Из блокады (СИ) - Волков Константин Борисович - Страница 91

И барачники, пока несмело, двинулись ко мне.

- Оружие на землю! - я передёрнул затвор, и боль жарким пламенем ожгла покалеченную ладонь. - Слега, я не шучу, поймаешь ты свою пулю!

Остановились, кто-то даже спрятал нож за спину, но Слега почему-то не струсил.

- И стреляй, - сказал он, - всех не перестреляешь. Не боись, братва, пусть он боится. Давай с ним кончать!

"Пожалуй, на этом и всё",- безразлично подумалось мне. Остались у них патроны, нет ли - какая разница? Со мной они справятся и голыми руками. Ох, поделом. Зверей привёл? Да! Могли они ворваться в Посёлок? Запросто! А кто отбивался? Барачники. Значит, они и есть герои - вовсе не я. Ну да, я победил сколопендру - так ведь из-за меня она сюда приволоклась. То есть, я не хотел, я даже представить такого не мог, скорее всего, я, вообще, ни причём! Только чувство вины - подлая вещь, от себя его не скроешь.

Теперь дружинники, и те делают вид, что не при делах. Эх, ребятки, да кабы не я, через пару дней эти же звери явились бы по ваши души в Нерлей, и никто бы вам не помог! Теперь, значит, нос воротите?

Только никому ничего теперь не докажешь. Да и не хочу я никому ничего доказывать, идите все лесом!

Рука горит, и сочится кровью, всё труднее держать оружие, ствол "калаша" пляшет и опускается к земле; кажется, и пострелять напоследок не удастся. Пусть, настрелялся.

Клыков первым поборол сомнения и встал рядом со мной. Не бросил всё же! Я почувствовал плечом его плечо, и от того стало чуть легче.

- У тебя много патронов? - зашептал он.

- Не знаю, нет, кажется.

- Плохо, - Клыков забрал у меня перепачканный кровью и слизью автомат, а взамен сунул "макаров". - Держи! Этим тебе будет сподручнее. Стреляй, только если полезут. У них патронов-то нет, одни понты остались. Так что не дрейфь. Повоюем.

Я взял пистолет здоровой, левой рукой. Думаю, в упор не промахнусь. Клыкову я сказал:

- Уходи. Бери своих парней, и...

Договорить я не успел, толпа побежала. Барачники вперемежку с дружинниками лезли на ближайшие вышки, а из пролома в ограде к нам неслась волчья стая. Вот и случилось - звери в Посёлке.

Волки не стали преследовать бегущих, вокруг меня и Клыкова сомкнулось плотное, тёплое, оскаленное, тяжело дышащее кольцо. Спасибо, серые. Обещали помочь, и пришли. Вы всего лишь невольные, вынужденные, из-за прихотей высших для вас сил, оберегать меня, телохранители, но, так уж сложилось: сейчас вы - лесные твари - самые близкие мне существа. Я чувствую: вам здесь плохо, вы не слышите лес, вас ненавидят, отсюда хочется убраться, но вы заслонили меня, показывая всему миру вздыбленную шерсть и острый оскал.

- Не бойся, не тронут, - попробовал я успокоить напрягшегося Клыкова. На псарне заголосила свора - лишь бы не додумались пустить собак, только их, для полного счастья, и не хватает. Вдруг с вышки завопили:

- Едут! Клещ едет!

- Ура! - обрадовано закричал Слега. - Значит, сумели, нашли эшелон. Вовремя появились. А тебе, Олег, спасибо напоследок скажу; протоптал ты для нас дорожку. Может, и гад, а хорошее дело сделал. Глядишь, и помирать тебе будет не так грустно, потому что иногда помянут тебя добрым словцом. А помереть придётся, уж не сомневайся. Теперь и лесные псы не помогут. Что, ребятушки, сдадитесь по-хорошему, или чуток подождём?

Прошло минут пять, никто не рискнул спуститься с вышки, чтобы открыть ворота. Ещё через минуту в дыре, которую пробил в частоколе топтыгин, показалась физиономия: узкое лицо, нос к низу крючком загнулся, а ему навстречу подбородок выпирает. Клещ и есть. Похоже, он и согласился провести барачников к эшелону. Стоит, глазеет, пытается сообразить, что за дела у нас творятся. Побоявшись войти, Клещ исчез.

Ещё через какое-то время в ту же самую прореху спокойно зашёл Партизан.

- Только попробуйте! - предупредил он, автомат в его руках посмотрел сначала в сторону одной вышки, потом другой. - Если кто дёрнется, разнесём тут всё к чертям собачьим. Вы меня знаете.

Лесник спокойно подошёл к воротам и распахнул створки. Знакомый мне броневик, натужно урча и пуская чёрный дымок, въехал в Посёлок.

Автомобиль развернулся и замер. Открылся верхний люк, и Ренат встал к пулемёту. Ствол оружия покрутился из стороны в сторону, а потом уставился на ближнюю вышку.

Следующим из машины, чертыхаясь, вылез Савка. Он пнул колесо:

- Длянь железная, ломался всю дологу.

- Я смотрю, весело у вас, - Степан захлопнул дверцу и оперся плечом о броневик. - Ехали мы, ехали. Так бы мимо, по краешку, и проскочили, а тут деревья поперёк дороги навалены, из кустов чуть стрелять в нас не начали! Насилу с этим делом разобрались, сюда подъезжаем - ещё интереснее: зверьё побитое, монстрятина дохлая, дыра в заборе. Такое веселье, и без меня! Нет, ребятки, больше я вас без присмотра не оставлю.

- А Клещ? - растерянно спросил Слега.

- Клещ-то? - ухмыльнулся Партизан. - Клещ, выходи. Народ требует.

- Думали, я вас до эшелона поведу? Вот вам! - вылезая из машины, сказал ехидно Клещ, он вскинул правую руку, а левой ударил по сгибу локтя. - Сначала другана моего Лёшку угробили, а после ко мне припёрлись! Один раз я сводил вас до Ударника, так вы Сычу там кровавую баню устроили, а потом мне угрожали, чтобы, значит, молчал. Решили, что испугаюсь, и дальше на вас пахать буду? Не таков Клещ. Завёл дураков на болотные выселки, и дёру. Одному-то сподручнее через лес ходить, чем со стадом баранов за спиной. Спасибо, что путь мне нарисовали, я с вашей картой до эшелона дошёл, будто по бульвару прогулялся. Думал там смутные времена пересидеть, посмотреть, как дела пойдут, а после уж решать, что делать дальше. А тут Партизан заявился.

- Вот это поворот, - сказал Клыков, а потом, уже громко, чтобы на вышках услышали. - Вы спускайтесь, спускайтесь. Бросайте оружие, и по одному ко мне...

- Эх, - попенял я Степану, - опоздали вы. Такое веселье пропустили...

А сам с детской обидой подумал, что все мои усилия теперь обесценились - парни бы приехали на броневике, и всё без меня и моих зверей порешали. Надо было лишь немного подождать. У меня ещё хватило сил бросить вслед уходящей волчьей стае: "спасибо, братки!", а потом в глазах потемнело и я осел на землю.

* * *

- Сволочи, - Клыков, сжимая кулаки, щерился на Слегу, - сволочи! Я ж вас к стенке... я ж вас голыми руками...

Дружинники уложили на мокрую траву тела казнённых товарищей и бойца, погибшего во время недавнего штурма участка. Ещё четверо - трое граждан и один барачник - разметались на мокрой земле поодаль. Их нашли возле правления, там, у стены они лежали с перерезанными глотками.

- За что? - поинтересовалась Ольга, мрачно глядя, как дружинники бережно, стараясь выбрать место посуше, укладывают тела друзей, и заботливо накрывают покойников отобранной у барачников одеждой.

- Удрать хотели, - хмуро пояснил Слега. - К вам уйти. С оружием. Да словили мы их. Вот, значит, за дезертирство, по законам революционного времени и вздёрнули.

- А этих? - Ольга кивнула на четыре трупа. - Тоже по закону?

- Конечно, - подтвердил барачник, - мы ж не беспредельщики. Эти трое - мародёры, пытались из больницы лекарства украсть. А вон тот, наш, видно, лишнего перебрал. Не знаю, что ему примерещилось, а только начал из автомата палить, чуть Пасюка не пришил. Пулю для таких жалко, а виселица оказалась занята. Вот и...

- Ясно, - мрачно сказал Клыков, - И где же Пасюк? Ещё не сдался? Лично повешу гада. По закону революционного времени! Слега, мы заходили в общежитие. Скоро там начнут умирать. Стариков-то за что?

- Их-то? Они сами почему-то мрут. Тяжёлых из больницы туда перевели, чтобы, значит, место не занимали, а они помирать начали. Мы ж не звери, кого могли, подлечили...

- И много умерло? - спросил я.

- С утра было пятеро, а сейчас и не знаю.

- Понятно, - равнодушно сказал я, сил для переживаний не осталось. - Значит, что делать? Значит, живых надо в больницу, а мёртвых похоронить. Асланяна бы сюда, чтобы копал могилы, глядишь, и понял бы, что натворил. Нет здесь Асланяна, придётся, Слега, тебе. Бери дружков, и вперёд. А к больным ведите врачей. Надо спасать.