Сладкая добыча (СИ) - Другая Елена - Страница 13

- Как, что? То, что и полагается делать любому приличному оборотню – граблю, убиваю и насилую, по мере своих скромных сил и способностей.

- Уж мне мог бы это не говорить! – в сердцах тогда выкрикнул Лоренс, хотя и сам понимал, что делал оборотень в лесу – охотился, конечно же, и поедал животных.

Во время их вечерних разговоров за чашкой чая он пояснил для себя множество интересующих его моментов, особенно касающихся деторождения. Зиг охотно рассказал, что приплод у оборотней неизменно рождается в виде самых обычных детей. Отличие в том, что это всегда одни лишь альфята. Почти никогда, чтобы один, чаще от двух до трех, реже бывает пять. Чем больше детенышей, тем они меньше по размеру, отчего альфята совсем не теряли своей жизнеспособности. С момента рождения они сразу могли ползать и кусаться молочными зубками. Иногда попадался такой агрессивный выводок, что они прогрызали до крови соски кормящего папы, поэтому приходилось с первого дня для них варить мясную кашку.

Омежки в семьях оборотней не рождались, а если такое вдруг случалось, то это была большая беда. Дело в том, что омежка появлялся только в выводке с другими альфами, и часто просто погибал от их укусов, так как круглосуточно присматривать за выводком было невозможно.

Поэтому в клане оборотней существовал нерушимый обычай – сразу же топить новорожденных омежек в воде, чтобы они не мучились сами и не мучили своего папу. Чаще всего папе и не говорили, что в выводке был омежка, просто тихо от него избавлялись.

Чтобы продлевать свой род, оборотни без всяких мучений совести воровали юных омег из городов или деревень, что имело под собой политическую подоплеку. Оказывается, между оборотнями и правительством уже много веков существовал определенный договор. Лесные зверюги могли иметь не более трех выводков за всю жизнь. За это им позволялись безнаказанные грабежи, бесчинства и воровство омег. Если бы численность оборотней превысила установленное договором число, тогда произошла бы капитальная зачистка, чего они допустить не могли.

Все эти знания Лоренс собирал по крупицам. Зиг не был особенно разговорчив и весьма неохотно делился самым сокровенным.

Наступила весна. Зелень в лесу была настолько буйная, а воздух настолько свежим, что Лоренс ходил, будто одуревший от счастья. К тому же он точно понял, что не забеременел в ту течку, которую провел с Зигом. Облом-хрен-трава, которую заварил ему альфа, каким-то непостижимым образом помогла, и Лоренс оказался пустой.

И все же было горе, которое лежало у него на сердце тяжелым камнем. Ведь альфа, который, получается, был его истинным, являлся убийцей и людоедом! Вот как жить с таким, хоть тот пока и добр к нему? А вдруг Зига охватит обычное, собачье бешенство, или он просто оголодает до такой степени, что передумает?

И второе. Мысли о родителях. Лоренсу постоянно снились папа и отец. Он мысленно разговаривал с ними, пытался успокоить и после всех этих кошмаров просыпался со влажным от слез лицом.

- Давай поедем в город, – постоянно ныл Лоренс по вечерам. – Ведь Ани и твой старший брат живут, и у них все нормально!

Зигфрид недовольно фыркал, нервно чесал уши и вжимал голову в плечи.

- Нормально? То, что мой брат запал на этого омегу, ты считаешь нормальным? Нет. Мне никогда не нравился Ани. Они не истинные, не такие, как мы с тобой. Ани просто очень хитрый, он поработил и приручил волка. А я не такой, я – свободный, и никогда не буду есть собачий корм.

- Значит, наш переезд в город совсем невозможен? – ледяным тоном спросил Лоренс, разом обратившись в снежную королеву.

Зиг, заметив холодность омеги, тут же заюлил.

- Ну почему? Для этого нужны другие составляющие. Нам необходим выводок, наши альфята. Вот будет у тебя следующая течка, вдую я тебе по самые уши, потом ты родишь мне щенков, тогда и посмотрим. Ведь, если мы приедем в город, нам будет необходимо, чтобы твои родители меня приняли! А это невозможно без наших совместных детей и твоего заступничества. У Ани все происходило именно так. И ты должен будешь находиться на моей стороне.

Лоренс замер, осмысливая все эти слова. Он давно уже сходил с ума в этих убогих стенах. Назад, в город, к родителям, ему хотелось безудержно. Он не сомневался, что, попав домой, сможет отстоять перед ними свои права на любовь и брак, а также, превратить Зига в цивилизованного и приличного альфу. Эти мысли его не отпускали, и он снова всем своим существом отдался мечтам о побеге.

Тем временем они жили размеренно и скучно. Каждый день одно и то же, без перемен. Восход, уход Зига в лес, домашние дела, закат, чаепитие, разговоры, совместное ложе. И все.

Правда, с приходом весны, у Лоренса вскоре появилось новое развлечение. Так как он не ел теперь никакого мяса, Зиг заставил его освоить рыбалку. Быстрая и узкая река находилась совсем рядом от дома. Волчьи стаи давно покинули лес, переместившись в долину, и возле их дома стало вполне безопасно.

Лоренс от скуки не на шутку увлекся рыбалкой. Теперь он поднимался рано, вместе с Зигом. Оборотень вез его на своей спине к месту ловли, где омежка устанавливал удочки, расстилал покрывало, лежал, смотрел на спокойно текущие воды, блаженно щурясь на теплом солнце. Иногда, когда поплавок начинал дергаться, приходилось резко вскакивать и кидаться к удочке. Тогда, если повезет, можно было вытащить приличных размеров рыбку им обоим на ужин, и Лоренс чувствовал себя настоящим добытчиком.

В одни из теплых дней он так и проводил время на берегу, загорая, нежась в солнечных лучах, поглаживая себя по животику и плечам, в предвкушении ласк своего альфы.

И вдруг он услышал какие-то странные звуки. Словно завороженный, он приподнялся на локтях на своем покрывале и уставился вперед. Рассекая водную гладь, мимо мирно и тихо и проплывали туристы, их было не менее двадцати человек в пяти лодках по четыре седока. Очевидно, какая-то любительская организация осуществляла по реке семейный сплав. Совсем маленький ребенок, приподнявшись на крепких ножках, приветливо взмахнул Лоренсу рукой, словно приглашая его к ним на борт.

И тут в омегу словно бесы вселились. Он в момент забыл про удочки, покрывало, своего альфу. Он бросился в воду и, загребая руками и ногами, поплыл в сторону последней из лодок. Вскоре его подхватили сильные руки альф и втащили за борт.

- Помогите мне, – разрыдался Лоренс, вжимаясь в колени своих спасителей. – Я заблудился в лесу, меня давно разыскивают.

- Все хорошо, – кивнул ему пожилой и бородатый альфа, очевидно командир экспедиции, чья лодка замыкала клин. – Успокойся. Теперь ты в полной безопасности.

====== 11. Сплав по реке. ======

Некоторое время Лоренс в полной прострации наблюдал, как за изгибом реки постепенно исчезает золотой пляж, на котором он так полюбил рыбачить, и где остались все его рыболовные снасти и расстеленный на песке плед. Невольно он сделал движение, чтобы броситься назад в воду, поддавшись панике. Он уплывает? Он бросил Зига? Нет, этого просто быть не могло!!! Омегу вдруг пронзила острая потребность вернуться назад, но сильные руки командира удержали его и, преодолев сопротивление Лоуренса, отпихнули назад, на дно лодки.

- С ума сошел! – гневно гаркнул он. – Куда лезешь? Лодку перевернешь! Сиди смирно!

Лоренс покорно замер и принялся всхлипывать, беспомощно озираясь. Он понимал, что совершил большую ошибку, которая могла оказаться непоправимой. Потом он уныло принялся разглядывать людей, которые оказались в лодке вместе с ним. Помимо главы экспедиции, пожилого и бородатого альфы, рядом с ним находился другой альфа, несколько моложе, с противными рыжими усами, как у таракана. Лоренс перевел взгляд на корму. Там сидели двое омег. Один из них, средних лет, держал на руках маленького ребеночка, а второй оказался возраста Лоренса, омежка потрясающий красоты, сероглазый шатен с вьющимися волосами, который с нескрываемым любопытством глазел на Лоренса.

Некоторое время они плыли в полном молчании, течение быстро уносило Лоренса прочь от пляжа, домика в лесу, от оборотня и прежней жизни с ним. Вскоре направление ветра сменилось, и бородатый альфа вдруг начал тщательно принюхиваться. Он, подозрительно морщась, ловил ноздрями поток воздуха, потом пригнулся и двинулся к Лоренсу, после чего, тщательно его обнюхав, резко отшатнулся.