Брачный сезон в Уинчестере (СИ) - Михайлова Ольга Николаевна - Страница 31

Записка жгла руки Раймонду. Да, хоронить нужно здесь и немедленно. Но что сказать отцу? Шелдон закрыл глаза. Что-то нужно придумать. Тяжесть на сердце была неимоверная. Они вышли из казарм, и тут Габбин заметил, что привезли почту. «Завтра утром мы сможем похоронить его в закрытом гробу». Шелдон кивнул, и в эту минуту услышал, как кто-то выкрикивает его имя. Шелдону подали письмо, на котором он мгновенно узнал почерк отца. Лорд Брайан приказывал ему привезти тело брата, «вопреки тому, что он находит нужным сделать сам или к чему его попытаются склонить в Рединге». Шелдон растерялся. Состояние его заметил полковник и, подойдя, поинтересовался, всё ли в порядке? Шелдон молча протянул ему письмо отца. Габбин, прочтя, вздохнул и посетовал на непререкаемость воли родителей. Шелдон попросил разрешения увезти последнее письмо брата. Габбин пожал плечами и снова вздохнул.

Раймонду с трудом удалось достать подводу, он заплатил денщику брата более чем щедро, умоляя о молчании, и в Уинчестер прибыл далеко за полночь. Приказал сразу поставить гроб в склепе и снова заплатил гораздо щедрее, чем запрашивали. Идти к отцу боялся, и предпочёл отложить разговор на утро, но едва разделся, скинув дорожный сюртук, на пороге показался лорд Брайан.

— Раймонд…

— Отец…

— С кем он стрелялся? Он послал вызов? Вы узнали обстоятельства его смерти?

— Да, отец, — Шелдон тяжело вздохнул, — но они таковы, что я предпочёл бы не говорить вам о них.

— Рассказывайте.

— Никакой дуэли не было. Он покончил с собой. Оставил записку приятелю — Генри Сейкеру.

Граф побелел и опустился в кресло.

— Вы читали? Долг чести? Сколько он проиграл?

— Карточные долги… сравнительно незначительны — около пятисот фунтов.

— Почему он не обратился ко мне? Я бы оплатил…

— Отец… — Раймонд не мог продолжать, чувствуя, что задыхается. Подумав, просто протянул отцу записку брата. — Это он написал Сейкеру. Нашёл тело Артур Дейли, его денщик, он тоже это видел…

Лорд Брайан взял письмо. В нескольких строках, стиль которых не сделал бы чести и конюху, Родерик Шелдон сообщал приятелю, что сучка из притона негодяя Торнби наградила его мерзейшей заразой.

— Мистер Габбин сказал, что брат, видимо, был сильно пьян, когда сделал это…

Милорд Брайан на глазах ссутуливался, долго молчал.

— Вас обоих воспитывали и учили одни и те же люди… Так трудно что-либо понять… Сожгите это.

— Да, сэр.

Шелдон бросил письмо в камин, несколько минут наблюдая, как бумага становится пеплом.

— Поведение Родерика кладет пятно на полк, но оно — ничто в сравнении с пятном, которое будет лежать на роде, если обстоятельства станут известны. Позволить называть род Шелдонов сифилитическим… Я был неправ, не нужно было привозить его в Уинчестер, — возле глаз графа проступила темнота, он кусал губы и растерянно смотрел в тёмный угол спальни Раймонда.

— Успокойтесь, отец. Гроб заколочен, оставим его в фамильном склепе. Что ещё можно сделать? Габбин уверяет, что ни у кого в Рединге нет резона распространять эти сведения.

— Хранить свой секрет — мудро, но ждать, что его будут хранить другие, — глупо. Вы наивны, мой мальчик…

Это не соответствовало действительности. Раймонд и сам не верил тому, чем пытался успокоить отца. Сохранить в тайне можно только то, что забыл сам. То, о чём знают трое — не утаишь. С особым ужасом, злостью и омерзением Шелдон подумал о том, как будут смеяться над их позором и Тэлбот, и Лоренс, и все те, чье положение много ниже. Возможность оплевать то, что ещё вчера казалось недостижимым — праздник для ничтожеств. Зависть самому совершенству поставит в упрёк его безупречность и, ни в чём не сыскав изъяна, осудит всё.

Если же такой изъян отыщется…

Тем временем роман между мистером Вивьеном Тэлботом и леди Софи Радстон развивался весьма стремительно. Этому способствовали два обстоятельства: стремление вдовы во что бы то ни стало обзавестись новым мужем и желание мистера Тэлбота разнообразить свой вынужденный досуг. Он мечтал о Лондоне. Вот где можно по-настоящему поразвлечься. Но обречённый торчать в Уинчестере, покорствуя нелепой материнской придури о том, что Эннабел здесь быстрее выйдет замуж, Тэлбот понимал, что нужно довольствоваться тем, что подворачивается под руку.

Изобразить влюблённость труда не составило, мистер Тэлбот был артистичен и легко придал взгляду томную задумчивость и нежную меланхоличность, бормотал расхожие шекспировские фразы: «Я понял вас, вы чересчур надменны, но будь вы даже ведьмой, вы прекрасны…» Леди Радстон умело кокетничала, но сохраняла сдержанность и спокойствие. Переводила разговоры на высокие темы и высказывала взгляды почти пуританские. Вивьен не слушал, обдумывая возможности получить интересующее его, но всякий раз наталкивался на сложности. Наконец план был составлен, намечен и срок — в ближайшую среду Лавертоны устраивали пикник, и там вполне можно было продвинуться к цели.

Между тем, уловив его нарастающую решительность, леди Софи удвоила несговорчивость, стараясь разжечь его желание назвать её супругой. Во время пикника мистер Тэлбот пригласил её пройтись по лесу, но леди Радстон отказалась — это даст пищу молве. Вивьен взбесился — не хватало, чтобы эта старая кокетка начала корчить из себя недотрогу! Тэлбот дал себе труд заранее прогуляться по окрестностям, присмотрел и снял на время пикника домик егеря, а эта потаскуха выламывается? И если раньше мистер Тэлбот планировал просто позабавиться, теперь мстительно захотел по возможности скомпрометировать леди Радстон.

Надо заметить, что, несмотря на значительный опыт кокетства и некоторое знание света, леди Софи несколько ошиблась в оценке своего воздыхателя, не столько переоценив степень его влюблённости, сколько недооценив уровень подлости. Она не слышала слова виконта Шелдона о том, что у этого господина нет ничего святого, но если бы и слышала — не придала бы им значения. Мистер Тэлбот казался ей недалеким, неопытным, но милым и состоятельным юношей, что, безусловно, делало честь артистизму Вивьена.

Сам Тэлбот не остался в долгу. Лёгкое охлаждение, которое леди Радстон заметила после того, как весьма благопристойно умерила пыл юноши на пикнике Лавертонов, усугубилось его неожиданным вниманием к юной мисс Гилмор, располагающей сорока тысячами фунтов. Девица странно трепетала, танцуя с Вивьеном, и леди Радстон не могла не увидеть в этом угрозы. По её мнению, девица была, в лучшем случае, недурна, но молодость и хорошее приданое…

В свою очередь такое поведение мистера Тэлбота взбесило Лоренса Иствуда. Какого чёрта! Однако когда обозлённый Лоренс высказал приятелю своё негодование — оную девицу присмотрел он, чего он лезет поперёк дороги, чёрт возьми? Взялся за Радстон — ну и развлекайся! Однако Вивьен сумел его успокоить. Никаких планов на мисс Гилмор у него нет, пояснил он дружку, просто надо, чтобы его красотка, взревновав, оказалась сговорчивей.

Лоренс чуть успокоился, но решил внимательно понаблюдать за приятелем и вскоре убедился, что тот и в самом деле разыгрывает тонкую и дерзкую комбинацию совращения. Впрочем, с такой особой, как леди Радстон, Иствуд тоже особо не церемонился бы. Он предложил приятелю свои услуги — отчасти, чтобы помочь, отчасти, чтобы не выпускать Тэлбота из виду.

Тэлбот обрадовался этой неожиданной помощи. Именно этого-то ему и недоставало — ведь опасно в таких случаях кому-то довериться, а в Иствуде Вивьен был уверен. Тэлбот посвятил дружка в свои планы. Подумать только, он всё так удачно продумал, снял егерский домик, где можно было осуществить всё без помех, а эта мерзавка начала читать ему проповедь о приличиях! Теперь Тэлбот хотел сделать так, чтобы и достойно поразвлечься, а после — унизить и скомпрометировать вздорную дуру, надоевшую ему упрямством, лицемерными проповедями и глупым кокетством. Иствуд внимательно выслушал. Недурно задумано. Но как это осуществить?