Вернуться в сказку (СИ) - "Hioshidzuka" - Страница 196

Анна с девочкой стоят неподалёку и переговариваются о чём-то. Тихо-тихо, ничем не нарушая порядок в зале. Цветы уже положены к другим букетам, и теперь девочка не выглядит так строго и серьёзно. Проходя, как бы случайно, мимо них, он слышит — жена и приёмная дочь графа Хоффмана пытаются подобрать наиболее удачное имя ещё не родившемуся ребёнку.

— Я слышала, — шепчет девочка как можно тише, — что отца графа зовут Дэвидом, мне кажется, он будет рад, если ты назовёшь ребёнка в честь него.

Анна удивлённо смотрит на падчерицу и, немного подумав, кивает. Джон с укором смотрит на неё, но девушка этого не видит. Она целиком погружена в хлопоты, которые предвещает ей рождение ребёнка. Разумеется, она не может думать ни о чём, кроме этого. И отчего-то Сендлеру думается, что хорошо, что Анна не стала его женой. Пожалуй, для них обоих это лучше. Во всяком случае, Хоффман вряд ли будет ругать жену за то, что та проявила недостаточно сочувствия к какой-то совершенно чужой ей даме, а Джон, наверное, обошёлся бы с Анной в этом случае слишком строго.

Сендлер думает, кем же является отец Георга. Должно быть, тоже какой-нибудь высокопоставленный чиновник. Впрочем, какое «должно быть»? Разумеется, это было так, иначе как граф мог добиться таких высот в своей карьере. Впрочем, кого это интересовало сейчас? Граф Георг Хоффман был блестящим представителем высшего сословия, прекрасно образованным, вежливым, учтивым, умеющим выходить из любых ситуаций, красивым, некогда — самым завидным женихом королевства. А что оставалось Джону? Обедневший дворянин, которого в секретари то брали из милости. Он мог бы, пожалуй, пойти гувернёром, если бы денежная ситуация в его семье совсем его прижала, но пойти на это он осмелился бы только в этом случае. Гордость никак не могла позволить молодому человеку решиться на этот шаг.

— Да? — на лице графини появляется улыбка. — Да, это будет весьма неплохо. Спасибо, милая Юта. Если родится мальчик, я обязательно назову его Дэвидом.

А потом — Сендлер не знал толком, сколько прошло времени, но обычно такие церемонии длились не менее часа — гроб был закрыт. Большая часть людей, присутствовавших на прощании уже отправилась в поминальный зал. Разумеется, Джон останется здесь. То, что клир Тайрис взял его на эту работу, уже считалось огромной удачей. Милостью со стороны клира. Ни в коем случае нельзя было пренебрегать этим. Нужно было быть постоянно благодарным…

Гроб подхватывают и уносят куда-то. Наверное, это занимает не так уж мало времени, но Джону кажется, что проходит всего несколько минут. Он уже давно потерял счёт времени. Из-за чего так случилось? Неужели, из-за этой глупой красотки Хайнтс, которую хоронили сегодня?

Алесия Хайнтс обожала танцевать, обожала кружиться в своих роскошных юбках по залу и громко, искренне смеяться. Её и хоронили в прекрасном бальном платье. Не свадебном, как это было принято, а именно в бальном. Её голубые глаза почти всегда смотрели весело, а красивый рот почти всегда улыбался. А теперь никто не увидит больше даже её лица. Не того, которое было написано на картинах, а живого, радостного, отражающего бурю эмоций, вероятно, происходящих в душе. Племянница короля Алана была обворожительна, прекрасно понимала это и беззастенчиво этим пользовалась. Пожалуй, жаль, что судьба обошлась с ней так жестоко…

***

Анна за эти несколько месяцев совершенно отвыкла вставать рано. Можно было нежиться в постели сколько угодно, лежать, наслаждаться мягкими подушками, одеялом… Георг обычно всегда уходил раньше. Никто не торопил Анну, не заставлял её подниматься, не опрокидывал на неё стакан воды, как в детстве обожал поступать Леон… Теперь — у неё своя жизнь. И она обязательно постарается стать настолько счастливой, насколько это только возможно. В доме отца всегда было тесно, вокруг всегда было полно суеты… В доме графа всегда было тихо. Ничто не нарушало покой этого огромного здания. Малышка Юта училась и играла в отведённых ей для этого комнатах и ни разу не зашла на территорию Анны без разрешения. Она была милой и доброй девочкой. Не спорила, слушалась, не пыталась как-либо соревноваться с женой своего опекуна… Эта жизнь была спокойной, не содержала того постоянного напряжения, как это было с жизнью в родном доме. И графине нравилось это спокойствие.

Наверное, уже минут пятнадцать Анна смотрелась в зеркало. Теперь она могла себе это позволить. Могла выбирать из этого огромного множества платьев то, которое ей нравилось больше всего… Графиня одёргивает себя — они с Ютой сейчас поедут на похороны. А это означает, что следует думать совсем не о нарядах. Георгу была дорога эта Алесия. Значит, следует приехать и отстоять всю церемонию, не сказав ни слова. В конце концов, эта девушка умерла, а значит, точно не является теперь соперницей Анны. Стоит отнестись к ней снисходительнее. Как и к маленьким слабостям мужа. Глупая гордость ничего не стоит. Через неё можно переступить. Куда легче, чем потом пытаться ужиться с совершенно чужим и озлобленным против неё человеком… Анна смотрит на своё отражение в зеркале. Что же… Она достаточно красива в этом чёрном платье. Пожалуй, куда более красива, чем людям пристало быть на похоронах. Что же… Она же должна хоть как-то отомстить этой Хайнтс. Пусть таким способом. Анну уже мало что волновало в этом плане. Она появится там — среди всех собравшихся на прощальную службу Алесии Хайнтс — и будет такой, какой её учили. Покорной. Кроткой. Беспрекословной. Но гордой. Теперь она уже больше не скромная девица Истнорд, а графиня Хоффман, жена одного из самых известных и влиятельных людей в королевстве.

Юта показывается в дверном проёме. Милая девочка. Анна в который раз думает, что ей сильно повезло с этим ребёнком. Она совсем не такая, какой, наверное, была бы сама графиня, попади она в такую же ситуацию.

— Джек просил передать вам, что карета подана, — произносит девочка тихо.

Графине только и остаётся кивнуть. Всё-таки, что за странный ребёнок… Надо как-нибудь осторожно поинтересоваться у Георга, где он её подобрал. Впрочем, сейчас она выглядела точно так же, как выглядели дочери многих богатых людей — аккуратно причёсанная, в дорогом бархатном платьице. Разве что глаза выдавали в этой девочке сироту, ребёнка, которому досталось меньше заботы и любви, чем должно было достаться.

Сколько проходит времени, прежде чем они с Ютой оказываются в нужном месте? Не более часа, пожалуй. Кажется, на церемонии должен появиться Леон… Анне так хочется повидать его снова. Георг не запрещал ей видеться с братом, конечно, нет, но ей постоянно казалось, что не правильно, странно… Да что уж там… Пусть её муж, граф Хоффман, не является слишком ревнивым человеком, но ей самой не слишком удобно чувствовать себя вечно виноватой.

В так называемом прощальном зале, действительно, оказался Леон. Правда. Анне так и не удалось подойти к нему и поговорить. Брат не видел её. Или делал вид, что не видел. Юта чувствовала себя в данной обстановке весьма неуютно и… Анна с ужасом отметила, что к ним слишком близко подошёл Рой Данл, тот самый, за которого её отец пытался её выдать. Сколько там было неудачных женихов? Наверное, пять или шесть. Рой стоял прямо перед ней, а ещё ей казалось, что она мельком увидела Джона. Того самого Джона Сендлера, отец которого спустил Леона с лестницы.

Юте оказалось очень интересно думать над именем ребёнка. Будущего ребёнка Анны и Георга. Девочка скорее побыстрее увидеть братика или сестрёнку. Что же… Оказалось, что Юта — наименьшая из проблем в браке с Хоффманом. Она была послушной и аккуратной, никогда никому не возражала и не устраивала скандалов. Что ещё нужно было новоиспечённой графине? Дэвид… Неужели, отца Георга действительно звали так? Анна и не знала. Её муж ни разу не упомянул его в разговоре с ней. Может быть, он умер и графу тяжело о нём вспоминать?

— Дорогие дамы, — улыбнулся товарищ Роя, — не согласитесь ли вы провести с нами вечер?

Юта поспешно сделала шаг назад и спряталась за спиной Анны. Графиня с раздражением посмотрела на Роя, а потом на его друга. Взгляд последнего кажется ей достаточно знакомым. Кажется, она могла где-то его видеть, но… До чего же противным и мерзким казался этот человечек со всеми его ужимками и гримасами.