Вернуться в сказку (СИ) - "Hioshidzuka" - Страница 179

Она тяжело вздыхает и встаёт со своего места, с укором смотрит на друга и выходит из кабинета, даже не думая попрощаться. А Георг так и остаётся стоять и смотреть в окно, желая как-то расслабиться, отдохнуть и убежать от своих собственных мыслей.

Комментарий к II. Глава двадцатая. Восьмой обрывок иллюзий.

*Кипелов – Я свободен

========== II. Глава двадцать первая. Девятый обрывок недуга. ==========

Силы ада!

Или рая?

Зло, добро —

Их ведь тесно в клубок сплело!

В чем причина?

Я то знаю:

Зло — личина

Добра, а добро и есть зло!

Как отличить

Зло от добра?

Дьявол в ночи…

Ангел с утра!

Зло процветает продажей добра,

Всех подкупая подряд:

Вот и поди, разбери — где рай, где ад!

Ждать свыше благ —

Это старо!

Что хуже зла?

Только добро!

Нудно твердит о добре лицемер,

Вас развращая вдвойне:

Вот и попали вы в руки Сатане!

Поставь на зло иль на добро —

Смотри, не проиграй:

Яблоком Ева с Адамом разрушили рай!

С тех пор идет извечный бой сил добра и зла:

С кем будешь ты, и на чьей стороне — выбирай!

Добром мир богат

На первый лишь взгляд:

Что люди творят —

Здесь царствует ад!

Зло наступает

Добро уступает!

Оно суеверно,

А зло — достоверно!

Добро безнадежно

А зло так надежно!

Добро — безысходно

А зло — так доходно!

Дарите добро!

Все зло будет тут

Я не герой!

Как ваш — Робин Гуд!

Зла не унять,

А добра — не понять!

Так что, зло — принимай!

А добра пожелай

Лишь врагу! *

Настоящее время…

История мира часто вершится в кабинете одного лишь человека. В небольшой комнатке, которая вряд ли особенно больше какой-либо другой. В комнате с большими окнами, тяжёлыми гардинами и монолитными стульями и столами… В комнате, где редко бывает слишком темно или слишком светло — всегда царит некий полумрак, что-то среднее между так называемыми «темно» и «светло»… Нередко, история вершится в богато украшенных кабинетах королей, герцогов, графов… Нередко именно в этих комнатках происходит то, что можно считать как началом войны, как началом мира… Не всякий человек может выдержать тот спёртый тяжёлый воздух этих душных кабинетов, в которых, кажется, происходит вся жизнь и вся жизнь пролетает, будто бы зря… Иногда кажется, что стены начинают давить на человека, заставляют его чувствовать себя не только не защищённым от всех внешних опасностей, но и как будто бы ещё более уязвимым. Ковры с яркими причудливыми узорами, после некоторого времени кажущиеся до ужаса раздражающими. Дубовые грубые столы, слишком простые, но зато очень крепкие. Альфонс Браун не знает, сколько этим столам лет, впрочем, когда он появился в этом дворце впервые, они уже находились в кабинете и служили его неотъемлемой частью. Ал не стал ничего менять со времени своего появления на троне. Впрочем, парень прекрасно помнил, что Генрих был ростом ниже его, так что, вряд ли эти деревянные монолиты были приобретены именно им. Кажется, леди Джулия была сестрой того короля… Впрочем, Альфонс не собирался лишать её статуса принцессы, эта женщина явно и не собиралась претендовать на трон, да и самому Алу это так уж важно не было. Парень первое время очень скучал на этих всех приёмах, собраниях, где он был обязан не просто изредка появляться, но быть главным действующим лицом. Поначалу это очень сильно утомляло, а потом… Потом он стал привыкать. В конце концов, надо же ему было хоть как-то отвлекаться от этой гнетущей скуки, которая преследовала его постоянно. В королевстве Орандор всегда было скучно… Тут не было ничего, что было так привычно и дорого Алу на Земле. Не было ничего, чем он мог заняться у себя дома. Не было никого, с кем он мог бы поговорить так же откровенно, как и с Марией. Леонард многого не понимал из того, что Альфонс пытался ему рассказать. В конце концов, парень сам не заметил, когда это произошло, эти бесконечные вечера, приёмы, собрания стали нравиться ему, более того — он стал чувствовать их необходимыми. Теодор Траонт был в отъезде. В последнее время, он бросил свой затворнический образ жизни и всерьёз занялся управлением королевством.

Ал не был приучен ко всем этим церемониям и тонкостям… И пока Теодор занимался самым важным — политикой, Альфонсу приходилось изучать то, что он не имел возможности изучить, родившись на Земле. Вершить историю мира ему никогда прежде не хотелось, как не хотелось и быть первым в чём-либо, лучшим… Теперь же всё это представлялось ему другим. Другим он представлялся и сам себе… Альфонс шагнул снова, оказался перед громадным столом, стоявшим в этом кабинете, и почему-то он сам себе представлялся тем самым королём, отцом Генриха, Джулии и Теодора, который когда-то правил здесь…

Розе бы никогда не понравились такие его мысли. Но что Роза? Плевать на неё — мнение Марии всегда следовало ценить больше, а Мария сама была такой, Ал знал её лучше, чем кто-либо, для этой девушки тоже важны были первенство, лидерство, власть, слава. Он прекрасно знал её. И в Орандоре она не осталась только потому, что не хотела позволять кому-то ей управлять. Орандор… Парень был так сердит на Малуса, когда тот посадил его на трон, но сейчас, сейчас ему казалось, что демон поступил очень правильно, что никому, кроме него, Альфонса Брауна, не было суждено править этим королевством. Теперь ему казалось, что он один был достоин управлять этими людьми, распоряжаться их жизнями и судьбами. Ал никогда не думал, что когда-нибудь станет королём. Конечно. Это было чем-то на уровне фантастики. Как было нереальным и само существование такого мира, как Осмальлерд. Альфонс так же никогда бы не подумал, что нечто подобное может существовать.

История мира нередко вершится лишь в одном кабинете. Именно в этой комнатке часто решаются судьбы людей. В пустой звенящей тишине, между этих книг и до жути ненужных и до безумия важных одновременно бумажек. И Альфонсу теперь очень хотелось, чтобы история вершилась в его кабинете, а не в чьём-либо другом. С тех пор, как Мария исчезла, Теодор уехал по своим делам, а Алесия перестала появляться во дворце, Ал чувствовал себя одиноким. Леди Траонт тоже редко бывала здесь теперь. Все её мысли были заняты собственными делами и до молодого короля ей не было никакого дела. Альфонс чувствовал себя потерянным и чужим в этом мире раньше, но теперь… Королевство, за которое он был в ответе разваливалось на куски, и нужен был кто-то, кто был бы способен это остановить.

После того случая с нападением, Альфонс начал понимать, зачем именно он здесь. Его будто подменили. Ему хотелось участвовать во всём, что касалось управления королевством, ему хотелось быть первым во всём, ему хотелось быть лидером во всём, ему хотелось быть единственным во всём… Ал никогда раньше не замечал за собой тщеславия. Он никогда не был тщеславен. Напротив, всё всегда доставалось Марии, более бойкой, более энергичной, часто более эгоистичной в своих желаниях. Именно она командовала в их играх, хоть Алу не всегда хотелось это признавать, именно она всегда была полна самых безумных идей. И именно ей чаще всего доставалось за их общие шалости. По Марии он скучал. Скучал очень сильно в первые дни их расставания, боялся за неё. Теперь же, после того происшествия с Алесией, ему приходилось самого себя убеждать в том, что он скучает по этой девушке. Конечно, они были друзьями, конечно, они всегда были очень близки, даже пожалуй, больше, чем просто друзья, они были братом и сестрой, но… Альфонс Браун чувствовал доселе неиспытанное им чувство — ему до смерти не хотелось делиться. Делиться властью, богатством, приобретёнными им. Ему до смерти не хотелось отдавать трон. Ал никогда раньше не замечал у себя жадности. Быть может, поэтому, с этим чувством было так трудно бороться? Никогда ещё до этого момента Ал не замечал у себя этого гнетущего чувства, когда прекрасно понимаешь, как всё должно быть, но до безумия хочешь, чтобы всё было совсем не так, когда хочешь, чтобы твоим было всё, что только возможно. После своего пробуждения после того случая Альфонс долго лежал в постели и не видел ровным счётом ничего, кроме белого потолка своей спальни, но, встав с кровати, парень ощутил такой прилив сил, какого у него не было, пожалуй, ни разу в жизни. Ему хотелось что-то делать. Хотелось быть в курсе всех событий, которые только могли произойти. Брауну порой самому казалось, что его подменили. Он будто заново родился. Всё то, что никогда не было интересно ему, стало почти необходимым. За то время, которое не было Теодора Траонта, он успел собрать три совета, а так же, посетить большую часть министерств с целью проверить работу своих министров, которые на поверку оказались самыми обычными лентяями и мошенниками, которых он, разумеется, был настроен сменить сразу же, как найдёт подходящую кандидатуру. Ал ни разу в жизни не чувствовал себя настолько заинтересованным. Будто бы, сейчас, здесь он решал судьбу собственного мира, а не чужого королевства Орандор, которое и знакомо то было ему едва-едва… Пожалуй, всё-таки, он скучал по Марии. Скучал по её безумным выходкам, по наглой улыбке, по вечно смеющимся глазам…