За широкой улыбкой (СИ) - Резниченко Ольга Александровна "Dexo" - Страница 25

Пристыжено опускает очи на миг, поморщившись.

- Ну, ладно уж. Идиот, - обнимает еще сильнее, не сопротивляюсь. Глаза в глаза. – Прости меня. Перегнул палку.

- Бросал бы ты пить, Гриш…

Недовольно скривился.

Шумный вздох – и отступает, выпускает меня из своей хватки.

- Что молчишь? – не отступаю я.

Вдруг захохотал. Косой, коварный взгляд на меня:

- Еще не жена, а уже командует и воспитывает.

Мурашки побежали по телу от таких слов. Но пытаюсь не подать виду:

- Для тебя же будет лучше. А то совсем… другим становишься. То шуточки недалекие, то ярость… звериная.

Помрачнел. Стал серьезным. Внезапно выровнялся. Пристальный, изучающий мое лицо, взгляд:

- Хорошо.

Я даже поперхнулась слюной от неожиданности.

Продолжил:

- Пока будешь у меня жить – воздержусь. По крайней мере, постараюсь. Идет?

Смущенно опускаю взгляд, улыбаюсь (а щеки так и пылают огнем), несмело киваю:

- Идет. С радостью…

Ухмыльнулся.

***

Сменить постельное белье – и завалиться на мягкую кровать, забуриться под теплое одеяло.

Отворачиваюсь, взгляд за окно, испуганно, взволнованно выжидаю...

Не прошло и  пяти минут, как, наконец-то закончив чистить зубы, зашел в спальню Еремов. Невнятный шорох - и тотчас вторая половина просела под его весом. Ловкое движение - и вдруг откровенно, нагло прижался ко мне, обнял и подло затих.

- Гриш, - рычу я сквозь улыбку.

Делает вид, что не слышит. Но чую же, гад, ухмыляется.

- Может, ты и «спишь», но вот хвост твой…

Тихо ржет про себя (содрогается, будучи не в силах сдержаться).

- Ниче. Не укусит...

- Кто? Хвост? – язвлю.

Смеется (хотя и уже едва различимо).

Лениво:

- Змей…

- Я тебе дам змей! Гриш, ну, отпусти! Я так не усну! Мне душно! - отчаянно, писком.

Попытка разодрать кольцо его рук, вырваться из плена – да тщетно. Скотина, нарочно сопротивляется, хотя и строит вид, будто уже крепко, беспробудно спит.

Ну, гад!

Шумный вздох и "вынужденно" смиряюсь с поражением... счастливо оседаю, утопаю в его нежной, дерзкой хватке.

***

Следующая неделя тяжело мне далась. Даже не смотря на то, что… вечерами под искры бешенных взглядов моих коллег меня радушно встречал, забирал и увозил к себе домой Еремов, дни тянулись медленно, и часы казались вечностью.

- Ты же понимаешь, куда ты скатываешься? – не выдержал как-то Макс и вновь затронул больную тему.

- Понимаю.

- И не страшно?

- С ним – нет, - режу правду, сама того даже не ожидая.

Качает  недовольно головой:

- Лучше бы ты… о Евсееве столько думала, как о нем. Поди, больше бы толку было…

Разворот и пошагал прочь.

С*кин сын.

Будто я об этой твари не думаю: сутками, б***ь, сутками напролет!

***

- Ну что, - уставил на меня свои карие очи Григорий. – Сразу домой, или в магазин, как ты там вчера все упрашивала?

Даже просияла я от такой радости:

- В магазин! Хватит по ресторанам шататься! Поди… и сама смогу такое сварганить.

- Зачем мне такое? – язвит. – Я вкуснее хочу!

Закатила раздраженно глаза под лоб (во многом притворно):

- Вкуснее – сам делай. А я сделаю – как смогу!

…

Пройтись вдоль стеллажей с умным видом собирая в тележку продукты.

Черт, сколько времени уже прошло. Помню, когда так с мужем ходили... Тогда еще только начинались супермаркеты, не было такого ажиотажа, массовости. Все так интересно, необычно… и коряво, непривычно. Я же, как ошалевшая, моталась с корзинкой меж рядами согласно составленному списку общих нужд, в то время как мой "благоверный" - лишь по своим точкам, выбирая «вкусняшки». С*кин сын. Как же он меня тогда бесил! Нет бы по делу, а то все идиотизмом занимался. Нарочно дразнил. Зато мне позволить себе "лишнего"... уж никак было нельзя. Будь неладен этот гад! Даже сейчас настроение испортил... этими тупыми воспоминаниями.

Обмерла я. Взгляд на Еремова.

Заметил, ухмыляется.

- Что? – кивает головой.

- Да ничего, - смеюсь. – Ты такой послушный, гуськом ходишь, помогаешь. Прям дико...

- Это ты дикая, - вдруг смеется. Шаг ближе и обнял за плечи при всех, притянул к себе -поцелуй в висок (попал в шапку). Тотчас живо выпускает из хватки (видимо, пока не заехала кулаком).

Ошарашено пучу на него глаза:

- Это еще что?

Улыбается нежно так, добро:

- А что, нельзя? Мы же на людях, - осматривается по сторонам, тихо хохоча. – Если что… спасут от похотливого хвоста.

- Змея, - язвлю (с того дня любимая наша шутка… и тема).

Шаг ближе. И, обжигая мои губы своим дыханием, проговорил:

- Да как угодно его называй, главное… подпусти.

Жаром обдало вмиг меня, сжимая внизу живота мышцы. Запнулась, забыла, как дышать.

Отчаянный шаг в сторону, отворачиваюсь, улыбаясь (а сама уже горю от стыда, краснея):

- Еремов, по-моему, ты забываешься…

- Ну да. Жена-монашка - беда в семье.

- Что? – ржу. Резвый разворот. Взгляд на этого нахала.

Заливается смехом:

- А что? Живем вместе, едим вместе, за продуктами – вместе. И даже спим в одной кровати. Чем не жена?

Качаю головой, возмущенно закатив глаза под лоб:

- Дурак ты! И этим все сказано. Похотливый, одурманенный спермотоксикозом, дурак. Давно бы уже нашел себе еще какую-нибудь… Жанну.

Внезапно шаг ближе – обнял за талию. И снова так близко его лицо к моему, нарочно дразня, провоцируя.

- Ты же потом меня первая кастрируешь за такой загул.

- А ты попробуй.

Взгляды скатились к губам друг друга.

Нет сил даже сделать вдох. Притяжение накаливается вольфрамовой нитью.

И вдруг:

- Хорошо.

- Что?! – невольно даже взвизгнула я от испуга.

Отступает шаг назад, коварно ухмыляясь. Движение вбок – и неожиданно берет с полки два манго.

Ржет.

- Глянь, - тычет мне, - на твои похожи! – прикладывает к своей груди, паясничая. Ну, точно глупый юнец!

А я стою, как дура, пришпиленная его предыдущими словами и вполне серьезным тоном.

Не могу даже справиться с собой, хоть и сдаю все чувства сполна.

Отложил фрукты в сторону. Вдруг облокотился на тележку. Пристальный взгляд мне в глаза. Вполне серьезно шепчет:

- В эту пятницу… баня.

Шумный, горький делаю вздох. В горле тотчас заскребла обида.

Все-таки… поедет.

Поджимаю губы, опускаю глаза.

- Хорошо, тогда до субботы. Побуду в отделении. Не хочу мешать… как в прошлый раз, с Жанной.

Смеется. Выровнялся на месте.

Вздыхает:

- Ты там тоже нужна.

Выстреливаю взглядом. Пораженная, я даже не знаю, как правильно отреагировать:

- Зачем?

- Человек приедет… важный. Из области. Как раз по поводу твоей ситуации.

Нервно сглотнула слюну:

- А я зачем?

- Затем, - вдруг кидает жесткое, серьезное, явно давая понять, что это не предложение, а приказ.

За. Против. Будто есть выбор?

Несмело киваю, обреченно:

- Хорошо. Баня, так баня...

----------------------------

Глава 14. Важный человек

----------------------------

***

Алтухов Виктор Семенович. Вот кто этот «важный человек из области», вот, ради кого мне вновь пришлось осмелиться отправиться с Еремовым в баню и опять практически полностью оголиться (хоть и скрывшись, в итоге, за простыней).

Бегло, «невзначай» представить меня мужчине. Лет так под шестьдесят; лысоват, хотя кое-где все еще прикрывала его голову седина; жилистый; и на коже у него, как и у меня, вся история жизни была выцарапана. Однако, если в моем случае – просто уродство, то у него - темно-синие письмена, глубокого смысла картины, что так небрежно, но гордо, исполосовали шрамы.  И создавалось всё это – годами, и не за простые дела.