Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 57

Слава богу, утром голос вернулся. Но это было ничто по сравнению с навалившейся усталостью, вследствие которой я еле передвигала ноги и не могла удержать в руках даже душевую насадку. Ужас оккупировал сознание, я едва преодолевала острое желание забиться в угол и спрятаться, вздрагивая от малейшего шороха в доме. Как при этом я еще собиралась действительно поехать в клуб и попытаться его уговорить? Всей фарминдустрии с ее транквилизаторами было мало, чтобы поднять меня на ноги даже физически, в таком состоянии можно было только бить на жалость одним внешним видом. И я была готова пойти даже на такое унижение, потому как сражаться в таком состоянии было равносильно безумию.

Физическая боль действительно отступила, а может, просто померкла на фоне моральной. С каждой минутой у меня что-то рушилось внутри, отравляя токсинами разрушения уставшее сознание, температура не спадала, а я сама едва не рухнула с лестницы от приступа головокружения.

Штейр позвонил спустя час после моего пробуждения.

- Юля, тебе лучше приехать. Ты же понимаешь, что с властью не играют в такие игры.

Я понимала это, и очень хорошо, но этого не понимала моя физическая оболочка, мои дрожащие пальцы, которые едва удерживали телефон, горло, которое грозил скрутить очередной спазм, и сердце, которое билось в аварийном режиме на пределе своих возможностей.

- Он там? – прошептала я, непроизвольно забиваясь в угол кровати и отчаянно мотая головой, чтобы прогнать подступившие панические слезы.

- Нет. Здесь его отряд тимуровцев, составляют опись новых владений. Он звонил Владе четверть часа назад и попросил поторопить тебя, так как хочет увидеть последние калькуляции и список членов клуба. Выпей таблетку и просто покажись. Он не станет мучить тебя долгими разговорами, когда увидит, в каком ты состоянии.

Я мысленно досчитала до пяти. В этом состоянии я вообще не смогу с ним разговаривать. Какие, к черту, калькуляции и списки! Если я вырублюсь прямо там, то не смогу сделать даже элементарного.

- Юра, я правда очень сильно заболела. Ну что мне, справку о состоянии здоровья ему предъявить? Возьми списки у Влады, калькуляции в соответствующих папках, если понадобятся детальные, я пришлю на имейл. Да просто скажи ему, что я на ногах не стою, мне и самой хочется поскорее с этим всем разобраться, но, понимаешь, не могу!

- Хорошо, Юля, не паникуй, я поговорю. Ты у врача была? Что-то серьезное?

- Просто сильная слабость, я на таблетках. Завтра планирую быть в полном порядке. Ищейки этой сволочи в моем кабинете хоть не пасутся?

- Не хотелось бы огорчать. Но ты не переживай, Влада держит ситуацию под контролем. Я пока принимаю новое оборудование. Выздоравливай, я тебя прикрою.

Я ему поверила. Настолько, что даже заставила себя позавтракать и лечь спать. Новый звонок разбудил меня около четырех часов дня.

- Юля, только что отбыл обратно в мэрию. Вопросы по калькуляциям обсудит лично с тобой. Вроде выслушал и особо не возражал, пожелал тебе быстрого выздоровления.

Я потянулась за сигаретой и зажмурилась, испытав что-то наподобие кратковременного облегчения.

- Спасибо, Юра. Я переживала, что он там от ярости все разнесет и не станет тебя слушать.

- Выслушал с каменным лицом. Но настроение вроде как хорошее было. А вообще, я никогда не могу ручаться за людей подобного типа, они настолько сильно закрыты эмоционально, что никогда не поймешь, что у них на уме. Не переживай и постарайся завтра приехать, эту ситуацию нельзя запускать.

- Сделаю все для того, чтобы оклематься к завтрашнему дню, - пообещала я, закуривая. Слова Штейра успокоили меня, я готова была даже забыть о вчерашних угрозах Димы и непрекращающемся потоке слез и панических атаках.

К вечеру температура спала – Валерия напоила меня чаем с малиной и запретила раскрываться. Старый бабушкин метод сработал очень хорошо. Головокружение все еще донимало, но мышцы больше не ломило от слабости, боль от ударов стала глухой и почти незаметной, если не делать резких движений.

- Я говорила с лидером партии «***» и нардепом Кравченко. – Валерия старалась не смотреть мне в глаза. – Никого нельзя назвать своим другом. Когда тебе необходимо одолжение, забывают напрочь, что были вхожи в дом Александра и готовы были сделать все на словах. Давно на меня так не орали.

- Спасибо, Лера. Попробовать все равно стоило. Чем мотивировали свой отказ? Чего боятся? Времена люстрации давно прошли.

- Это все было бы смешно, если бы не было так грустно. Пока Лавров проводит выгодные им реформы и исправно пополняет бюджет, он просто неприкасаем. Пока он облагораживает город и набирает все большую популярность среди электората, а это будущие тысячи подписей за определенную правящую силу с его легкой руки, никого, извини за выражение, не е*бет, с кем он развлекается и насколько извращенно это делает, как и то, что именно он решил захапать в собственность, главное, чтобы не перешел дорогу никому из киевской элиты.

Я упала на подушки и сжала запульсировавшие виски. Обреченность. Отсутствие выхода. Впервые я оказалась в столь тупиковом положении, и только сейчас начала осознавать, что никто мне не поможет. Ему все сойдет с рук, а я не представляю столь большой ценности для тех слуг народа, которые сидят в своих кабинетах и мнят себя богами. Слезы сами покатились по моим щекам. Я непроизвольно всхлипнула, вздрагивая от прикосновения ладошки Леры к моему лбу. Кажется, после визита в логово врага я приобрела новую фобию, а именно боязнь прикосновений.

- Ну, что такое? Кто сказал, что это конец света? – ласково проворковала Валерия, поглаживая мои волосы. – У Николая выставка в Киеве через неделю. К сожалению, мне придется уехать на биржевые торги, но у него не меньше связей, чем были у Алекса. Валерий Лавров приобрел семь скульптур! Ты уж извини, но мне пришлось посвятить мужа в подробности этой ситуации. Я не думаю, что старший откажет ему в просьбе, особенно получив в виде презента центровую модель всей экспозиции.

- Я не хочу… не надо никого ни о чем просить! – я захлебывалась в слезах. Ощущение нависшей угрозы становилось все осязаемее, безумные мысли - сорваться и нанести визит Димке с одной лишь целью: рухнуть к его ногам и попросить избавить меня от этого кошмара - больше не казались бредовыми. Я уже не могла думать только о себе. Мысль о том, что Ева будет наблюдать за моим нервным истощением день ото дня, убивала гораздо сильнее. По иронии судьбы, особняк мэра располагался в этом же коттеджном поселке на расстоянии примерно километра от нашего дома. Пустили бы меня туда? Блядь. Я готова была буквально вползти туда на четвереньках, замотавшись белым флагом, не поднимать заплаканные глаза выше собственного носа и просто умолять прекратить подобные жестокие игры. Все равно, ради чего: прошлого, настоящего, спокойствия детей; бить на его отцовский инстинкт путем отождествления, реально выдержать все, даже если он пустит меня по кругу среди своих гребаных бодигардов - пусть закончится раз и навсегда, только бы не это ощущение ужаса и безысходности. Но было слишком поздно. Такой униженной и сдавшейся мне стоило явиться в мэрию изначально. Гордость уничтожила любую надежду на благополучный исход этого кошмарного противостояния.

Я медленно сгорала в этой безрадостной и неотвратимой обители чужой тьмы, ворочаясь в постели и кусая пальцы, чтобы не сорваться в самую страшную истерику. Я научилась чувствовать многих людей. В разговоре Лавров не соврал, буду я играть по его правилам сейчас или нет, значения не имело. Ощущение катастрофы нависло надо мной, и это сводило с ума. Я была слишком слаба, чтобы противостоять ему, и еще сильнее напугана.

То, что он не позвонил мне сегодня, никак не успокоило. Тишина перед апокалипсисом всегда страшнее убойного грохота. Но на следующее утро я решительно поднялась с постели и привела себя в порядок. Сегодня я поеду в клуб, чего бы мне это ни стоило. Если у меня есть хоть малейший шанс уговорить Лаврова, я его использую.