Алекс Дракон (СИ) - Леванова Марина - Страница 55

— Но как такое возможно? — Алекс вопрошающе смотрел на учителя.

— За нас не переживай, малыш! Если ты согласишься с этим обрядом, то чешуйки, которые ты примешь, моментально врастут в тебя, а у нас тут же вырастут новые, потому что дар будет принят с желанием.

Алекс переводил взгляд с одного драммга на другого и не верил, что такое возможно. — Я согласен, — наконец произнёс он, вытягивая шею и пытаясь разглядеть в толпе своих друзей.

Драммги одобрительно гудели, толкались между собой и пытались как можно ближе подобраться ко входу в пещеру, где стоял Алекс.

— Тогда нужно приступать прямо сейчас, — проговорил старый Ург, поднимая голову к небу и пытаясь определить по солнечному светилу, сколько сейчас времени. — Надо успеть до наступления ночи.

Незнакомец, который всё это время стоял рядом с учителем, сделал вдруг несколько шагов вперёд и торжественно заговорил: — Моя боль по сравнению с твоей — ничто, — он резко вонзил когти себе под сердце, выдирая заживо сразу несколько пластинок, и тут же протянул их Алексу. — Прими мой дар, и пусть вы будете живы.

Алекс забыл, как дышать, наблюдая за тем, что только что проделал на его глазах старый драммг.

— Алекс, ты должен сказать: принимаю, — тихо подсказал ему учитель.

— Я принимаю, — едва выдохнул Алекс, глядя на протянутую к нему лапу.

Учитель довольно заурчал и взял пластины сам.

— Дружище Ург, ты уж постарайся как следует расписать его крылья, — довольно проговорил незнакомец, отходя от Алекса в сторону и пропуская на своё место следующего драммга.

— Будет больно. Ты готов? — спросил учитель, обращаясь к Алексу.

Тот согласно кивнул, совсем не подозревая о том, насколько на самом деле будет больно. Коснувшись его спины, первые чешуйки захлестнули страшной болью всё его тело, обдавая огнём и выжигая всё внутри, заставляя его упасть на колени и непроизвольно застонать. Сквозь затуманенное сознание он снова услышал слова:

— …прими мой дар, и пусть вы будете живы.

Он перевёл дыхание, попытался сказать нужные слова, но никак не мог собраться. Снова глубоко вздохнул и, наконец, выговорил:

— Я принимаю.

И снова жуткая боль, которая на этот раз заставила его потерять сознание.

— Алекс, очнись. Ты должен сказать, — звал его учитель.

Он открыл глаза и тихо произнёс:

— Я принимаю.

Боль врезалась, жгла и уносила его сознание в темноту. Он приходил в себя и снова проваливался в бездну, и с каждым разом, казалось, было всё хуже и хуже. Откуда–то издалека до него доносился голос учителя, заставляющий его балансировать на грани сознания и беспамятства. В какой–то момент, придя в себя на краткий миг, он снова услышал.

— …прими мой дар, и пусть вы будете живы.

Алекс не мог уже что–то видеть, он плохо соображал и совсем не понимал, что от него хотят, боль грозила окончательно погрузить его в пучину беспамятства и больше не отпускать.

— Алекс, ты должен сказать. Слышишь? Мы ещё не закончили. Алекс, очнись, — звал его учитель. — Нельзя останавливаться.

Алекс попробовал заговорить: — Я… — смог он произнести лишь одно слово. Рот был наполнен горькой слюной, и язык совсем не хотел слушаться.

— Алекс, пожалуйста, прошу тебя. У нас всё получается. Соберись!

Как они не могли понять, что ему было всё труднее раз за разом выговаривать эти слова? Не было просто сил, чтобы заставить себя говорить.

— Я принимаю твой дар, — он перевёл дыхание, громко и часто дыша, и снова заговорил. — Я принимаю ваш дар! — прокричал вдруг он. — Я принимаю у всех вас… ваш дар мне! — и окончательно потерял сознание.

Одобрительный ропот поплыл по толпе, драммги довольно кивали друг другу, подбираясь поближе к учителю в свою очередь жертвовать.

— Эх, сынок, зря ты это сказал. Так бы мы могли в любой момент остановиться, когда было бы уже достаточно, а теперь, после твоих слов, каждый, кто пришёл сюда и слышал твоё согласие, вправе отдать тебе частичку себя. Зря ты это сказал, ох как зря, — тихо ворчал себе под нос учитель, продолжая методично укладывать чешуйки драммгов на порванные крылья Алекса так, чтобы вырисовывался какой–то рисунок.

Но Алекс уже ничего не слышал, а самое главное, ничего уже и не чувствовал.

Драммги всё так же подходили и вырывали чешуйки из себя, произносили ритуальные слова, но только потому, что так было надо. Не нужно было им больше его согласия, он принял их дар, их общий дар.

Учитель посмотрел на плод своих трудов и довольно покачал головой. Оставалось закрыть всего лишь маленький кончик правого крыла. Он обратился к драммгам.

— Мне нужен всего лишь один из вас. Я почти закончил.

Недовольный ропот раздался со всех сторон.

— Прошу вас, выслушайте меня, — призывал учитель всех к спокойствию. — Мы закрыли все раны Алекса, и я уже сейчас вижу, как ваша чешуя врастает в его ткани. Все знают, что принять в себя чужеродную ткань очень больно и поэтому требует определённого мужества. Если мы продолжим это делать, то убьём его. — Он замолчал, перевёл дыхание и снова громко сказал: — Мне нужен только один из вас.

Сейчас должна была быть очередь Ларга. Он согласно кивнул и сделал шаг по направлению к Алексу.

— Ларг, пожалуйста, уступи мне своё место, — попросил его Вирг. Он не отводил взгляда и был твёрд в своём решении. — Вчера, когда Алекс от своей крови был похож на одного из нас, я поклялся, что отныне в моём лице у него есть ещё один брат. Прошу тебя.

Ларг всего лишь мгновение сомневался в правильности своего решения, а потом отошёл в сторону. Вирг благодарно проводил его взглядом и подошёл к учителю.

Когда всё уже было закончено, они осторожно занесли тело Алекса в пещеру. Учитель насильно вытолкал всех наружу и через какое–то время вышел сам.

— Друзья, возвращайтесь в свои дома. Сегодня ночью станет понятно, действует ли магия драконов. Луна набрала силу, и она должна будет помочь Алексу в этом. Завтра утром я всем сообщу, что видели мои глаза, — громко проговорил учитель.

Все, кто сегодня жертвовал для Алекса частицы себя, наотрез отказались уходить в надежде своими глазами увидеть, что их дар принят окончательно. До ночи оставалось ещё много времени, и все понимали, что если что–то произойдёт, то только сегодня ночью, когда на небосвод взойдёт полная луна и тело Алекса вынесут под её призрачный свет.

В ожидании ночи драммги остались на площадке и молились своим Светлым Богам, чтобы этот ребёнок выжил и переродился, благодаря их дару.

Гвида, уткнувшись носом в шею Алгора, тихо что–то напевала. Её брат только потом понял, что это было на самом деле. У драммгов есть старая легенда о духе, который помогает одному из них вернуться из пучин мрака, указывая ему лунным светом путь назад. Гвида напевала сейчас слова молитвы, которая якобы должна была в трудную минуту призвать этого духа.

Ближе к вечеру Алекса вынесли из пещеры и уложили на площадке. Все подняли головы и уставились на чернеющий небосвод, в нетерпении ожидая появления ночного светила. Призрачный свет луны осветил площадку и скорбное собрание. Все перевели взгляды на тело Алекса, но ничего не происходило.

Гвида всё так же напевала свою песенку, в своей наивности полагая, что обязательно будет услышана. А через какое–то время, когда проходили минуты за минутами, но ничего не менялось, слова этой молитвы по очереди друг за другом начали подхватывать и все остальные драммги.

Молитва набирала силу. Слова звучали громче, а лунный свет мерцал на чешуйках Алекса. И вдруг его тело начало светиться. Драммги благоговейно вздохнули, в священном ужасе наблюдая, как чешуйки на крыльях мальчика–дракона стали двигаться, выстраиваясь в каком–то известном только им порядке, или они не двигались, а так лишь казалось? Но сегодня ночью все, кто находились на этой площадке, впервые увидели то, что веками было недоступно никому.

— Дар принят и одобрен, — счастливо произнёс старый Ург. — Идите по домам! Отдыхайте!

Как только он это произнёс, к телу Алекса потянулись его друзья. Они подходили и ложились рядом с ним в твёрдом намерении остаться здесь до утра. Учитель какое–то время понаблюдал за ними, а потом отправился отдыхать в свою пещеру, по дороге ворча себе под нос, что мир, видно, перевернулся.