Вернуться в сказку (СИ) - "Hioshidzuka" - Страница 155

Людей же вампиры не любили больше, чем сильфид. «Вздорные и постоянно спешащие на встречу своей гибели, не умеющие скрывать своих пороков, за которые они никогда не смогут спокойно отойти в мир Духов» — так говорили о людях вампиры и эльфы. Наверное, они были правы, но Рогду, всё равно, казалось это безумно обидным.

— Только вот это совсем не «река». Этот символ обозначает «долина», — говорит вампир совершенно спокойно, будто вовсе не сердится. — Символ «река» не включает в себя этих чёрточек и произносится совсем по-другому.

Рогд слушает внимательно, но понять ничего не может. Герцог знает этот язык. Прекрасно знает. Даже лучше, чем знает реоним и оридит, те два древних языка, которые Айстеч учил когда-то. Грацеда специалист по пророчествам и легендам, кажется, он знает их все. Этот язык, которым написано это пророчество, которое Рогду поручили расшифровать сегодня, кажется красивым. Не то что реоним, простой, несколько грубоватый язык, которым, кажется, нельзя выразить, вообще, никаких эмоций. Сами символы реонима были настолько простыми, до жути простыми и однообразными, что иногда становилось просто тошно. Оридит был немного сложнее и интереснее, но он, всё равно, был уже привычным. Рогд нередко переводил с реонима и оридита, пожалуй, знание древних языков можно было отнести к его преимуществу над братом — Мердофу языки никогда не давались. Даже реоним. Мердоф стучал кулаком по столу, злился, но сделать ничего не мог, в то время как Рогд, не прилагая обычных для него усилий, достаточно быстро сумел овладеть ими.

Рогду интересно было слушать герцога Грацеду, тот много знал и не меньше этого умел. К тому же, вампирский герцог был вежлив в общении со всеми. Айстечу нравилась эта почти ледяная вежливость, которая сопровождала герцога всегда и везде. Она, отчего-то, внушала ему ещё большее уважение.

— Мне нужно, чтобы ты навестил одну мою знакомую, — продолжает Вэлэриу. — Её зовут Джулия Траонт, и она живёт в поместье Треонор, в Орандоре.

Джулия Траонт… Это имя было знакомо Рогду. Впрочем, назовите хоть одного человека на всём Осмальлерде, кто не знал бы эту женщину. Вряд ли такой, вообще, найдётся. Леди Джулия Траонт, герцогиня, дочь первого короля династии Траонт, сестра второго, самая богатая и влиятельная женщина в мире. Её называли сумасбродкой, возможно, оно так и было. Говорили, леди Джулия была весьма щедра к друзьям и имела неплохое чувство юмора, впрочем, могла быть очень резкой к людям, в которых ей что-то не нравилось. Но, в любом случае, она была самой влиятельной и богатой женщиной в мире. Рогд хотел бы увидеть её. Её, эту знаменитую леди Траонт.

— Она должна получить одну вещь, — говорит герцог. — Думаю, герцогиня обрадуется, когда увидит её.

Вэлэриу Грацеда протягивает парню небольшую деревянную шкатулку, на которой выгравирован герб самого вампира — клинок, вокруг которого обвита роза. Вообще, роза была алой, наперекор гербу Ричарда Родвика, где была изображена белая, но здесь этого не видно. Рогд кивает и берёт шкатулку в руки. Грацеда раздражённо шикает на него, когда Айстеч не слишком осторожно кладёт шкатулку в рюкзак. Что там такое, что вампир так беспокоится? Не может быть, чтобы там оказалась какая-нибудь безделушка. Герцог не беспокоился бы просто так.

— Я, как-нибудь потом, расскажу тебе обо всём, — произносит Грацеда, задумчиво глядя на перстень, который он только что снял с пальца. — Обязательно расскажу, Рогд. Но сейчас мне нужна просто твоя помощь. Не задавай вопросов.

Рогд кивает. Пожалуй, стоило послушаться старого вампира. Он всегда выполнял свои обещания и то, что ему была нужна чья-то помощь, было неслыханным. Стоило помочь герцогу. Тем более, он собирался потом рассказать какую-то историю, обещающую быть очень интересной. К тому же, это, видимо, была не просто легенда, а история из жизни самого Вэлэриу Грацеды. Он прощается со старым вампиром и уходит, чтобы выполнить его поручение.

— Я когда-нибудь расскажу тебе обо всём, — шепчет Грацеда. — Тебе одному интересны сказки вампирского герцога…

Вампир грустно смотрит на дверь. Когда-то, он много путешествовал, много повидал. Сейчас обо всём этом оставалось только грезить. Он, действительно, уже старик. Брат Рогда прав в этом. Восемнадцатилетний мальчишка, полный надежд на светлое будущее — Грацеда отдал бы многое, чтобы снова стать таким. Люди не понимают своего счастья и никогда не поймут. Умирать раньше, чем вампиры, маги и эльфы. Это был дар. Дар небес, предоставленный им. Они видели меньше. Понимали меньше. Страдали меньше. И их души отправлялись в чертог Спокойствия, а не в чертог Бездны. Иногда, маги и вовсе были обречены на вечное воскрешение, правда, в других телах, новых, чужих им. Грацеда не был так уж стар для вампира. Ему, возможно, предстоит умереть только через много-много десятков лет. Он завидовал людям. Завидовал их ранней смерти. Он сам хотел бы уже давно лежать в могиле…

— Не понимаешь Хоффмана, Рогд… — бормочет Вэлэриу в пустоту. — Не понимаешь, почему он торопится, хотя ещё так молод. Ему ведь осталось куда меньше, чем кому-либо. А мне — куда больше.

***

На улице ещё было тепло, погода стояла летняя, и было совсем не понятно, что скоро уже лето закончится и наступит осень. Ничто не выдавало скорого наступления осени. Дети на улице бегали так же, как и обычно, крестьянки распевали свои песни, дворяне и просто богатые люди продолжали отдыхать на дачах. Ничто не выдавало скорого пришествия осени, этой строгой леди в разноцветном платье. Ничто не предвещало будущих холодов. Лето ещё совсем не собиралось отдавать свои позиции, и, пожалуй, многие были ему очень благодарны за эти последние денёчки беспечности.

Но Джулия Патриция Траонт, принцесса Орандорская, герцогиня Треонорская и Римионилийская, графиня Миринириайская, ведьма Высшей категории, заклинательница и предсказательница Первой категории и колдунья Второй, не относила себя к числу этих людей.

Даже создание собственной магической академии не занимало её сейчас. Даже любимый её ребёнок, Седрик Траонт, не заставлял хоть немного успокоиться. Даже Жан, которого она недавно расколдовала. Ничто не занимало её сейчас, ничто не радовало. И так было каждый год.

Джулия ненавидела себя в такие дни. И окружающих, разумеется, тоже. Даже больше, чем себя, пожалуй. Её раздражало всё — от неправильно, по её мнению, стоящей вазы до каких-либо попыток оправдаться со стороны окружающих. Рассчитывать на какую-либо помощь ведьмы было бесполезно. Каждый год, когда лето уже почти заканчивалось, герцогиня Траонт впадала в своеобразную депрессию. Тогда её побаивался даже Седрик, которому, обычно никогда, не доставалось из-за плохого настроения матери. Теодор, и вовсе, который год старался уезжать подальше от поместья Треонор, принадлежащего Джулии. Именно в конце августа, обычно несговорчивый Теодор, начинал выпрашивать у королей (сначала у своего брата, Генриха, а теперь и у нового короля, Ала) возможность поехать по каким-нибудь очень важным поручениям в любое другое королевство.

Прятаться от Джулии в королевском дворце Орандора было бесполезно. Ведьма обязательно успевала туда наведаться. Альфонс Браун об этом ещё не знал, возможно, ему очень не повезёт в этот раз, если Джулия Патриция Траонт наведывалась во дворец не только потому, что там отсиживался её брат, Генрих.

Что же так влияло на настроение герцогини Траонт?

Обычно, на её настроение ничего не влияло, но оно и было всегда непредсказуемо — никогда не знаешь, будет ли она в следующую секунду убивать тебя первой попавшейся под руку вещью или кормить пирожными приготовления Алиона, повара, приехавшего из Алменской империи и теперь работающего на леди Траонт. Но настроение Джулии портилось регулярно в двадцатых числах августа, а если быть точнее, то настроение ведьмы было просто ужасным с двадцать третьего по двадцать девятое числа. Каждый год. Это было почти правилом, традицией. И это знали все, кто хоть как-то соприкасался с герцогиней — сын, брат, слуги, знакомые кого-нибудь, кто подходил по первые три категории. Седрик сначала думал, что мать его просто не хочет отпускать в Академию, но Теодор сразу отмёл эту версию — портиться настроение ведьмы именно в эти дни начало задолго до рождения её сына. Сам граф Траонт прекрасно помнил те дни, когда он прятался от дорогой сестрицы в подвале собственного же замка. И не сказать, что эти дни ему понравились.