Аид, любимец Судьбы (СИ) - Кисель Елена - Страница 42

– Йы-ы-ы-ы!!!

Взвились и закружились две перепуганные пестрые выпи. И еще… взвилось. Болото. Ком слизи, тины, ряски – ревущий, крутящийся: копыта, ноги, руки…

Навалился слишком быстро, или я не успел отскочить – не суть. Суть… суть – в болоте. А может, в чем-то другом, а в болоте – я, с панцирем, без щита и шлема и с непониманием: а как вышло-то?

«Каждому – свое», – рассуждает Ананка. Ага, каждому свое: щит на берегу, я – в болоте, хряк и Посейдон…

– Придушу тварь!!!

…тоже.

Аэды глотки рвут, когда воспевают божественные охоты. Собаки, вепри, стрелы, олени прекрасные, величественные кличи…

О болотной жиже, треске ломаемого тростника, перепуганной болотной и лесной живности – ни слова.

Клубок, в котором не разберешь – клыки? меч? борода? щетина? – навалился, втянул в себя, выволок на берег, покатал спиной по грязи (пару раз перед глазами мелькнула босая пятка Посейдона), – и отшвырнул в сторонку. Болото рябило в глазах, было уже повсюду: сверху, снизу (частью – так и внутри), вокруг ноги обвилась какая-то черная гадина с разверстой пастью – стряхнул пинком, не глядя.

Вепрь – теперь уже частью зеленоватый и с тремя болотными лилиями на башке – взбивал копытом грязь, с хрипом отплевывал из ноздрей коричневый гной. На нас не смотрел. Клыки, иглы на загривке, копыта – все было нацелено на Зевса.

Младший возник оттуда, куда пропал – то есть, из ниоткуда. С легкой улыбкой на губах шагнул навстречу хряку, поворачивая в пальцах нож – гладкий, как лист, из золотистой бронзы, с обмотанной кожей рукоятью.

Кудри блеснули солнцем, которого не было в небесах.

И вдруг метнулись, взлетели в воздух – Зевс покрыл расстояние до чудовища в мгновение ока, небрежно, как-то с ленцой оперся ногой на клык, взмыл в прыжке, приземляясь точно за плотно утопленную в тулове голову. Мелькнул еще блик – нож – и исчез, вонзившись в горло вепря.

Четыре раза – за одно краткое мгновение.

Агонии не было: зверь с опозданием вздыбил иглы на хребте, удивленно посмотрел на бога, который только что был на спине, а теперь вот – в нескольких шагах… коротко хлюпнул полной крови пастью и завалился на левый бок.

Зевс потер руки – испачкал, то ли пока взлетал, то ли когда погружал нож в горло. Глянул на небо с укором – и Нефела поторопилась разогнать свои стада, давая дорогу Гелиосу. Кроноборец осмотрел белый хитон – нет, чистый, не запятнал! – сорвал пучок травы и вытер нож, который успел вытащить и прихватить с собой.

Лес ожил, задышал зеленой грудью, зазвенел птицами, только потревоженные выпи ревели где-то в глубине болота. Да еще двое Кронидов стояли – капали тиной на изрытую землю.

– Хороши, – сказал младший, оглядев нас. Покачал головой. – Боги… Вдвоем одну свинью не смогли прирезать.

Посейдон отцепил от руки пиявку, решившую поживиться ихором – урвать бессмертия.

– А ты, значит… ждал, пока прирежем?

– Ждал. Пока не надоело. Сначала думал – вы развлекаетесь, а потом понял, что вы за ним решили по всей Фессалии носиться.

Посейдон выставил босую ногу, пошевелил пальцами. Не отрывая от них взгляда, спросил:

– Из-за деревьев любовался?

– С деревьев. Белкой.

– Решил, значит, посмотреть, на что мы способны? – подал голос я.

– Вроде того.

Посейдон выковырял тину из уха и подошел к младшему. Улыбнулся так, что на зубах засияло второе солнце. Положил Зевсу руку на плечо.

– Так в чем вопрос-то?

И двинул младшего по челюсти кулаком той руки, которая была свободна.

Облака – овцы Нефелы разбежались вовремя. Нам тут лишние свидетели не нужны. Мы, знаете ли, Крониды, свои вопросы разрешаем сами – не зря же клялись, что втроем…

– Да пустите, что вы, сдурели, что ли?!

Вот и втроем. Двое, то есть, и один. Двое отвечают на вопрос – на что они способны. А один замечания раздает.

– Да что ж вы… да вы всерьез?! Да я…

– Аид, вали этого гада! Ах, превращаться вздумал? Отрывай ему, что там под руки попадется!

Плюх! Бабах! Шлеп! Ответы на большие вопросы просто так не даются. С трудом рождаются. В корчах, с мычанием, ругательствами – куда там какому-то хряку. Можно сказать – даже в муках.

– О, руки, руки ему вяжи!

– Гиматий давай.

– В Тартар посажу-у-у-у, куда лупите?!

– Заламывай! Рот затыка… а! Лягается, чтоб Крону так лягнулось!

– Еще… не так…лягну…

– Аид, держи, уйдет, уйдет стервец!!

– Куда он уйдет…

– Я… в-вам… пуф… сейчас…

– Во, правильно! И по хребту!

Гелиос с колесницы и не оглянулся – видно, нашел себе зрелище поинтереснее. Афродиту, например, соблазняющую улыбками какого-нибудь красавчика-лапифа.

А тут на что смотреть? Утомились трое Кронидов вопрос решать: а на что они способны? Вот и присели… двое.

На третьего.

– Хорошо сидим, – сказал Посейдон, когда мы малость отдышались. Сунул в зубы травинку. – Почаще выбираться надо.

Я промолчал, счищая щепочкой с панциря толстую корку грязи. Тина скорбно капала с хитона, и у ног образовалась маленькая лужица.

– А печень у этой твари, говорят, вкусная, – брат кивнул на тушу, кровь из которой сочилась в болото. – Разделать, поджарить с травами… а? Лучше нектара пойдет. Закатим, а?

– Давай.

– А вина можно спросить ну хоть у бога этого ручья, мы с ним вроде как знакомые. Посидим у костерка на славу! Все равно ж потрошить нужно.

– Нужно.

– И вообще, что делать с добычей-то будем? – он поерзал. – Шкурку не хочется попортить…

– Уже попортили, – отозвался младший снизу. – Весь хитон в грязи.

Жеребец совершил особо наставительный прыжок.

– Э, брат, что ты думаешь? Я б зашил его в шкуру этой твари да закинул бы в болото, так он, зараза, кроноборец! Офиотавр, войска, опять же…

– Можно и не зашивать. А вот в болото я бы его тоже закинул.

Посейдон хрюкнул одобрительно. Осмотрел свой хитон, стянул, плюхнул в сторону болотной тряпкой.

– Ну ты того… посиди на нем малость – с него не убудет. А я пока вина раздобуду.

И убрел куда-то выше по течению русла – видно, к тому самому своему знакомому божку. Шел, насвистывая, почесывая под лопаткой, еще оборачивался – что, сидишь, брат?

Сижу, куда ж я денусь…

Стоило Посейдону скрыться из виду, как Зевс крутанулся бешеной змеей, извернулся, высвободился – и припечатал меня к земле коленом.

– Ах, ты на братьях, на братьях сидеть?!

Волосы его выжигали глаза своим сиянием. Я поморщился.

– Такие братья, что на них только сидеть. Уйди, пока в зубы не получил.

Хмыкнул, но колено убрал. Оглядел заляпанный хитон, махнул рукой, нашарил свой нож и двинулся свежевать убитую тварь.

Пока я отмывался от вязкой тины, пока разводил костер и нарезал веток, на которые было бы удобнее низать печень – мы молчали. Посейдон – и тот не нарушал тишины: вернулся с мехом вина, покосился на меня, цокнул укоризненно языком и пошел рвать травы для жаркого.

Назойливая птица со своим «ку-ку» все не унимается – миги считает.

Облака в небе разбрелись, уплыли на другие небесные пастбища. Собрались трое братьев, сначала поохотились, теперь вот отдыхать будут, что там интересного…

– Чего звал? – сказал я, когда печень, уже присыпанную морской солью и натертую чесноком, нанизали на прутья и повесили над костром.

Посейдон вырывал кабаньи клыки – на шлем пойдут. Дергал прямо пальцами.

Зевс вытирал листьями лопуха испачканные кровью руки.

– Поговорить нужно было. Без лишних глаз и ушей, а на Олимпе, да и всюду…

Жеребец дернул еще клык, смерил – с палец длиной. Фыркнул.

– Ага, а мы б не догадались. Думали, просто на охоту решил нас вытащить. На кабана. Кабан, как же…

– А вы привыкайте к таким охотам. Скоро таких вот свинок больше, чем овец у Нефелы будет. Плодятся быстро, сволочи…

– Кроновы рати, – сказал я из тени дерева. Хорошая тень, и дерево хорошее – последняя могучая сосна перед болотом.

– Кроновы рати. Отец забыл о своих войсках. Сейчас им владеет только одна мысль – как найти Офиотавра. Это дало нам время, но его войска от безделья творят такое, что…