда не вернусь

обратно, – отвечаю с ухмылкой.

Мама кивает.

– Я надеюсь на Калифорнийский университет.

Папа смеется на это.

– Только предохраняйся, окей? Будь осторожен?

Я понимаю, что он говорит не только о физических аспектах. Я следующим иду к нему,

обнимая его за плечи.

– Ты перестанешь волноваться за меня? Все будет в порядке. Мне правда нравится

Себастиан, но я помню о сложностях.

Мама шаркает ногами в сторону холодильника, чтобы немного перекусить.

– Итак, отложив в сторону его родителей и их чувства, ты же понимаешь, что его могли

исключить из колледжа за то, что он просто провел сегодня вечер с тобой? Церковь была намного

понимающей, когда была маленькой я, но ты же понимаешь, что кодекс чести УБЯ не позволит

ему делать все, чем бы вы там ни занимались сегодня?

– Мам, когда вы перестанете воспринимать это, как мое развлечение? – клянусь,

последнее, чем я хочу заниматься прямо сейчас, – анализировать каждую кроху, почему это все

неправильно. Я предостаточно обдумываю это ежедневно. – Проблема не в наших отношениях с

Себастианом, проблема в правилах.

Она оглядывается поверх плеча на меня, нахмурившись. Папа встревает:

– Я понимаю, что ты пытаешься сказать, но не все так просто. Ты не можешь говорить,

что только из– за несовершенства правил ты можешь творить все, что захочешь.

Кайф от прикосновений Себастиана, от того, чем мы занимались начинает стихать, и я

хочу убраться отсюда так быстро, как могу. Отстойно, что все так получается с моими

родителями. Мне нравится, что я рассказываю им все. Мне нравится, что они так хорошо меня

знают. Но каждый раз, когда мы обсуждаем это, их беспокойство нависает мрачной тенью над

светом. Оно затмевает все.

Так что я молчу. Чем больше я буду спорить, тем больше они буду невозмутимо

уговаривать. Отец вздыхает перед тем, как послать мне небольшую улыбку и поднять подбородок,

говоря: «Иди». Как будто он видит, что мне нужно сбежать и вылить весь это вечер во что– то.

Я целую маму, а затем уношусь в свою комнату. Слова рвутся из моей головы, с моих рук.

Все что случилось, все, что я чувствую, выливается из меня, принося облегчение.

Когда слова заканчиваются, чувства все равно переполняют мою грудь – вид Себастиана,

рухнувшего обратно на капот моей машины, с ленивой улыбкой от открытия – я беру стопку

стикеров и забираюсь на постель.

ДНЕМ МЫ ЗАНИМАЛИСЬ СТРОИТЕЛЬСТВОМ.

«ДЛЯ ПОМОЩИ», СКАЗАЛ ОН.

НОВЫЕ ДЕТАЛИ, НОВЫЕ МЕСТА, НОВЫЕ ЧАСТИ.

ПРОСТО ДЕЛАТЬ ЭТО И ВОСПРИНИМАТЬ, КАК ДОЛЖНОЕ.

НО ОТ ЭТОГО БЫЛО ХОРОШО, И Я СКАЗАЛ ЕМУ ОБ ЭТОМ.

ОН ПРИЛОЖИЛ ПЛАНКУ К СВОЕМУ ПЛЕЧУ

КАК ШТЫК

И Я ЧУТЬ ЛИ НЕ РАССМЕЯЛСЯ, ДУМАЯ,

ЧТО ОЩУЩЕНИЯ БЫЛИ БЫ ТАКИМИ ЖЕ, КОГДА ВЛЮБЛЯЕШЬСЯ

В СОЛДАТА НА СТОРОНЕ ПРОТИВНИКА?

Закрываю глаза.

***

Я должен был, наверное, предугадать это. Что после субботнего вечера все станет

неловким на занятиях в понедельник, потому что в промежутке между этими двумя днями было

очень много времени для церкви.

Себастиан не отрывает взгляда от чтения, когда я прихожу на Семинар в понедельник

днем, но я знаю, что он чувствует меня так же, как и я его, потому что его плечи немного

ссутуливаются, глаза прищуриваются, и он гулко сглатывает.

Даже Отти замечает. Она рядом со мной выкладывает свои книги на стол и наклоняет

голову к моей.

– Что это было? – спрашивает она, едва слышно. – У вас все нормально?

– Что? – я смотрю на него, как будто не понимаю, что она имеет ввиду, и отмахиваюсь. –

Уверен, что он в порядке.

Но внутри мое сердцебиение сбивается. Он не писал мне вчера. Не хочет смотреть сейчас.

Какое– то предчувствие, и тот наглый способ, каким я отвертелся от беспокойства своих

родителей, кажется сейчас цапнет меня за задницу.

Ашер врывается в класс с визжащей Маккеной вслед за ним, и все помещение погружается

в тишину, пока он ведет ее самым пошлым образом из возможных. Она скользит руками вниз по

его спине, не переставая хихикать, а его руки в основном приклеены к ее заднице. Их появление

такое нелепое, настолько пошло привлекающее внимание, что даже Буррито– Дейв недоверчиво

выдает:

– Чувак, серьезно?

Они целуются перед всем классом, объявляя о своем воссоединении.

– Ладно, тогда, – произношу я. Злость пронзает мою грудь. МакАшер могут открыто

выражать свои чувства по всему кампусу и, помимо краткого закатывания глаз, никого это не

волнует. Они оба мормоны, кстати, и если я не ошибаюсь, не должны вести себя подобным

образом нигде, не говоря уже о разгаре учебного дня, но разве их будут высмеивать, избегать или

угрожать? Нет. Никто не станет доносить на них епископу. Их не исключат из школы. И все же

они подпитывают хаос, снова сходясь вместе потому что, наверняка, им стало так скучно без

слухов, что неосознанно сделали то, что заставит людей обсуждать. Я готов поспорить, что

МакАшер занимались сексом во всевозможных позах, но Ашер все равно уедет на свою миссию и

вернется домой и женится на приличной, мормонской девушке – возможно, даже на Маккене – и

будет так же лицемерить об устоях Церкви СПД, как и все остальные. И тем временем, Себастиан

все не смотрит на меня во время занятия, видимо наказывая себя за наши сравнительно невинные

прикосновения в субботу.

В животе становится горько, а потом закипает.

– Думаю, что предстоящий выпускной вызвал в них любовные чувства, – произносит

Отэм рядом со мной.

– Или отчаяние, – достаю ноутбук из рюкзака и снова бросаю взгляд на Себастиана. Он

все еще не обернулся, чтобы посмотреть на меня.