Пантера (СИ) - Махавкин Анатолий - Страница 29

Как выяснилось через минуту, Малов оказался в курсе этих планов.

— Кстати, Роберт, — сказал он, выныривая из задумчивости, — Птичка на хвостике принесла, что у тебя появилась идея вывезти нашего клиента за периметр.

— Птичка? Какая продуманная птичка. — Станиславский сделал вид, будто ничего не знает о прослушке в лаборатории, — Вроде бы я не общался ни с какими сороками.

— Не уходи от ответа, — поморщился Малов, — Если тема дельная, разве я её поддержу? Аргументируй, если хочешь получить союзника, а не противника. Пока же я очень против. Очень — очень. Только мы с тобой поговорили про дебилку-блогершу и систему охраны, которая трещит по швам и тут ещё ты со своими ноу-хау.

— Всё очень логично, — возразил Станиславский, — Охранять небольшую частную клинику куда проще, чем огромный институт, а пугающая тебя журналисточка рвётся именно сюда. Думаю её вряд ли заинтересует зубопротезная лечебница, ну, тебе известно, о чём я.

— Опять ты прав, — неохотно согласился с доводами директор, — Тем не менее…Знаешь, Роберт, если бы подобное зарядил кто-то другой, я бы просто послал его подальше. Но зная тебя и то, что мой старый боевой друг ещё никогда не ошибался…

Внезапно по лицу директора скользнула хитрая усмешка.

— Кстати, — сказал он, прищурившись, — Только не говори, что вопрос безопасности был для тебя решающим. Думаю, эту отмазку ты придумал специально для меня, уж на это у тебя мозгов всегда хватало.

— Раскусил, — доктор развёл руками, — Действительно, безопасность — епархия твоего любимого Фельдмана и соваться в его дерьмо я не собираюсь. Просто хочу пронаблюдать за реакцией объекта в естественных условиях.

— У нас есть обычные палаты и внутри периметра, — заметил Малов, — Именно в такой держал Лебедева Барков.

— Угу. Если память меня нее подводит, то на второй день Лебедь случайно увидел, как мимо палаты транспортируют клетку с тигром, — язвительно хмыкнул Станиславский, — Как он на это отреагировал? Сломанная челюсть сиделки и выбитое окно? Просто чудесно!

— Ладно, ладно, не напоминай. Понимаю, что случайности неизбежны, — директор поднялся, — Когда думаешь заняться транспортировкой?

— Немедленно, — Станиславский бросил задумчивый взгляд на лежащего Бодрова, — И мне очень хотелось бы, чтобы он пришёл в сознание во время перевозки.

— Это ещё зачем? — изумился Малов.

— Пусть у объекта создастся впечатление, будто его везут прямиком с места аварии, — пояснил доктор, — Тогда у него не возникнет и тени сомнения, что в перерыве произошло что-то ещё.

Громко щёлкнуло и оба умолкли, рассматривая Бодрова. Ослепительные лучи лазеров погасли и щупальца манипуляторов медленно поползли в стороны. Сквозь пластик шлема хорошо просматривалось лицо спящего человека. Внезапно оно исказилось, точно его обладателю снился дурной сон. Губы мужчины дрогнули, как будто он пытался произнести чьё-то имя.

Деревья качались над его головой из стороны в сторону, но их кроны почему-то казались полупрозрачными, призрачными. Как только он пытался сосредоточиться, начинала кружиться голова. Со временем ситуация лучше не стала, напротив — силуэты становились всё более прозрачными, точно он видел не сами растения, а их привидения. Туман же в котором таяли ветки, всё уплотнялся, превращаясь в нечто, подобное стенам. Небо становилось ниже и ниже, больше напоминая потолок. Однако, невзирая на все метаморфозы, покачивание продолжалось.

«Может быть я попал на корабль? — с ленивым любопытством предположил он, — Но откуда взялся корабль, если я ехал на машине?»

От этой мысли разум немного очистился, а стены ещё больше уплотнились, всё сильнее напоминая внутреннее убранство какого-то фургона. Вокруг блестели хромированными боками и стеклом странные приспособления, вроде бы медицинского вида. Сам он оказался пристёгнут эластичными ремнями к носилкам, которые стояли посреди салона.

Справа, на лавке у стены, сидел рослый парень в голубом халате и задумчиво смотрел перед собой. Рядом с молодым человеком стоял небольшой чемоданчик с красным крестом на боку. Из всего этого нетрудно оказалось сделать вывод, о том, что он находится внутри автомобиля скорой помощи. Но как он сюда попал?

Задав себе этот вопрос, он тотчас вспомнил, как нёсся куда-то, по очень срочному делу. А потом… Внезапно он ощутил озноб, вспоминая чёрный борт неотвратимо надвигающийся на его автомобиль. Вернулось ощущение беспомощности, словно он угодил в кошмарное сновидение. Сердце бешено заколотилось в рёбра, а из груди вырвался слабый стон.

Стоило застонать и молодой человек, очевидно — санитар, оторвался от созерцания противоположной стены и склонился над пациентом. Грубое лицо с выступающими скулами, внезапно потеплело от широкой улыбки.

— Вы очнулись? Честно говоря, думал, что того зелья, которое мы вкатили на месте аварии, хватит до самой больнички. Чёрт его знает, все реагируют по разному. Как вы себя чувствуете?

Как он себя чувствует? Константин мысленно пробежался по своему телу и не ощутил ни малейшего следа какой-либо боли. Так какого же чёрта его так плотно привязали к носилкам? Так, вроде бы, поступают, если есть риск перелома позвоночника… Неужели с ним приключилась эта хрень?! Только не это! Почему же он не чувствует боли?

— Что, — начал он и его вопрос прервался глухим кашлем, — Что со мной случилось? Я ничего не ощущаю…

Казалось санитара ничуть не смутил его ответ и парень сделал успокаивающий жест.

— Не стоит переживать, всё в порядке. Я же говорю, вкололи порядочную дозу анестетика. Чёрт, там столько царапин! Представляю, как он будут болеть, когда отпустит. Ну, кроме того, наш Борисыч предполагает сотрясение…Голова, кстати не кружится? Прикидую, чего стоило остаться целым в такой аварии.

— Это была совсем не авария! — возразил Бодров, — Меня тупо сбросили с дороги! Большой чёрный фургон ни с хрена выпихнул мою машину на обочину.

— Столкновение? — осторожно спросил санитар и в его карих глазах промелькнуло странное выражение, — Полиция обнаружила только ваш автомобиль. Чес слово, я сам был там и видел, как вас вытаскивали. Пришлось поработать болгаркой.

— Нет, блин, не столкновение! — Константин повысил голос, — Эти уроды специально спихнули меня. Зачем — не знаю. Может, развлекались таким образом, фиг его знает.

Теперь лицо санитара выражало настоящее беспокойство. Он склонился ещё ниже и начал пристально осматривать голову лежащего. Потом всмотрелся в глаза. С внезапным бешенством Бодров осознал, что его словам не поверили, а приняли за признак сотрясения.

— С головой у меня всё в порядке, чёрт побери! — резко выдохнул он и попытался встать, — И гадский фургон мне совсем не привиделся, мать бы его так!

— Конечно, кто спорит? — согласился санитар и успокаивающе улыбнулся, — Думаю, как только позволит здоровье, вы тут же встретитесь с полицейскими и всё им расскажете. А теперь, если не возражаете…

В огромной ладони появился блестящий шприц и прежде чем Константин успел возразить, игла вонзилась в его плечо. Голова мгновенно наполнилась блаженным туманом и сквозь ставшие полупрозрачными стены автомобиля вновь проступили призраки деревьев.

— А куда, — пробормотал он, ускользая в сон, — Куда мы едем?

Ему вдруг привиделось худощавое лицо мужчины в очках. Из глаз незнакомца били ослепительные лучи света, от которых жутко болела голова.

— В Лисичанск, — донёсся из тумана голос санитара, — Вам там понравится.

Вся обратная дорога промелькнула точно в тумане. Жанна вела автомобиль так, словно её руками управлял автопилот: механически держала баранку, автоматически поворачивая в нужных местах. Девушка не видела трассы, перед её глазами до сих пор стоял тот полицейский, который, скорее всего, не являлся полицейским. Равнодушное лицо с ледышками глаз и взгляд, проникающий до самой души.

Чёрт побери, этот тип весьма напоминал отморозков-наёмников, у которых её как-то угораздило брать интервью. Люди, не имеющие привязанностей, Родины и каких-то человеческих чувств. Вроде бы говорит на отвлечённые темы, шутит, но ты постоянно ощущаешь готовность к убийству и насилию. Только во время интервью Зориной гарантировали безопасность, а здесь…Она ощущала, как предательская слабость овладела её ногами, а внизу живота поселилась омерзительная тварь, сосущая жизненные соки.