Грешник (ЛП) - Стивотер Мэгги - Страница 10

Она закрыла глаза. Она, казалось, была в совершенном согласии с окружающим миром. Марихуана никогда на меня так не действовала. Мне было очень весело, а потом я становился грустным. Весь процесс имел положительные результаты только для зрителей.

— И не мечтал об этом. Я думал, вы приедете завтра. Если не знала, то это день после сегодня.

Девчонка Ихабод открыла глаза. Ее дреды выглядели массивно. Им точно нужен был почтовый индекс. Я видел классные дреды в свое время, но они выглядели, будто были сделаны в руинах заброшенных деревень третьего мира.

— Кайф. Обломал.

— Прости, я Коул.

— Лейла, — она предложила мне свой косяк.

— Я не употребляю, — сказал я. Хотя когда-то считал «травку» самым мелким своим грехом из возможных. Я впервые в жизни сказал «не употребляю» вслух, и эти слова прозвучали с превосходством.

— А мог бы снять напряжение, — сказала она. — До того, как сюда приедут остальные.

— Остальные?

Как по заказу, свет затопил задний двор. Я прикрыл глаза рукой. Четыре человека зашли в ворота, непринужденно, или как вам больше нравится, сквозь темноту двора. Двое несли камеры. У других были инструменты в чехлах. Вышеупомянутые личности двинулись дальше, но, услышав Лейлу и меня, направились к нам.

Я чувствовал себя так, будто меня бросили на сцене без сет-листа^[13]. «Это шоу», — сказал я себе. «И оно начинается прямо сейчас».

— Как я и говорила, — безразлично сказала Лейла.

— Хэй, Коул, — сказал парень с камерой. Я мог видеть только половину его лица, и он поразительно напомнил мне Бейби. Такие же тяжелые веки, такая же коричневая челка, такое же чувство, будто он из винтажной фотографии 70-х годов. — Я рассчитывал, что ты будешь спать. Извини за неожиданность. Все приехали рано, и мы думали убить пару минут, прогулявшись, — он поднял одну руку для пожатия, а в другой руке все еще была камера. Он носил приблизительно четыреста браслетов c коноплей. Я немедленно сделал, по крайней мере, три вывода о нем, основываясь лишь на браслетах.

— Я Ти. Просто буква.

— Какая буква?

— Ти. Мое имя просто Ти.

Я сделал еще один вывод и после этого пожал его руку.

— У тебя лицо Бейби.

— Хах, я знаю. Я ее брат-близнец.

— Странно.

— Да, я знаю, хорошо? Я буду в съемочной команде.

Я сразу же понял, что он был одним из тех гибких парней, которым просто нравилось быть вокруг знаменитостей всех видов. Не поклонник кого-то конкретного, просто фанат любого, кто когда-либо был кем-то. Однако, он определенно нравится мне больше Бейби. Он был проще.

— Джоан — моя напарница, которую, как и меня, ты будешь всегда видеть поблизости. Вот она, — он указал на нее. — Так что, если ты заметишь нас рядом, не психуй.

Частично я слушал его, но по большей части мой мозг работал над фактом, что, в общем, их родители назвали своих детей Бейби Ти.

— В любом случае, мы просто отснимем немного материала в доме, а после не будем вам мешать, — сказал Ти. — Мы постараемся быть по возможности незаметными.

— Делайте то, что должны, — сказал я.

Tи и Джоан отошли назад, вертя камерами туда и сюда, в поисках наилучшего освещения. Джоан чуть не наступила на Лейлу, которая полулежала в траве. Я мельком увидел сцену через видоискатель Джоан, и это было похоже на один из тех документальных фильмов о львах после наступления темноты. Не хватало только буфера Ленд Ровера и полусъеденного трупа гну.

Я обратил внимание на двух музыкантов, которых снимала камера Джоан.

— Почему их двое? — спросил я.

Tи, нетерпеливый и любезный, сразу прекратил снимать и обернулся ко мне:

— Двое чего? Камер? Разн…

— Нет, их.

— Это твоя группа, чел, — ответил Ти. У него была такая же широкая улыбка, как у Бейби.

— Гитарист и басист.

— Кто из них гитарист?

Ти посмотрел на двух парней с похожими кейсами для инструментов. Он не имел и малейшего понятия. Один из музыкантов поднял руку.

— Ты можешь идти, — сказал я. В сонных глазах Ти исчезла вся усталость.

— Эй, подожди секунду.

— Дверь вон там, — сказал я гитаристу, который уставился на меня с выражением, которое я давно позабыл — неверие смешанное со злостью, — приятно было познакомится, гудбай, и т. д. и т. п. — Я повернулся к басисту, который нервно сглотнул. — А т…

— Эй, подожди. — прервал меня Ти. Он все еще улыбался, но в глазах была тревога.

— Бейби подобрала этих ребят. Не думаю, что она будет счастлива, если ты просто отправишь их одним махом, когда мы даж…

— Я не просил гитариста. — сказал я. — Зачем мне гитарист? Это не Битлз. — заметил я. — Басист. Барабанщик. Я. Готово.

Ти определенно хотел сохранить спокойствие.

— Почему бы тебе просто не оставить его, посмотреть, что из этого выйдет? Тогда ты счастлив, Бейби счастлива, Чип счастлив.

Я предположил, что Чип — это гитарист, которого я собирался силой выгнать из моей жизни. Самой раздражающей вещью во всем этом было то, что я был уверен, Бейби не забыла, что я не хотел гитариста. Кто-то, кто помнил о блокноте, не забыл бы о дополнительном участнике группы.

— Если он хочет сидеть без дела, мне все равно, — ответил я. — Но факт остается фактом. Я не пишу партии для гитары. Он может отвечать за растения.

Tи пристально смотрел на меня, ожидая моей реакции. Но ее не последовало. Если все в мире шло не так, я собирался, по крайней мере, сохранить это: записывать альбом так, как я того хочу.

В итоге, Ти сказал:

— Чип, почему бы тебе не подождать в машине?

Лейла выдохнула клуб дыма в свете вспышки документального-фильма-о-львах.

Чип направился к выходу со двора.

— Ладно, — сказал Ти.

Я повернулся к басисту. Он был высоким, долговязым пареньком. Его пальцы напоминали лапки насекомых.

— Что ты умеешь? Давай послушаем.

Басист открыл рот, но ничего не сказал.

Ти не был дураком. Он видел игру на несколько ходов вперед.

— Прямо сейчас? Я думал, мы толь…

Я перебил его:

— Сейчас или никогда, Ти. Мы не берем молодых и самоуверенных, и, что-то подсказывает мне, паренек как раз из таких. Поп для лохов, чувак. Давай посмотрим из какого теста ты слеплен.

Басист, сходу поняв, что главным был я, принялся извлекать свой бас.

— Это, мм, лучше звучит с усилителем.

— Я использую свое воображение.

— Что я должен сыграть? — спросил он.

— Это ты мне скажи.

Джереми, басист Наркотики, не был лучшим в мире музыкантом, но у него была некая неугасаемая энергия внутри. Ему приходилось изучать каждую песню целыми днями, прежде, чем сыграть даже самый простой риф, но когда этот риф звучал, — ох, чувак, держись покрепче или присядь. Не имело значения, сколько времени ему понадобилось, чтобы сделать это. Важно было лишь то, каков был результат.

Сейчас длинноволосый басист играл риф одной из наших песен. Я не мог вспомнить ее название. Черт, я неожиданно почувствовал себя старым. Прыщавый парень с обожанием играл старый риф Джереми из песни, которую я не мог вспомнить.

— Не это, — сказал я. — Что-то, чего я не слышал раньше.

Он сыграл что-то другое. Это было фанково^[14], и довольно профессионально, и не похоже ни на что, что я когда-либо хотел слышать в одной из моих песен вообще. Я никогда на самом деле не хотел оказаться в одной комнате с этим.

— Спасибо, Чарли, но нет, — сказал ему я. Мне не верилось, что этот вечер проходил именно так. Я должен был гулять с Изабел в этот момент.

— Меня зовут не…

— Он тоже может идти в машину, — сказал я. — Всем хорошего вечера. Я ухожу, — я оставил их там. Поднимаясь по лестнице, я раздумывал, стоит ли позвонить Изабел. Может, мне стоит послать ей что-то. Не цветы. Это скучно. Цветы бы ни за что не убедили ее. Карлик, выпрыгивающий из открытки или что-то типа того.

— Что за мудак, — сказал басист достаточно громко, чтобы я мог услышать. Он совершенно не знал меня, если думал, что был хотя бы близок к тому, чтобы оскорбить меня.