Орхидея на лезвии катаны (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 113

Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем Лавров осознал, что я не принимаю никакого участия в этой навязанной любовной игре. Его пальцы отпустили мои запястья, прошлись успокаивающими ласковыми касаниями по коже безвольно повисших вдоль тела рук. Я ожидала упреков, претензий или открытой злости, но тишина, прерываемая журчанием воды, давила на психику, активируя осознание той неправильности происходящего, которая вызвала непрошеные слезы.

- Как ты мог отнять у меня еще и это?.. Неужели тебе мало?

Это не было претензией. Это не было даже истерикой, я просто озвучивала свое состояние, как будто читала лекцию.

- Это самое лучшее, что может происходить между двумя людьми. Как ты умудрился лишить меня единственной радости?..

Я не открывала глаза и даже не осознала, что его голова опустилась на мое плечо. Порыв жалости и самоистязания прошел, я осторожно вытянула ладони, отстранив его от себя, развела в сторону дверцы душевой кабины, ступая босыми ногами на прохладный пол. Мне было все равно. Пусть я не чувствовала и не радовалась жизни, сейчас в этом мире существовал всего один человечек, который отчаянно нуждался в моем тепле и моей любви, а я теряла драгоценное время, жалея себя и оставаясь в руках ненавистного врага, который утратил сейчас свое самое ценное и безжалостное оружие: способность вызывать во мне желание на грани безумия. Радиус его поражения задел нас двоих, но у меня не было сил этому радоваться.

Я осторожно вытерла спину махровым полотенцем. Достаточно боли ,для того чтобы мне стало легче, все равно не будет, а если откроется минимальное кровотечение, испачкаю платье. Казалось, сейчас не существовало никого и ничего, кроме меня. Я высушила волосы, не обращая внимания на молчаливого Лаврова, уточнила адрес квартиры и велела Борису забрать меня ровно через полчаса, не обратив внимания на заверения Димы в том, что его водитель в моем распоряжении. Мне хотелось иметь с ним как можно меньше общего, наша невидимая связь рвались с оглушительным треском, провисая оголенными проводами, а у обоих еще оставалось достаточно здравого смысла, чтобы приняться воссоединять их голыми руками.

Когда я взялась за ручку входной двери, его ладонь накрыла мои пальцы. Тактика сменилась, невесомый поцелуй коснулся моего лба, прошелся по переносице в безумно нежном порыве. Как бы я хотела сейчас впустить эту нежность в свое сердце, уткнуться лицом в его плечо, вбирая крупицы ускользающего тепла и защиты, ощутить, что я не одна. Что есть кто-то, кто сможет удержать меня на грани безумия! Пусть даже именно он подвел меня к этой грани.

«Не убивай нас…». Не о том я просила в тот день, когда впервые оказалась в этой квартире. В тот день он не смог убить нас, даже если бы очень сильно постарался. Смертельным для нашего зарождающегося мира стало совсем иное оружие. Я тряхнула головой, пресекая попытку завладеть моими губами, справилась с замком – пальцы даже не дрожали, и покинула прочь этот круг ада.

Ева сидела на кровати, пытаясь одной рукой справиться с игрой на мониторе планшета, – правая ручка покоилась в тисках фиксирующей повязки. Уже знакомая мне молодая медицинская сестра расчесывала ее густые темные волосы, собирая в два высоких хвоста и тепло улыбалась, когда моя дочурка жаловалась ей на то, что не успела взять сундучок с сокровищами. Нежность вытеснила холод зимы, который воцарился в моем сердце, и я непроизвольно залюбовалась прежней улыбкой моей девочки, застыв в дверях.

- Мама! – Ева попыталась вскочить, но пошатнулась, утратив равновесие, и терпеливо закусила губы, позволив медсестре поддержать себя за плечи и встать с кровати. – Мама, мне грели ручку твоим солярием, только маленьким, и она теперь меньше болит!

- Готова ехать домой, моя храбрая защитница? – я обняла Еву, прижав к сердцу, зарывшись носиком в пробор ее приятно пахнущих волос, испытав прилив поистине ничем не омрачаемого счастья. Мой личный черный демон мог уничтожить мою волю, мою обнаженную чувствительность и радость к жизни, но у меня была моя дочурка, моя маленькая кровиночка, ради которой я еще держалась и была готова терпеть этот мрак и дальше, лишь бы знать, что с Евой все будет хорошо.

- Да! А давай заедем в наше кафе и покушаем тех пирожных, в виде Смешариков?

- Очень хочешь? Поедем, моя ласточка! Сильно болит?

- А я Сейлор Мун, и меня укусил демон! Но я потом его убью!

Выписка не заняла много времени. Выслушав рекомендации травматолога и Лагутина, который посоветовал моей дочери больше отдыхать, а мне ни в коем случае не показывать, что на душе кошки скребут, я заказала столик в нашем любимом кафе. Ева с завидным аппетитом поглощала пирожные и горячий шоколад, после чего мы прогулялись по парку Шевченко и попали домой только во второй половине дня. Приехала Настя со своим фирменным шоколадным тортом, я с легкостью уговорила ее остаться на ночь – мне казалось, что я свихнусь к чертовой матери без поддержки близких людей. Впрочем, обсуждать с ней перипетии моей жизни я не стала. Ева ввела ее в ступор рассказом о том, как мама подавилась косточкой, а принц Эрик ее спас, только вот сама Ева в этом сомневается – ей кажется, что ее воображаемый друг перешел на сторону зла и хотел маму убить. Наверное, его заколдовали.

- Скажешь матери – убью, - шепнула я сестре, которую просто распирало любопытство. – Потом все узнаешь, если будешь хорошо себя вести.

С заходом солнца груз беспросветной тоски и отчаяния вместе с жалостью к самой себе придавил посильнее каменной глыбы. Я втерла в кисть Евы мазь против растяжения, закрепила фиксирующую повязку и уложила спать, прочитав на ночь отрывок из книги про Питера Пена. В этот момент я еще держалась и, когда моя кровиночка уснула, поправила одеяло и прилегла рядом, стремясь отдать ей максимум своего тепла. Настя плескалась в бассейне и уничтожала мой любимый мартини, ожидая, когда же я к ней присоединюсь, но глубина бездны поглощала меня все сильнее, и я просто боялась сорваться у нее на глазах. Наверное, я даже задремала ненадолго, потому что не сразу поняла, что Ева беспокойно задергалась и захныкала во сне. Сперва я решила, что она легла на травмированную ручку, но когда поняла, что она видит тревожный сон, меня прошиб холодный пот. Потрясения никогда не проходят бесследно, моя девочка билась с кем-то невидимым, умоляя оставить в покое… меня?..

Я даже не смогла ее разбудить. Прижала к себе, осознав, что мое тело сотрясают беззвучные рыдания от бессилия и отчаяния, которое, кажется, достигло критической точки. Слова успокоения смешивались со слезами на моих губах, а в глубине уставшего сердца окончательно возвела свои флаги ненависть. Она не могла пока ничего предпринять, только разъедала изнутри, причиняя мучительную боль. Когда Ева успокоилась и начала дышать ровнее, я готова была завыть в голос, разбить на хер фото Алекса, который обрек нас на этот кошмар, разодрать собственную грудную клетку до крови, чтобы вырвать этот кусок плоти, который продолжал качать кровь по организму и сжигать меня в этом безумии грани невозврата.

- Юля?.. – Настя отбросила пульт, когда я вылетела в холл, на ходу вытряхивая из сумки ключ от машины. – Что с тобой?

- Будь с Евой. Я скоро вернусь! – Слезы текли по моим щекам, когда я набирала номер, захлебываясь в подступивших рыданиях. – Юра, мне надо с тобой встретиться. Срочно.

Штейр не задавал вопросов. Он даже не уточнил, почему именно Бабаи, одна из самых больших возвышенностей в Харьковской области. Я и сама не знала, почему назначила встречу в этом месте. Именно там начался отчет целой жизни продолжительностью в семь с половиной лет к нынешней точке невозврата… Первый поцелуй с тем, кто превратил мою жизнь в кошмар. Мое решение продолжать отношения, страх перед которыми перекрыл практически подростковый авантюризм. Может, именно там все должно было сегодня закончиться?

Я уверенно рассекала родные просторы по загородной трассе на белоснежной «Юлии», словно стремясь оставить позади собственную боль, трансформировать ее в жажду завышенной скорости, ведь в черте города покорно притормаживала перед лежачими полицейскими, до тех пор пока не рассмотрела надпись на очередном билборде «Мэр Дмитрий Лавров поздравляет харьковчан с пасхальными праздниками». Наверное, в этом городе мне никогда не будет покоя. Меня сломал Харьков вместе с его новым хозяином, на этот раз окончательно.